Кровавая схватка (ЛП) - Прайор Линдси Дж.
Но героиня — это то, чем Лейла никогда не должна была быть. Этого бы не было, если бы не она. То, что случилось с их матерью, было связано с ней — с Софией. Их мать никогда бы не оказалась в центре города в ту ночь, если бы София не стала катализатором.
И она наказывала бы себя на каждом шагу, если это было необходимо, потому что ничто никогда, никогда не заставило бы её чувствовать себя лучше.
В то время ей сказали, что это был неприятный несчастный случай. Всего несколько лет назад она просмотрела прессу и узнала, что на самом деле их мать убил вампир, несмотря на то, что её всегда заверяли, что Мидтаун — безопасное место.
Власти солгали.
Так же, как члены королевской семьи вампиров, которым было позволено жить в Мидтауне, были такими же лжецами, утверждая, что они не причиняют вреда людям. Потому что один из них убил её мать. За их щитом обмана и респектабельности один из них убил Клэр Маккей.
И власти скрыли это, опасаясь, что недостатки в их драгоценной системе будут раскрыты.
Она ударила рукой по кафельной стене.
И теперь у неё наконец, наконец-то появился шанс что-то с этим сделать — принять мощную кровь, текущую в её венах, чтобы отомстить, а отомстить ей очень нужно было. Но вместо этого она оказалась в ловушке. Хуже того, она лишилась любого шанса выбраться отсюда. Всё из-за её глупой гордости, из-за глупой импульсивности, которая изначально разрушила её семью.
Она прислонилась лбом к плитке, позволяя воде стекать по ней, пока выплакивала всё до последней слезинки.
Ей нужно было быть умной, как её сестра, а не надирать задницы при каждой возможности.
Она ничего не получит от Джаска за то короткое время, что планировала тут пробыть, если будет продолжать чинить ему препятствия. Но она ничего не могла с собой поделать. Что-то в нём задело слишком глубоко. Что-то такое, от чего у неё волосы вставали дыбом просто в его присутствии. Было ли дело в его репутации, самой природе того, кем он был, или в том факте, что он был настолько совершенен, что был недосягаем, заставляя её чувствовать к нему то, что она чувствовала.
Что-то в том, что она была рядом с ним, заставляло её вести себя глупо — как школьница, раздражённо пинающая стул парня, который ей нравился. Но ей нужно было обуздать это. Причём быстро. Вопрос был не о ней. Речь шла об Альянсе. Её сёстрах.
Она найдёт Рони и Самсона. И если они действительно знают об Альянсе, она скажет им, что они обязаны вытащить её отсюда, или она раскроет их маленький грязный секрет.
А потом, когда её побег будет организован, она без колебаний расправится с Джаском… где-нибудь в уединении, где его последние мгновения будут протекать достаточно медленно, чтобы он понял, что, в конце концов, она одержала верх.
Когда она закончила принимать душ, когда высохли все слёзы, она ровно выдохнула. Она выключила воду и откинула волосы с глаз. Отдёрнув занавеску в душе, она схватила полотенце, которое ранее бросила на пол, и обернула его вокруг себя.
Она посмотрела на себя в зеркало. Её глаза были налиты кровью, кожа под ними припухла от усталости и слёз. Она ненавидела себя без макияжа — пряталась за ним с тринадцати лет. Сейчас разоблачение казалось более неприятным, чем когда-либо. Это был идеальный повод нанести чёрную тушь и тёмные тени для век — ещё одна вещь, которую Лейла всегда ненавидела.
Но опять же, Лейла была фарфоровой куклой, как и их младшая сестра Алиша, прямо из мечты каждого подростка. А она не была ни той, ни другой.
Она открыла кран с холодной водой и плеснула воды в глаза. Любой признак огорчения не принесёт ей ничего хорошего. Если бы Джаск действительно планировал использовать её против Кейна, он бы знал, что для этого ему нужна опытная серрин. И умелая — если быть более точным. Возможно, она была серрин всего несколько часов, но, чёрт возьми, она потратила достаточно времени на их изучение, чтобы знать, как они действуют. В её стремлении однажды разыскать одну из них и умолять присоединиться к их миссии, то, чего она не узнала о серрин, не стоило знать.
