У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo
Жёстко. Одержимо. Без усталости и остановок.
Сверху из широкой лейки падают горячие капли и испуганными брызгами разлетаются в стороны от каждого толчка. А со спины, не щадя, вбивает в стену еще более горячий мужчина.
— Да-а... Да-а... — Я больше не стону и не хриплю. Скулю, захлебываясь от воды и удовольствия.
— Охуенная... Охуенная... — увеличивая скорость, повторяет мой мучитель. И шлепает...
...заполняет, растягивает, заставляет колотиться в его руках и плакать от удовольствия. Такого яркого, о каком я или не знала, или давно забыла.
***
Утренний побег похож на тайную операцию. Боясь разбудить огромное похотливое чудовище, аккуратно скатываюсь с кровати и падаю на ладони и колени. Не так грациозно, как кошка, но вроде бы тихо.
Оглядевшись и отдышавшись, ползу. Все так же на четырех конечностях. Как пьяный паучок, я медленно перебираю лапками до двери, а за ней — осторожно, на носочках до гостиной.
Драпаю так быстро, как не убегала от преступников или их слишком исполнительных охранников. Не останавливают мысли об оладьях. Не манит серьезно опустевшая коробка с презервативами.
«Кира, что ты наделала?!» — зудит воскресший к утру внутренний голос.
«Как ты могла?!» — маминым наставительным тоном возмущается гордость.
На эти «что» и «как» ответов нет. Между ушами, там, где должен быть мозг, непривычная пустота и легкость. А главный виновник всех женских безумств — попа — горит как после настоящей порки.
Это, мать его, фиаско!
Вчера я умирала от холода, а сейчас дымлюсь от стыда и не представляю, как буду смотреть на себя в зеркало.
Глава 29
Глава 29
Несмотря на легкую панику, через пару минут я умудряюсь натянуть на тело свое мокрое белье и влажную рубашку Вольского. Смотрится ужасно, поэтому приходится украсть еще и ремень. Оборачиваю его два раза вокруг талии и задаюсь главным вопросом: как вызывать такси?
Телефон по-прежнему труп. Не спасает перезагрузка, нет эффекта от жалостливого «Ну пожалуйста» шепотом над экраном.
С вариантами негусто. Или топать пешком через весь Питер, или еще одно маленькое преступление. От первой мысли мое натертое за ночь место посылает неприятный сигнал мочевому пузырю. Намекает, зараза, на цистит и прочие радости. А от второй мысли сердце царапает что-то похожее на совесть.
Альтернатива как в анекдоте про затопленный огород и уток. Выбор вроде как есть, но в реальности им и не пахнет.
Чтобы сбежать, приходится засунуть совесть поглубже и взять телефон Вольского. Дальше — еще сложнее. Я крадусь назад в спальню. Молясь всем святым, прикладываю указательный палец Ярослава к экрану и жду.
Если этот умник настроил разблокировку по взгляду, то мне хана. Попытка разбудить наверняка закончится тем же самым, чем закончилась попытка согреться. Ходить после этого будет сложно, а уж о побеге вообще лучше забыть.
К счастью, отпечаток срабатывает. Экран вспыхивает входящими сообщениями и уведомлениями о пропущенных вызовах. У нормальных людей такое «изобилие» бывает только после Нового года, а Вольский, похоже, в таком живет.
На миг становится жалко этого трудоголика, но быстро воспоминаю о своем печальном положении. Судорожно ищу среди сотни приложений такси, а найдя — чуть не плачу от радости.
Дорога домой проходит без приключений. Оплаченная Ярославом машина забирает меня у подъезда и везет на временную квартиру.
Никаких долгих прощаний, поцелуев или горячих объятий.
Безумно хочется, чтобы и дальше все шло так же — как по маслу. Без рефлексии с вопросами: «Что это было?», «Кто виноват?» и «Как теперь себя вести?». Однако стоит влить в желудок порцию кофе и переодеться, как судьба нагоняет звонком от подруги.
В первое мгновение не верю ушам и глазам. Мой мертвый телефон просто не мог так внезапно ожить. Это даже не измена, а полноценное скотство. Потом осторожно беру предателя в руки и нажимаю «Принять вызов».
