Кровавая схватка (ЛП) - Прайор Линдси Дж.
Но вместо того, чтобы отступить, он положил руки на стойку по обе стороны от её бёдер, его грудь почти касалась её.
— Это твой ответ на всё, не так ли? Так что же это сейчас? Напугана? Чувствуешь угрозу? Или я просто слишком близок к истине?
Снова этот запах. Его запах. Аромат, который вызвал волнение глубоко внутри неё.
— Ты так далёк от истины, что мне за тебя стыдно.
— Нет, — сказал он. — Ты всего лишь один маленький сгусток защитной ярости. Итак, из-за чего ты так злишься?
— Я должна быть там, на улице, делать свою работу, а вместо этого я застряла здесь с тобой.
— Там, снаружи, трахаешься с любым вампиром, который захочет заполучить тебя, верно?
Презрение в его тоне задело глубже, чем, по её мнению, должно было.
— Это намёк на осуждение в твоём тоне, ликан? Самодовольство, которое возникает из-за того, что у вас, мальчиков-волков, есть только одна пара?
— Женщины-ликаны знают, как осчастливить своих мужчин и наоборот. Что же в этом плохого?
— Я не говорила, что в этом что-то не так. Тебе явно нравится перестраховываться. Это мило.
— Мило?
— Не волнуйся. Я была со многими вампирами, так что я понимаю, почему ты чувствуешь угрозу. Может, они и отбросы общества, но они точно знают, как удовлетворить женщину. Я понимаю, почему они на ступеньку выше вас, мальчиков-волков. Вся эта безопасная игра только с одной женщиной не даёт тебе возможности понять, как обращаться с кем-то вроде меня.
— Я точно знаю, как с тобой обращаться.
— Ты уверен в этом? Только я думаю, что ты так занят чтением между строк, что пропускаешь предложение на странице.
Он слегка нахмурился, но намёк на улыбку победил.
— У тебя такая проблема с отношением к себе, серрин.
— Это одна из моих лучших особенностей.
— Я бы сказал, что всё дело в карих глазах. Когда они не смотрят хмуро на меня.
Его комплимент на мгновение сбил её с толку, но он быстро проглотил её молчание.
— Как тебе удавалось так долго выживать с такой неспособностью разобраться в ситуации? — спросил он.
— Я просто прекрасно разбираюсь в ситуациях.
— Вот поэтому ты сочла нормальным попытаться подстрекать двух ликанов в пустынной части этого комплекса. Поэтому ты решила, что это нормально — провоцировать меня.
— Как я уже сказала, тебе нужно развить в себе чувство юмора.
Он снова нахмурился.
— Ты думаешь, то, на что ты пыталась меня подтолкнуть, было смешно?
— Я никогда этого не говорила.
— И ты посмела назвать меня высокомерным. Это действительно то, чего ты хотела? Быть прижатой к какой-то грязной каменной стене? Мной?
Она всё глубже и дольше смотрела ему в глаза… так, как она знала, осмелились бы немногие. Она отказалась испытывать страх перед внезапной властной тишиной, пока он ждал её ответа. Она не была уверена, что есть правильный ответ на такой вопрос. Если и был, то она не могла найти его под тяжестью его безжалостного взгляда.
— Это слишком прерывистое дыхание для опытного сексуального хищника, — сказал он.
— По крайней мере, ты можешь признать, что я такая.
— Я имел в виду не тебя.
Её желудок перевернулся по совершенно неправильным причинам.
— Ты слышала басню о мальчике, который кричал «волк»? — спросил он.
— Конечно, — сказала она, и дыхание, к её еще большему раздражению, застряло в её горле.
— Значит, ты знаешь мораль этой истории?
— Ты думаешь, я дурачусь?
— Не та мораль. Я говорю о том, что если ты зовёшь волка достаточное количество раз, в конце концов, он появится.
Несмотря на то, что она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, она не могла унять учащённый пульс. Пульс, который, как она знала, он мог слышать. И она не сомневалась, это лишь распаляло его удовлетворение.
— И я звала достаточно много раз, верно? — сказала она, отказываясь поддаваться страху перед выражением его глаз, близостью, его неослабевающим вниманием.
