Поменяемся? (СИ) - Салах Алайна
— Ну вот и всё…
Я приподнимаюсь, собираясь освободить его бедра, но застываю, ощутив хватку на своей голени.
Открываю рот, чтобы отпустить очередную шутку, но не могу выдавить ни звука.
Продолжая удерживать меня за ногу, Рафаэль медленно перекатывается на спину. Его ладони перемещаются мне на бёдра и надавливают, подталкивая к себе.
Я не нахожу сил сопротивляться и послушно нависаю над его лицом. Наши взгляды встречаются, дыхание сплетается в одно. Кровь тугой волной приливает к вискам, по телу проносится дрожь предвкушения. Мы вновь балансируем на грани, но на этот раз я, кажется, готова провалиться. Уж слишком настойчиво эрекция Рафаэля давит на шов джинсов, и слишком сильно я возбуждена. Массаж был очень плохой идеей. Гребаная тантра…
Давление его ладоней прожигает кожу даже через плотную вязку кардигана, заставляя наклоняться всё ниже. Губы Рафаэля всего в десятке сантиметров от моих, пальцы ныряют мне в волосы, жадно тянут, заставляя беззвучно охнуть.
— Хочешь? — Он сверлит меня требовательным взглядом.
Я молча киваю, и в следующую секунду сгустившийся воздух разрезает звук знакомой мелодии. Дёрнувшись, я упираюсь руками в грудь Рафаэля, возвращая себе своё дыхание. Господи, что я творю? Для чего встаю на одни и те же грабли снова и снова?!
Рианна продолжает воодушевлённо петь. Её «Бриллианты» стоят у меня на Витю.
33
— Извини, — сиплю я, неуклюже соскальзывая с его бедер. — Нужно ответить.
Рафаэль не пытается меня удерживать: молча перекатывается на бок и садится. Плохо соображая от волнения и стыда, я шарю ладонью по скомканному покрывалу в поисках надрывающегося телефона. Никто и никогда не бесил меня так, как в этот момент Рианна.
— Алло, — выпаливаю я, плотно прижав динамик к уху. — Привет, малыш! Как дела?
— Привет, — слышится немного растерянный голос Вити. — А ты чего такая взбудораженная?
— Я? — Потерев лоб, я начинаю нервно расхаживать по номеру. — Я не взбудораженная. Нормальная вроде…
— Я же слышу. — Теперь его тон сочится подозрением. — Как будто запыхалась. Бежала откуда-то?
— Я? Нет… Я сейчас в номере.
— А Рафа где?
— Рафаэль… — Задохнувшись от бешеного толчка сердца, я ищу глазами голую спину. — Он тоже здесь, неподалеку.
— Чем занимаетесь?
— Мы… играли в карты, — признаюсь я с запинкой.
Это такой обман психики: кажется, чем больше ты скажешь правды, тем менее значительной будет казаться последующая ложь.
— Даже так? — саркастично хмыкает Витя. — Вы, как я посмотрю, не скучаете.
Почувствовав на себе тяжелый взгляд Рафаэля, я резко отворачиваюсь и несусь к входной двери. Не могу при нем разговаривать. Да что там разговаривать… Сейчас нам лучше вообще не находиться рядом.
— Приходится как-то развлекаться вечером, — торопливо тараторю я, босиком выскакивая в коридор. — В дурака раскинули пару партий.
— У вас час ночи, если я не ошибаюсь.
Я обессиленно закрываю глаза. Уже так поздно? Вот же черт…
— Ну мы же на отдыхе. График сна сместился.
— Мне все это не нравится… — холодно чеканит Витя. — Вообще, хрень какая-то… То, что ты живешь в номере с другим мужчиной… Даже если это Рафа… То, что мы давно дружим, ни о чем не говорит… И то, что вы ночами режетесь в карты… Мне это, блядь, вообще не нравится…
Застыв, я разглядываю причудливый рисунок ковролина у себя под ногами. Во рту кисло, и причиной тому вовсе не французские груши. Витя ругается матом очень редко и только тогда, когда зол или сильно расстроен.
— Ты первым захотел поехать на Мальдивы, — робко напоминаю я. Сексуальное помешательство отступило, оставив меня один на один с наездами Вити и ядовитым чувством вины.
— Да это все с шутки началось… Хрен знает, как все так далеко зашло. Ну это же полный бред — взять и поменяться парами. Я одного не пойму: как ты сама это допустила? Мы с Лианой хотя бы на вилле живем… А ты, блядь, делишь с Рафой один номер и ночами режешься с ним в карты. Не на раздевание хотя бы?
