После долго и счастливо (ЛП) - Лиезе Хлоя

— На самом деле, мой последний пациент отменил запись, — говорю я ему после долгой паузы. — Так что я могу уйти прямо сейчас. И… я бы не отказалась от мороженого.

Широкая улыбка, которую я так давно не видела, озаряет его лицо, а потом меркнет, будто Эйден пытается скрыть своё облегчение точно так же, как я пытаюсь похоронить свою надежду.

— Супер.

Взяв сумку и заскочив в подсобку, чтобы попрощаться с улыбающейся Кэсси, я иду с Эйденом к нашей машине. Он как всегда открывает передо мной дверцу.

Как всегда.

Это заставляет меня помедлить. «Как всегда» — это формулировка, которую ты начинаешь использовать, когда вы вместе уже какое-то время. Определённые модели поведения становятся предсказуемыми, воспринимаются как должное. Даже такой добрый жест, как открыть для меня дверцу машины.

Я заставляю себя помедлить и насладиться этим — ощущением его так близко, шёпотом вечернего воздуха вокруг нас. Взглянув вверх, я смотрю, как опустившееся низко солнце купает Эйдена в своих золотистых лучах, заставляя его тёмные волосы искриться, отражаясь от сильной линии его носа, от крепко поджатых губ. Губ, по которым я раньше проводила пальцем, а потом целовала, пока они не становились мягкими и улыбающимися.

Глядя на него, я признаю, что знакомость приглушает блеск таинственности партнёра, но от этого он или она не становятся меньшей загадкой. Мы просто перестаём воспринимать их таковыми. Перестаём изучать, перестаём поражаться с потрясённым изумлением новых любовников. Я боюсь признать, что где-то по дороге я перестала видеть в Эйдене загадку, и, думаю, он перестал видеть загадку во мне.

Мне хотелось бы, чтобы всё было не так. И я гадаю, оказались бы мы в этой точке, если бы сделали всё иначе. Если бы мы не решили, что знаем друг друга вдоль и поперёк, и не начали вести себя соответствующим образом, опережая друг друга на один предсказанный шаг. Если бы мы не позволили этому так развести нас друг от друга, от того, как мы изменились, от того факта, что у нас всё равно есть потребности, обиды, интересы и страхи…

— Ты в порядке? — тихо спрашивает Эйден. Его рука ложится на мою поясницу, жар ладони просачивается через медицинский костюм. Во мне нарастает тоска, тихое глубинное томление по тому, чего я так давно не чувствовала с ним.

— Я в порядке, — шепчу я.

Он нежно улыбается.

Когда я опускаюсь на сиденье, Эйден захлопывает за мной дверцу. Он обходит машину спереди, и я смотрю, как он идёт своими длинными целеустремлёнными шагами, как задумчиво прикусывает губу, доставая ключи и занимая водительское место. Окна наполовину опущены, наша поездка проходит с ветерком и в тишине, но я не возражаю. Мы оба погружены в свои мысли, печально не привыкли к такому времени, когда мы сознательно стараемся быть рядом друг с другом.

Я испытываю лёгкую нервозность, как на нашем первом свидании. Но я отталкиваю это чувство. Я не могу позволить прошлому смешаться с настоящим. Молодая, двадцатилетняя Фрейя понятия не имела, что ждёт впереди. Тридцатидвухлетняя Фрейя знает всё слишком хорошо и постарается не забывать.

Мы останавливаемся перед кафе-мороженым, где уже спокойно и миновала суета после ужина. Как только Эйден паркуется, я выбираюсь из машины, и Эйден тоже выходит. Захлопнув за мной дверцу, он мягко кладёт ладонь на мою спину и нажимает кнопку на брелке, чтобы запереть машину.

— Хм, — я смотрю на обширное меню с мороженым и хмурюсь.

Эйден скрещивает руки на груди и тоже хмурится.

— Хм.

Я смотрю на него, и моё сердце совершает кульбит, когда я читаю на его лице робкую игривость.

— Смеешься надо мной, да?

— Да я бы никогда, — он бросает на меня быстрый взгляд искоса, затем снова сосредотачивается на меню. — Просто провожу мысленные подсчёты.

— Какие такие мысленные подсчёты?

Он слегка наклоняется, и его плечо задевает моё.

