Шахразада - Грехи царя Омара
Макама четырнадцатая
– Да будет счастлив каждый миг твоей жизни, о царь!
– Здравствуй, наш мудрый звездочет! Мы скорбим о твоем горе и разделяем твою боль.
– О Аллах, мою боль, боюсь, не потушить и всеми морями мира. Но у меня есть и утешение – сыновья Ясмин со мной. Саид-весельчак и Валид, моя гордость. Твои сыновья, о царь, и сыновья моей дочери.
Назир, мудрый звездочет, и в самом деле не был убит горем. Да, он тосковал по дочери, горевал о ее ранней смерти. Но его утешение, продолжение Ясмин, Валид, оставался с ним, и это помогало жить дальше.
– Мы видим это и рады твоей силе, мудрый звездочет. Раздели с нами трапезу, достойнейший, разговор будет долгим, и мне понадобится весь твой разум.
– Слушаю и повинуюсь, – с поклоном ответил Назир и опустился на подушки.
– Тяжкие мысли, о Назир, гнетут нас. Мы опасаемся за судьбу каждого из членов нашей семьи, каждого из наших сыновей…
– Но почему, о царь?
– Добрая царица Амани поведала мне все, что произошло вчера в саду. Рассказала она и о поединке, и о том, что Саид сам предложил матери чашу с ядом.
– О Аллах, но мальчик ни в чем не виноват!
– Конечно, не виноват. Ведь сладкий напиток предназначался ему, а несчастная Ясмин стала жертвой отравителя по ошибке. Она заплатила за жизнь сына и за нашу беспечность. Мы были так уверены в твердости наших стен и в том, что незамеченным в наши покои не проберется никто, что жестоко поплатились за свое спокойствие. Но теперь мы думаем лишь о том, что нам сказала вчера вечером царица. И приходим к печальному выводу – надо защитить наших детей, пока не будет найден убийца.
– Это мудрая мысль, мой царь.
– Да, хоть и запоздалая. Но мы признались себе самим в нашей неосмотрительности и впредь решили быть более осторожными. А потому хотим посоветоваться с тобой, мудрый Назир, о том, куда отправить наших сыновей.
– Отправить, мой царь?
– Именно так. Мы решили, что отправим наших сыновей в чужие земли, чтобы помешать убийце совершить задуманное. Мы скажем нашим сыновьям, что желаем, чтобы они получили образование, достойное царевичей. Мы прикажем нашему наследнику Мансуру пополнить образование так, чтобы он мог в нужный час занять трон, а твоему внуку и нашему сыну Саиду выучиться настолько, чтобы стать правой рукой и верным помощником царевича.
– Да, теперь я тебя понимаю, о мудрый царь Омар! Мои знания к твоим услугам.
– Решили мы, звездочет, что никто лучше тебя не подскажет нам, куда же лучше отослать наших сыновей.
– Но позволь, о царь, сначала задать тебе вопрос.
– Мы слушаем тебя, почтенный.
– О великий царь! Скажи мне, намерен ты просто отослать царевичей под мудрым предлогом? Или ты желал бы, чтобы они и в самом деле получили достойное нашей великой страны образование?
– Мы решили так. Если сыновей необходимо убрать из страны, так пусть они не транжирят нашу казну, как неразумные мальчишки, а впитают все знания, какие им могут понадобиться в управлении прекрасной нашей страной Ал-Лат.
– Если так, о царь, то нашим прекрасным царевичам придется по вкусу великолепная Кордова, храм наук, знаний и искусств. Я сам некогда имел честь получить знания о мире в стенах одного из старейших ее университетов. И могу присягнуть, что достойнее этого места для того, кто хочет, как губка, впитать море знаний, я не смог бы указать.
– Кордова – место знаменитое, достойное мудрецов и царей. Но сомневаюсь я в том, что мои сыновья готовы, как губка, впитывать океаны знаний. Скорее, эти шалопаи готовы без устали посещать ристалища и места увеселений, которым не подобает принимать в своих стенах царственных особ…
– Увы, мой царь, они юны, их кровь кипит. И ты прав, они не стремятся впитывать знания… Хотя горят желанием сражаться на мечах и ездить верхом… Я-то полагал, знание того, что скрывается в толще гор и под гладью морей, в реторте с эликсиром и среди звезд, может увлечь даже самого ленивого из лентяев. Но похоже, что ты знаешь своих сыновей лучше меня.
– Я выдам тебе, звездочет Назир, страшную тайну. Когда мне было столько лет, сколько царевичу Мансуру, мне были совершенно неинтересны ни моря, ни горы, ни эликсиры, ни звезды… Кулачные бои и прекрасные наложницы – вот все, что будоражило мой разум. С годами пришли неспешность и мудрость. Хотя познавать тайны эликсиров, увы, меня не тянет до сих пор.
Назир улыбнулся. Он сам был ненамного старше Омара. Но его, как и в юные годы, кулачные бои совсем не увлекали. Единственной женщиной в его жизни была его нежная и тихая Алмас, которая родила ему дочь, Ясмин. О Аллах, дочь, которая умерла столь рано, заплатив своей жизнью за жизнь сына…
– Если царевичам так нравятся бои и сражения, то им надо изучать историю. И, быть может, ты, о великий царь, сочтешь необходимым обучить их знанию законов?
– О да, мой мудрый звездочет. Чтобы властвовать разумно, не впадая в крайности, любому наследнику престола надлежит знать об истории и законах, что управляют странами и народами.
– Думаю, нигде, кроме Вечного города, не собрано столько знаний об истории и законах.
– Вечного города, Назир?
– Ромейского города Рима. Его жители зовут его Вечным городом, считая, что две тысячи лет – это возраст, сравнимый с вечностью…
– Смешные люди… Вечного нет в мире ничего. Хотя две тысячи лет – это возраст, вызывающий уважение. Две тысячи лет собирать законы и преподавать их нерадивым ученикам – это весьма достойно. Но, думаю, и в Рим я не отправлю своих сыновей. Ибо этим легкомысленным глупцам нужен наставник с железной волей. А Рим – престол иной веры, город, где грехи и соблазны будут преследовать слабых духом юношей.
– О царь, ты сказал «наставник с железной волей»?
– Да, Назир-звездочет. С железной волей и железными кулаками. Чтобы удержать наших неразумных сыновей, да простит нам Аллах эти слова, в узде и за свитками знаний.
– Твой разум воистину велик, о царь. Ибо я знаю такого человека, такого наставника с железной волей и железными кулаками. Но сомневаюсь в том, что царица согласится с твоим выбором.
– В чем же причина твоих сомнений?
– И великолепная Кордова, и вечный Рим лежат не так далеко от рубежей нашей прекрасной страны. А потому ни тебе, о царь, ни царице не составит труда добраться туда с царским караваном. Опасаюсь, что сердце доброй Амани недолго выдержит разлуку с сыном.
– Что ж, это слова мудреца… И заботливого деда. Но, наш благородный Назир, царица подчинится нашему решению. Мы дали ей царское слово – а оно, как ты знаешь, нерушимо, – что защитим своих сыновей. И если для этого понадобится, чтобы царевич и твой внук уехали на край света, то царица, вздохнув, начнет собирать их в дорогу.
