Бурбон и секреты (ЛП) - Уайлдер Виктория

Это должно быть весело. Не может быть, чтобы это сообщение предназначалось мне, но мой интерес вызывает прикрепленное к нему видео. Когда я открываю его, на экране появляется увеличенное изображение декольте Фэй, она отступает назад и улыбается в кадр, затем поворачивается и наклоняется так, что я вижу две идеальные складочки прямо там, где верхняя часть ее бедер переходит в задницу. Блядь. У меня пересыхает во рту, и я провожу рукой по подбородку и губам. Лучше бы это было не для гребаного Кортеса.

Она приподнимает края юбки — той самой, что на ней сегодня. Неужели она делает это в туалете? Затем она стягивает стринги, которые на ней вместо трусиков. Каждая частичка моего тела кричит «да, черт возьми!». Мой член упирается мне в бедро, словно желая убедиться, что я тоже это вижу. Я смотрю налево, чтобы проверить, что никто не заглядывает через плечо, но вместо того замечаю Фэй, которая идет по коридору к бару, яростно оглядываясь по сторонам в поисках кого-то. Я почти уверен, что этот кто-то — я, и меня мгновенно охватывает веселье. Она знает, что только что отправила это видео не тому человеку. Она ловит мой взгляд и подходит ближе, когда видит, что я уже смотрю на нее. Черт, она прекрасна.

— Дай мне свой телефон, — требует она, протягивая руку.

Наклонив голову, я убираю телефон в задний карман, а затем делаю глоток бурбона.

— Зачем мне давать тебе свой телефон?

Она подходит ближе ко мне, вставая между раздвинутых ног. Я бы солгал, если бы сказал, что ее тело не действует на меня. Может быть, дело в том, что я пару секунд назад посмотрел небольшое провокационное видео, а может, дело в ней, но я ужасно возбужден. Она придвигается ближе. Ее щека касается моей, а губы задерживаются прямо возле моего уха, и мой пульс учащается.

— Дай. Мне. Твой. Телефон.

Я фыркаю от смеха, и она отстраняется. Я вижу, что она в ярости.

— Этого не случится, — говорю я, потягивая свой бурбон, чтобы сдержать еще одну улыбку. — Ты прислала мне что-то, чего не должна была? Дело в этом?

Теперь она сверкает глазами.

— Ты уже посмотрел его? — И, не дождавшись от меня ответа, язвительно мурлычет: — Такой возбужденный Фокс. — Ее взгляд опускается на мои бедра, и она говорит: — Не могу сказать, что удивлена.

Гребаный ад, эта женщина. Я оглядываюсь на танцпол и вижу Кортеса, смеющегося с Хэдли и еще несколькими людьми.

— Меня больше интересует, кому это предназначалось. — Я киваю в сторону Кортеса. — Это не для него. У вас деловые отношения, верно?

Я просовываю палец за пояс ее юбки и притягиваю ближе. Ее глаза расширяются, а губы приоткрываются, позволяя вырваться вздоху. Она этого не ожидала, и я получаю огромное удовольствие, удивляя ее. Дразня ее.

— Кому предназначено это видео?

Вопрос получился более собственническим, чем я хотел.

Она смотрит на меня и надувает губы. Мне никогда так не хотелось прикусить что-нибудь, как эту нижнюю губу.

— О, в чем дело, Фокс? Ты ревнуешь? Или ты больше ханжа, чем все думают?

Почему меня возбуждают ее губы? Она близка к истине, но ей не стоит об этом знать.

— Нет, Персик. Я не ревную. — Я наклоняюсь к ее уху, так же, как она сделала это несколько минут назад. — Мы оба знаем, что, если бы я хотел тебя, ты бы позволила мне. — Я продолжаю держать ее за юбку, и она не может отстраниться. Я провожу костяшкой пальца взад-вперед по ее обнаженной коже под поясом. — Не так ли?

Медленная улыбка появляется на ее губах, и она высовывает язычок, чтобы облизать свою роскошную нижнюю губу. Помахав барменше, она убирает мою руку со своей талии, затем встает на цыпочки, когда барменша приближается и наклоняется, чтобы что-то ей сказать. И когда она оборачивается, улыбаясь мне с лукавым блеском в глазах, я понимаю, что она не просто заказала выпивку или оплатила счет.