За исключением того, что её сестра была одной из них.
Она высушила волосы полотенцем, распутывая пальцами узелки и замечая, насколько сильно проступили её от природы более светлые корни, насколько выцвела краска. Она была в полном беспорядке — внутри и снаружи. Никакое количество крови серрин, текущей в её венах, не изменит ситуацию, если она быстро не возьмёт себя в руки.
Она потёрла тыльной стороной ладони под носом, лёгким движением головы расправила плечи и выпрямила спину.
Она отодвинула занавеску в спальню, и в животе у неё всё перевернулось.
Джаск стоял у шкафов, стягивая мокрую рубашку с рук. Солнечный свет украшал его слегка загорелую кожу янтарным оттенком, контраст теней определял каждый мускул на его скульптурном торсе и напряжённых бицепсах. Она взглянула на доминирующую татуировку на внутренней стороне его плеча — знак его клана ликанов. Она никогда раньше не подходила достаточно близко, чтобы увидеть её, но слышала, что они есть у всех — только для того, чтобы её выжгли, если они когда-нибудь предадут свою стаю, и будут изгнанными выживать в Блэкторне в одиночестве.
И это было именно то, что она имела против Рони и Самсона, если они не пойдут на сотрудничество, — та самая причина, по которой они не хотели быть разоблачёнными как лжецы перед своим лидером.
Она прижала к груди узел с полотенцем и посмотрела на сиденье у окна, пытаясь определить источник аппетитного аромата. Он принёс с собой поднос с завтраком.
— Тебе это может понадобиться, — сказал он.
Она оглянулась, чтобы взять протянутую футболку. Не встречаясь с ним взглядом, она направилась обратно в ванную — идеальный предлог, чтобы позволить себе подольше скрывать следы своих слёз.
Она натянула футболку через голову и убрала полотенце. Она посмотрела на своё отражение в зеркале. По крайней мере, футболка прикрывала её интимные части тела, пусть и не более того. Подойдя к туалетному столику, она наклонилась вперёд, чтобы снова проверить цвет лица и глаза, но резко выпрямилась, когда Джаск появился из-за занавески позади неё.
Решив не привлекать внимания к своим всё ещё алым глазам, она попыталась проскользнуть мимо него, но он настойчиво шагнул вперёд и плотно прижал её к стойке движением, которое было столь же пугающим, сколь и умелым.
Он схватил её за подбородок одной рукой, и у неё возникло искушение отшвырнуть его руку. Но вместо этого она схватилась за туалетный столик, напомнив себе, что необходимо изменить подход — вместе с изрядным глотком гордости. Тем более что Джаск тоже, казалось, усиливал свою игру.
Он прижал большой палец к её подбородку, запрокидывая её голову.
Стиснув зубы, напрягая челюсть, она позволила себе встретиться с ним взглядом.
Он пристально посмотрел ей в глаза… так, как, она была уверена, никто никогда не смотрел. Прошли мучительные секунды, прежде чем он, наконец, заговорил.
— Весь этот макияж, крашеные волосы, манера держаться, кем ты пытаешься быть, серрин? Или, что более важно, кем ты пытаешься не быть? Что заставило тебя так сильно невзлюбить себя, что тебе захотелось стать кем-то другим?
Её сердце бешено заколотилось от остроты и прямоты вопросов. Он был единственным, кто заметил.
— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.
— Нет? — его нежная хватка на её подбородке не ослабла. — Все эти подстрекательские разговоры, эти реплики — ты просто привыкла наносить удар первой, защищаясь. Но внушённые тобой отклонения раскрывают гораздо больше, чем ты хотела бы.
— Я добавлю психотерапевта к твоим ликанским талантам, хорошо?
— Ты напугана; ты мстишь. Ты чувствуешь угрозу; ты принимаешь ответные меры. Ты смущена; ты принимаешь ответные меры. Потому что ты не можешь справиться с проявлением каких-либо признаков слабости, так? Всё, что показывает, насколько ты уязвима.
— Да пошёл ты, Джаск, во мне нет ничего уязвимого, — сказала она, наконец, оттолкнув его руку.