Нет, на желания, — мысленно шепчу я. — Но это как будто еще хуже.
В любой другой момент я бы не поддерживала агрессивный тон диалога и просто повесила трубку. Сейчас же чувство вины не дает этого сделать. До крови закусив губу, я молча глотаю обвинения.
— Я думал, ты опомнишься и дня через три вернешься домой… Потому что это ненормально!!! Мы же, блядь, не свингеры какие-то, и у нас не свободные отношения!!
— Вить, ты выпил, что ли?
— Да если и так! Вы там трезвые, что ли, ходите?
Приложив дрожащую ладонь ко лбу, я оборачиваюсь и вижу Рафаэля, стоящего в дверях номера. Он хмур и одет в толстовку.
— Я просто не понимаю, с чего ты так завелся, — еле слышно лепечу я, отводя от него взгляд.
Нахмурившись сильнее, Рафаэль в два шага оказывается рядом и забирает у меня телефон.
Округлив глаза, я отчаянно трясу головой.
Твою мать… Это же не тот случай, когда лучший друг жениха решает устроить проверку верностью невесте, соблазняя ее массажем и игристым? Ибо если это проверка, то я с треском ее провалила.
— Привет. — Голос Рафаэля звучит на удивление спокойно. — Если есть претензии — лучше озвучь их мне. Нечестно выливать все на нее.
Обняв себя руками, я пячусь назад и прижимаюсь к стене. Кажется, зимой я пересмотрела сериалов.
— Слушай, вся эта ситуация с самого начала выглядела кринжово, но ты все равно улетел. Так зачем постфактум искать козла отпущения? Все накосячили. Если тебе так херово — пакуй чемоданы и прилетай. А по телефону друг другу мозги выносить — это херня полная.
Повернувшись спиной, Рафаэль молча слушает то, что говорит ему Витя.
— Да, у нее все в порядке… Да, конечно присмотрю. Ок, давай отсыпайся. Завтра созвонитесь на трезвую голову.
Закончив на этом вызов, он протягивает телефон мне.
— Перебрал он, похоже, немного. Включил ревнивца.
Кивнув, я осторожно, стараясь не соприкоснуться пальцами, забираю мобильный и прячу его в карман.
— Но включил ведь небезосновательно. Спасибо тебе… За то, что поговорил… Я так сильно растерялась.
— Нормально все… — Рафаэль кивает на распахнутую дверь. — Иди ложись. Я прогуляюсь немного.
— Надолго? — уточняю я, взявшись за ручку.
— Хер его знает. — Не глядя на меня, он устало машет рукой. — Надо мозги проветрить.
34
Несмотря на часовое бодрствование, возвращения Рафаэля мне так и не удается дождаться. Я обнаруживаю его лишь наутро, когда открываю глаза. Он, по обыкновению, спит в кресле, имитируя собой витиеватый китайский иероглиф. В одежде.
Выскользнув из постели, я на цыпочках иду в ванную, чтобы умыться, спешно одеваюсь и покидаю номер. Пусть Рафаэль побудет наедине с собой без необходимости часами гулять вокруг отеля и ютиться на диванах в лобби ради чужого комфорта. Настало мое время джентльменствовать.
Душевное состояние балансирует между желанием медитировать и намерением от души поругаться. Предпочтительно с кем-то малознакомым. На эту роль отлично подошел бы идиот-ведущий из караоке, но он наверняка отсыпается после ночи бесконечного тупого трепа.
Надо отметить, что я не испытываю вчерашних вины и стыда. Вернее, испытываю, конечно, но не в полной мере, найдя утешение в том, что технически между мной и Рафаэлем ничего не произошло. Был массаж и один острый компрометирующий момент, после которого всё прекратилось. Зато стало ясно, что нам двоим не стоит пить.
Если бы совесть была деньгами, я бы сколотила состояние на умении её отмыть.
Намотав с десяток кругов вокруг отеля и натерев на пятке мозоль, я прихрамывая, тащусь на завтрак. Аппетит по какой-то причине напрочь исчез, что не мешает мне набить тарелку горкой блинов, ветчиной, сыром и круассанами.
Оставив поднос на столе, я собираюсь пойти за кофе, но замечаю в дверях ресторана Рафаэля и невольно прирастаю к месту. Сердце превращается в напряжённый, бешено пульсирующий комок, во рту становится сухо. Гадина-память воспроизводит сцену из вчерашней ночи, дословно, вплоть до запахов. Тепло дыхания, мерцание глаз и давление здоровенной коряги, грозящейся пробурить дырку в моей промежности.