Он флиртует со мной. Эйден… до безобразия хорош во флирте. Он носит своё обаяние так же, как и свою одежду — с генетически предопределённым комфортом и грацией. И когда он наклоняется ближе, понижает голос, когда его синие как море глаза сверкают, а тёмная плутовская прядь волос спадает на лоб, он превращает меня в большую лужицу с влюблёнными глазками.

Я стараюсь выпрямить спину и выдернуть себя из этого состояния, но всё это так искренне, и он явно застенчив, и на его скулах слегка проступает румянец. Когда ветер поднимается и обдаёт меня его запахом, мне приходится сдерживаться, чтобы не ткнуться носом в его крепкую руку и не вдохнуть.

Его взгляд опускается к моим губам.

— Мысленные подсчёты? — напоминаю я ему, сжимая пальцы в кулак, пока на ладони не остаются полумесяцы от ногтей.

— Ну… — он наклоняется ещё ближе, его тёплый шёпот обдает мое ухо. По моей коже бегут мурашки. — Это очень сложное уравнение позволяет мне рассчитать, сколько времени тебе понадобится, чтобы выбрать два вкуса мороженого для своего рожка, прежде чем ты решишь, что мои вкусы тебе нравятся больше.

Я вполсилы толкаю его.

— Я больше так не делаю.

У него вырывается фыркающий смешок, и он направляет меня вперёд, когда очередь подвигается. Я снова смотрю на меню и тяжело вздыхаю.

— Слишком много вариантов, — бормочу я.

Эйден закусывает губу.

— Прекрати надо мной смеяться, — говорю я ему.

Он приподнимает брови и смотрит на меня.

— Я не смеюсь!

— Но хочешь.

— Но не смеюсь же.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Так что за уравнение? И насколько оно точное?

— Это чрезвычайно сложная математика, — говорит он, поправляя очки на переносице. — Скажем так, если бы я мог его монетизировать, то так и сделал бы. Чертовски точное.

Я смотрю на него, сдерживая улыбку.

— Ты такой задрот

— Угу, — он улыбается. — Но и ты тоже.

— Я не такая, как ты. Просто я излишне азартна в викторине «Гонка за лидером».

— Ты? Излишне азартна? — он качает головой. — Ни за что. Ни разу не замечал.

Очередь сдвигается, и перед нами осталась всего одна группа посетителей.

— Прекрати флиртовать со мной. Мне надо выбрать вкусы.

Воцаряется пауза, после чего костяшки пальцев Эйдена вновь скользят по моим.

— Так ты сказала на нашем первом свидании.

Я бегло кошусь на него.

— Да? Как ты это вообще помнишь?

Его глаза удерживают мой взгляд.

— Я помню всё то свидание, Фрейя. На тебе был жёлтый сарафан без бретелек и золотистые сандалии, а ногти на твоих ногах были ярко-розовыми. Твои волосы были распущены сексуальными волнами, а потом ты собрала их в пучок, потому что было очень жарко. И бл*дь, ты была такой красивой, что я едва мог вспомнить собственное имя, что уж говорить о заказе мороженого. Так что я взял…

— Два шарика ванильного, — шепчу я. — Ты сказал, что тебе нравится ванильное.

— Оно неплохое, — говорит он, пока его глаза бродят по моему лицу. — Мне понравилось, что случилось после того, как я заказал ванильное.

Мои щёки заливаются румянцем.

— Я его съела.

— Слизала, — он подавляет улыбку. — Пока твоё шоколадное с арахисовой пастой и солёной карамелью таяло у тебя в руках.

— Так что мы поменялись.

Он кивает.

— А потом поделили пополам. И это ощущалось таким… интимным. Я был на свидании с тобой, Фрейей Бергман, такой сногсшибательной, ослепительной женщиной — страсть и жизненная сила озаряли тебя из столь глубинного места, что я отчаянно желал тебя узнать. Женщину, которая сделала ярко-розовый педикюр, подпевала песням из динамиков на улице и украла моё ванильное мороженое, — он всматривается в мои глаза. — Ты ощущалась как недостающая частица моей жизни.

Мои глаза щиплет от слёз.

— Ч-что… — он откашливается. — Что ты помнишь с того вечера?

Я смотрю на него, воюя с собой, пока его пальцы танцуют по моим ладоням, уговаривая взять его за руку. Наконец, я запускаю ладонь в руку Эйдена. Он сжимает меня будто тисками.

— Я не помню, во что ты был одет, или точную дату того свидания. Я просто помню, как стояла рядом с тобой, смотрела в твои глаза и знала, что я… именно там, где должна быть.