Будь моей нежностью

Глаза мужчины удивлённо округляются, когда он вскидывает их на меня.

– Повтори, – говорит с таким видом, словно и правда считает, что ослышался.

– Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, Богдан, – повторяю, как мне кажется, томным голосом.

Ещё никогда я не пыталась кого-либо соблазнить, поэтому не уверена, что это звучит нормально. И вовсе тушуюсь, потому что Тихонов взрывается от смеха. Я резко отстраняюсь от него, моментально краснея.

Отсмеявшись, мужчина промакивает кончиками пальцев внутренние уголки глаз.

– Чего ты хочешь? – снова переспрашивает. – Чтобы я поцеловал тебя, куколка?

Я сгораю от стыда. Соблазнительница из меня вышла так себе, кажется, можно это смело признать.

– Поцелуи, Ася, не доводят до добра, – назидательно говорит мне он. – Не приводят ни к чему хорошему. Формируют ненужные привязанности. Искажают реальное положение дел. Поцелуи – абсолютно пустая трата времени.

Я не согласна с этим дикарём. Более того, мне обидно до жути! Мне очень нравится целоваться. Это приятно. Это наполняет тело тысячами маленьких пузырьков воздуха, которые разносятся по венам и дарят ощущения счастья.

– А может, вы просто боитесь? – цепляю его намеренно.

– Не дерзи! – грубо бросает Тихонов.

В один краткий миг оказывается около меня, обхватывает лицо ладонью, приближается так близко, что у меня перехватывает дыхание.

Когда его губы замирают в считанных миллиметрах от моих, я шумно втягиваю его запах. Табак и мята, тягучий аромат мужского парфюма, под которым угадывается его личный запах, от которого мой рот наполняется слюной.

Жадно разглядываю Богдана. Грубая кожа. Колючая щетина. Жёсткие волосы. Бьющаяся и пульсирующая венка на виске. Капелька пота, сбегающая сверху вниз и впитывающаяся в ворот белоснежной рубашки. Тёмные агаты глаз, смотрящие в упор.

Я подаюсь вперёд. Касаюсь ладонью его плеча. Ловлю губами тяжёлый выдох. Я вся напряжена в предвкушении.

– Не играй с огнём, куколка. Обгоришь дотла. – неожиданно говорит Богдан и отпускает моё лицо.

А потом целует. Точнее… С усмешкой клюёт кончик моего носа твёрдыми губами и поднимается.

Это просто провал! Я не только выставила себя идиоткой, но и дала мужчине повод посмеяться над собой. Разве станет он когда-нибудь после этого воспринимать меня всерьёз?

Раньше он говорил, что я не интересую его как женщина. Теперь я удостоверилась в этом. И мне обидно до слёз!

– Я хочу, чтобы вы оставили меня одну, Богдан Давыдович. – говорю ему, и он молча уходит.

Хочу отвернуться к стене и горько расплакаться, но не могу отвести взгляда от удаляющейся фигуры. Его походка кажется мне какой-то напряжённой.

Богдан торопливо поправляет через брюки своё мужское достоинство, словно... Понимание вспыхивает озаряющей вспышкой, и я краснею.

Он... хочет меня.

Что бы этот мужлан не говорил и не делал, реакция его тела говорит об обратном. С физиологией трудно спорить. Подчас невозможно. А раз так, то...

– Богдан, – окликаю его, и он сразу же поворачивается. Смотрит мне в глаза с некой опаской. – Дата свадьбы уже назначена?

– Вторая суббота сентября, – отвечает он, и я улыбаюсь.

А раз так, то у меня есть чуть больше трёх недель, чтобы заставить этого чёрствого мужчину принять тот факт, что я отказываюсь быть птицей в золотой клетке.

И, кажется, теперь я знаю, как заполучить его внимание.

– Я хочу домой, Богдан, – надуваю губы.

Он озадаченно вскидывает брови, а потом расслабляется.

– Хорошо. Будет по-твоему, Ася. – почему он выглядит так, словно и у него имеется свой план? – Собирайся, я договорюсь о выписке.

Он оставляет меня одну, и я быстро рассовываю вещи в сумку, переодеваюсь же, напротив, очень медленно. Стою перед платьем в одном белье ровно до того момента, как за спиной не слышатся шаги и сдавленный выдох, больше напоминающий ругательство. И только тогда начинаю натягивать платье, принимая безуспешные попытки спрятать улыбку.

Мужчина стоит у окна, отвернувшись от меня. Я тихонько подкрадываюсь к нему на цыпочках и обхватываю широкие плечи, утыкаясь носом в его шею. Горячая, влажная от испарины кожа оказывается мягкой. Скрещиваю руки на его груди, втягивая носом терпкий запах пота, парфюма и чёртового табака.

– Спасибо, Богдан, – мурлыкаю ему на ухо и быстро целую щёку.

Он застывает каменной глыбой и стискивает челюсть, поигрывая желваками.

– Нарываешься на неприятности, девочка, – говорит беззлобно, но мне слышится предупреждение в его голосе. – Я не самый терпеливый человек, тебе стоит быть осмотрительней в своих словах и действиях. Особенно – в действиях.

– Разве мне не позволительно проявить чуточку нежности к моему будущему супругу, учитывая, что в ближайшем обозримом будущем он будет единственным мужчиной, с кем мне будет позволено миловаться?

Я веду носом по напряжённым скулам, касаюсь губами уголка его губ. Невесомо. Практически незаметно. Густая и жёсткая щетина ощущается на моей коже как наждачная бумага, но почему-то мне это даже приятно.