— Не совсем, — сказал он, его пристальный взгляд скользнул вниз по её шее, туда, где его футболка свободно свисала, обнажая часть ключицы.
— Будь уверен, ликан, я не собираюсь спать с чем-то, что воняет мокрой собачьей шерстью.
Его улыбку выдал короткий выдох.
— Значит, если бы я подошёл к тебе, ты бы мне отказала, верно?
— Не так быстро.
— Потому что ты должна быть той, кто командует, верно? Но скажи мне, — сказал он, пристально глядя ей в глаза, — какая наивная часть тебя думает, что я позволю тебе командовать?
Её сердце пропустило удар. Ей достаточно угрожали на улице, но никогда не смотрели на неё так, как сейчас смотрел он. И они никогда не ошеломляли её, чтобы заставить замолчать.
— Выглядишь удивлённой, — добавил он. — Я думал, что внутри я всего лишь дикарь. Мне казалось, ты говорила, что умеешь читать ситуации.
Он наклонился вперёд совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы заставить её откинуться назад, если бы их губы не встретились.
— Только сейчас ты не выглядишь такой уверенной.
— Это называется безразличием, Джаск.
Он почти улыбнулся, прежде чем втянул воздух сквозь стиснутые зубы.
— Я мог бы так легко доказать, что ты ошибаешься.
— Может быть. И, наверное, я бы согласилась предоставить тебе эту попытку, если бы у меня не было хоть какого-то подобия вкуса.
— И, как я уже сказал, некоторых из нас принимают за милых и благородных, хотя на самом деле это совсем не так.
— Или ты хотел бы, чтобы люди в это верили.
— Я бы дал тебе всего десять минут, прежде чем ты начнёшь выкрикивать моё имя.
— Я бы дала пять, прежде чем ты начнёшь звать свою маму.
На этот раз он коротко сверкнул клыками в полуулыбке.
— Твоя реакция в бассейне показала мне всё, что мне нужно было знать. Как и эти уязвимые, налитые кровью глаза.
Он быстро оглядел её, а затем отстранился.
Это было последнее, что ей нужно было услышать. Последнее, во что ей нужно было, чтобы он поверил. Точно так же, как ей не нужно было колебаться в ту минуту, когда он стал оказывать на неё давление.
— Так, значит, ты думаешь, что страх перед водой делает меня слабой? — крикнула она до того, как он переступил порог.
— Нет, — сказал он, отодвигая занавеску. — Тот факт, что ты не знаешь, когда нужно слушать, что ты должна всё делать по-своему, что тебе всегда нужно всё контролировать… вот что делает тебя слабой.
Она нахмурилась, беспокойство сжало её грудь.
— Я заставляю тебя волноваться, не так ли, Джаск? Вот почему ты продолжаешь уходить.
— Единственное, что меня беспокоит, это то, что я могу выйти из себя по отношению к тебе и убить тебя. А я не могу этого допустить.
— Почему, Джаск? Если это из-за Кейна, скажи мне, — сказала она, снова сокращая расстояние между ними, её босые ноги мягко ступали по плитке. — Если я появилась как раз в нужное время, как ты и сказал, зачем ты тратишь его впустую?
— Я не теряю времени даром. Я просто делаю то, что должен.
— И что это? Приручаешь меня? Что, на хрен, это вообще значит? Если ты хочешь, чтобы я что-то для тебя сделала, скажи мне сейчас. Тогда, может быть, мы действительно сможем достичь какой-то цели.
— Мы уже кое-чего достигли, — сказал он. Он высунул голову в спальню. — А теперь иди туда и поешь чего-нибудь, пока не потеряла сознание прямо на мне. Разве что ты настолько горда, что предпочитаешь голодать, чем поддерживать свои силы.
Он отошёл — достаточное доказательство того, что заявлять о праве собственности было для него и вполовину не так приятно, как заслужить его.
Пятый раунд. Грёбаный пятый раунд в его пользу.
Но еда это хорошо. Еда действовала успокаивающе. Еда была способом отвлечься, не признавая своего поражения. Еда отвлекала.
Она подошла к порогу, но не переступила его, когда он прошел мимо неё и направился к раковине. Вместо этого она прислонилась к дверному косяку, решив не выказывать никаких признаков страха после его угроз.