— Фэй, что ты...

Меня прерывают, когда бармен достает серебряный треугольник и начинает бить по нему куском металла. Черт возьми. Все в пределах слышимости знают, что это означает — выпивка оплачена.

Она кричит:

— Этот раунд за Линкольном Фоксом! — Толпа вокруг меня и по всей длине бара начинает свистеть и хлопать.

Когда я смотрю направо, где только что была Фэй, то понимаю, что она сбежала и уже на полпути к выходу.

— Эй! — кричу я.

Она останавливается, оглядывается через плечо, а затем поворачивается всем телом показывает мне средний палец и идет спиной к двери, держа в руке мой гребаный телефон.

Я бросаю свою кредитную карту.

— Ограничь счет пятью сотнями, — говорю я барменше, а затем пробираюсь сквозь толпу к выходу. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь понять, куда она пошла — на парковку слева от здания или через дорогу, но, когда за мной закрывается дверь бара, становится тихо. А это значит, что найти ее не составит труда. Очередь, которая была здесь, когда мы пришли, уже внутри, и единственные люди, которые остались снаружи — это какой-то курильщик и вышибала. Через несколько секунд я слышу женский смех и поворачиваюсь в сторону небольшого переулка между баром и зданием. Там же тянутся облачные шлейфы теплого дыхания. Вот ты где.

— Я подумала, что тебе это может понравиться, — говорит она низким, сексуальным тоном, как раз, когда я сворачиваю за угол. — Конечно. Я уже сказала, что буду там.

Мои ботинки стучат по тротуару, когда я огибаю угол, чтобы прервать их.

При виде меня она вскидывает голову, ее глаза округляются. Но потом тот, с кем она разговаривает, заставляет ее рассмеяться. С кем, блядь, она разговаривает? Она хмыкает, прежде чем сказать:

— Но дразнить — это самое лучшее.

Все мое тело ощущает эти слова как ласку, особенно когда она смотрит на меня. То, как она прикусывает нижнюю губу, отчего та становится влажной и покрасневшей, заставляет меня усомниться в том, что это было адресовано мне. Она начинает отводить телефон от уха, чтобы я мог слышать низкий голос на другом конце.

Я поднимаю руку и говорю:

— Не вешай трубку.

Я и не собиралась, — одними губами произносит она. Я принимаю это как вызов.

Я делаю шаг ближе и подношу палец к губам, подавая знак, чтобы она молчала.

Она прочищает горло.

— Да. Я еще здесь.

Я не знаю и мне все равно, кому она лжет во время этого звонка. Это не моя проблема. Моя проблема — пятифутовая блондинка передо мной. Я не могу перестать думать о ней, возможно, даже дольше, чем мне хотелось бы признать. Мне следовало бы уйти и сосредоточиться на своей собственной жизни. Но грань между нами кажется такой тонкой, что трудно понять, влечение это, гнев или просто необъяснимая первобытная потребность.

Я придвигаюсь ближе, заставляя ее отступать, пока она не упирается спиной в кирпичную стену позади себя. Когда я опускаю взгляд на ее руку, ее пальцы все еще сжимают мой телефон.

То, что она говорит дальше, лишает меня всякого здравого смысла, который должен был заставить меня прекратить эту игру прямо сейчас.

— Тогда ты должен сказать мне, что бы ты хотел, чтобы я сделала, — соблазнительно говорит она в телефон.

Не отрываясь от ее зеленых глаз, я скольжу рукой по ее предплечью к запястью, пока не обхватываю пальцами телефон. Я пытаюсь вырвать его, но она сжимает его еще крепче. Отступив назад, я тяну ее за собой, пока не перемещаю телефон за спину и не засовываю его в задний карман.

Когда она наконец отпускает его, то разворачивается ко мне спиной, махнув рукой, как будто это было единственное, что мне от нее нужно. Блядь. Так и должно быть. Я получил свой телефон обратно. Я могу вернуться в бар и найти свою подругу. Но это не так. Я провожу рукой по щетине на подбородке и по губам, пока мой взгляд снова скользит по ней, теперь, когда она не обращает на меня никакого внимания. Есть тысяча причин, по которым правильнее всего было бы уйти. Но я уже поступал логично и ожидаемо, бесцеремонно и неблагодарно. Прямо сейчас я просто хочу ее.