— И где ты пропадала целые сутки?! — вместо приветствия кричит Ира. — Я уже все больницы обзвонила. Собиралась браться за морги!
— Были кое-какие неприятности. Сейчас все в порядке.
— Про неприятности мамаше своей будешь рассказывать. Это ей до фени. А мне, пожалуйста, в подробностях! Время, место и на кого наслать порчу!
— Порчу не нужно... Пусть живет.
Не собиралась я вспоминать Вольского. С глаз долой, из сердца вон! Но после слов о порче память сама нахально подкинула картинку с обнаженным мужским телом поверх одеяла.
— Живет?.. Ты крокодила, что ли, загарпунила?
Похоже, этим «пусть живет» я себя выдала.
— Так случилось. — Чувствую, как уши снова начинают дымиться.
— Это у мужа твоего «так случилось», когда ты его с племяшкой застукала, — фыркает Ира. — Колись давай, как это было.
— Было... — В горле ком. — Как обычно. Это не первый секс в моей жизни.
— Кир, без макаронных изделий! Я, конечно, не видела твоего крокодила, но голос по телефону слышала. Там такой тембр, что трусики сами спадают.
— Хорошо. Было неплохо.
— Штирлиц, блин. Сколько раз было неплохо?
— Ир, мне на работу нужно. Опаздываю.
— Работа не волк! А после хорошего секса она вообще противопоказана.
— У меня аврал.
— У меня тут тоже, знаешь ли, все серьезно! Качественную характеристику ты мне зажала. Давай хоть цифру!
— Я не считала, — все еще пытаюсь уйти от ответа.
— Сколько?!
— Ира...
— Смелее, родная. Это не больно.
— Да чтоб тебя!
Уже жалею, что не добила свой телефон. Делают же снайперы контрольный выстрел. Вот и мне стоило хотя бы камнем его приложить. Или каблуком.
— Два? Три?
— Пять.
— Ох! Ничего себе «неплохо»! Колени хоть сходятся? Передвигаться можешь?
— Марафон на сегодня отложу.
— Кира-Кира... — вздыхает подруга. — Ты номерок этого крокодила сохрани! Времена нынче тяжелые, пятиразовые мужики на дороге не валяются.
— Обязательно.
Наш разговор напрягает все больше. В целом в нем ничего особенного, мы всегда делились самым интимным, вечно плакались друг другу на мужиков и их новых баб. Но сегодня что-то не так. Мне неуютно, неудобно. Наверное, потому что заранее знаю, каким будет следующий вопрос.
— Ладно. Что шутишь, это хорошо. Только вот как дальше? Изобразите по-модному, что секс не повод? Или попробуешь в отношения? — Ира все же предсказуема.
— Дальше...
Ответ у меня готов. Касательно Вольского оба полушария удивительно единогласны.
Ничего. Один раз махнула белым флагом, и хватит. Ярослав совсем не мой типаж. Такой сломает и не заметит.
— Когда у тебя в последний раз были отношения ради себя самой? Для удовольствия? — Подруга умело бьет по болевым точкам.
— Не помню. — Головой-то все решено, а на душе паршиво.
— Может, попробуешь? Оторвись хоть раз. — Ира словно знает о нас двоих больше, чем я.
— Забудь, — обрубаю. — Мне это не нужно. А он... — Кусаю губу. — Он не захочет повторения, особенно если узнает, чья я дочь.
Глава 30
Глава 30
Ярослав
Когда продираю глаза — за окном солнце, а под боком пусто. Со светилом все более-менее понятно. Единственная стабильность, которая нам осталась. А вот с опустевшей кроватью вопросики.
— Женщина, ты где?! — Голосовые связки после сна работают плохо, поэтому слова больше похожи на рык.
Если бы не шумоизоляция, соседи наверняка бы уже выстроились по росту и предъявили к досмотру всех своих баб. Но Самсонова, кажется, не слышит.
— У тебя заплыв в ванной? Или завтрак мне решила приготовить? За подвиги! — Отрываю голову от подушки и сажусь.
Кира просто обязана ответить. Хотя бы что-нибудь колкое — из вредности. Однако второй вопрос, как и первый, остается без ответа.
— Если я сейчас найду тебя в ванной, натру и спину, и задницу. Членом!
