Омега для Омеги

Пока Оливер возился на кухне, я решила чуток повязать. Я расположилась со всеми удобствами на небольшом диванчике у окна в глубине гостиной и связала несколько рядов будущих пушистых домашних носков. Затем меня сморило. Спряталась с головой под уютным мягким пледом и задремала.

— Я смотрю, сегодня ты перевозбужден, Олли, — хриплый и надменный шепот Руфуса.

Неразборчивое мычание, чавканье, стоны и непонятная возня. Я медленно и бесшумно приподняла край пледа и замерла. Руфус вжимал постанывающего Оливера в столешницу и жадно пожирал его рот, беспорядочно шарясь по его телу руками, словно искал за что ухватиться. Так бы он, наверное, потискал его за грудь, но увы.

— Где твоя подружка? — мужчина отпрянул от возбужденного Омеги.

Неужели Альфа из-за ошейника не учуял меня, затаившуюся на диванчике в глубине гостиной под пледом?

— Не знаю… — томно простонал Оливер, требовательно расстегивая ширинку Руфуса. — У себя, наверное. К лешему ее, возьми меня.

Юноша обхватил изящной ладонью с длинными пальцами впечатляющих размеров и толщины член Руфуса и требовательно скользнул по нему кулаком. Мужчина рывком повернул к себе спиной охнувшего Оливера, который с готовностью приспустил штаны. Затем Полуночный Клык торопливо выдавил на пальцы вязкой субстанции из черного тюбика, нырнул ладонью между ягодиц истерично хнычащего юноши и агрессивным толчком вжался в него. Стол под сладко вскрикнувшим Омегой скрипнул, и мужчина грубо схватил его за волосы.

— Признавайся, — Руфус дернул голову Оливера на себя и зашипел ему на ухо, — это тебя эта сучка так раздраконила?

— Нет, — Оливер со стоном закрыл глаза.

— Лжешь, — мужчина с рыком резко и рвано повел бедрами.

Юноша взвизгнул и юркнул рукой к своему паху.

— Какая она? — прохрипел Руфус. — Я вижу только неживую и пустую оболочку.

— Как куколка, — просипел Оливер. — Хрупкая и испуганная. Как ты любишь. И просто прелесть, как смущается.

Забавно, что развратник с голой жопой тоже сравнил меня с куклой. Руфус со стоном вжался в Оливера:

— Продолжай.

— И живых членов в жизни не видела и в руках не держала.

— Омега — девственница? — прошипел мужчина.

— Чиста, как слеза младенца, — прохрипел Оливер, яростно подмахивая рывкам и толчкам гадкого Альфы. — Да вот только… Только… Спит она мертвым сном…

Руфус и Оливер неиствовали, как два диких и обезумевших животных. Гостиная наполнилась рыком, криками и мерзким поскрипыванием тяжелого и массивного стола. И ведь сама виновата, что не подала признаков жизни, когда Альфа и Омега лишь целовались и могли остановиться, а сейчас уже поздно дергаться. Полуночный Клык навалился на верещащего Оливера и в глухом стенании присосался к его губам, вывернув его голову к себе.

— Если она опять скажет, что спала и ничего не слышала, — Руфус отпрянул от Оливера и зло заправил член в брюки, — то я в следующий раз отымею тебя под ее дверью.

— Зачем? — Оливер в удивлении повернулся к мужчине лицом. Он покраснел и потупил глазки. — Я не против, но в чем смысл?

— Она меня раздражает, — Руфус одернул пиджак. — Это не объяснить словами, это неприятие идет изнутри и крутит кишки. Я и подумать не мог, что ублюдочные Ошейники в силах просто взять и вывернуть связь между Альфой и Омегой в чистую и незамутненную ненависть. Так не должно быть. Это неправильно и идет против нашей природы.

— Не должно быть, — тихо и печально отозвался Оливер. — Но Нелли, в свою очередь, жалеет меня и презирает тебя. И тут не только Ошейник виноват. Тут иная система ценностей и другое воспитание.

Руфус несогласно рыкнул и вышел из гостиной. Оливер потянулся и в задумчивости засеменил на кухню. Я подхватила вязание, прокралась к входной двери и бесшумно юркнула на улицу в сумерки.

Я была растеряна. Потопталась на веранде, решая, достаточно ли мне увиденного и услышанного для того, чтобы уйти, и села на ступеньки под ярким светильником. Я, конечно, сполна насладилась крикам Оливера, но если честно, то они мне не казались чем-то существенным. С точки зрения приличия, я стала свидетелем интимного зрелища, однако оно осело в моем мозгу блеклыми пятнами. И я уверена, будь на месте Руфуса обычный смертный мужчина, то я бы сгорела от стыда, смущения, неловкости и других живых ярких эмоций. А здесь лишь неприязнь и какая-то брезгливость.

— Вот ты где, — прозвучал тихий голос Оливера надо мной. — А я тебя везде обыскался.

Я отложила пряжу и крючок на ступеньку рядом с собой и подняла глаза на юношу:

— Ты чего-то хотел?

— Пойдем ужинать, — он робко улыбнулся.

Я молча последовала за Оливером. Через сколько дней Руфус не выдержит и потребует, чтобы я пошла на выход с вещами? Ух, какая я экспериментаторша по игре на чужих нервах! Родители выдержали целых шесть лет, а сколько вытерпит этот Альфа?

— Где ты была? — спросил меня Руфус, когда я вошла в гостиную и бесшумно села за стол.

— На улице, — я взяла вилку и залюбовалась жаренным стейком с яркой кучкой салата из редиса и руколы.

— Нелли, — прошипел мужчина.

— Что? — я непонимающе посмотрела на него.

— Ты слышала мой последний вопрос?

— Где ты была? — я нахмурилась, прожевав кусок мяса.

Руфус бросил беглый взгляд на пунцового и смущенного Оливера и откинулся на спинку стула, удрученно окидывая меня взором.

— Я спросил тебя, — медленно проговорил Руфус, — понравился ли тебе, — он изогнул заинтересованно бровь…

Я отвлеклась на лосиную голову, похрустывая редисом. Едят ли лоси редиску? Или она им покажется горькой и острой. Да и где они найдут в лесу редис?

— Руфус спрашивает, — пискнул Оливер и стыдливо потупил взгляд. — Тебе понравился мой член? Ты ведь сегодня меня во всей красе видела.

— Мне понравилась история о Берте, — я посмотрела на удивленного мужчину.

Гнетущая тишина, и опять уставилась на огромные царственные рога лося. Я краем глаза заметила, как Руфус кинул стакан с водой в стену, смел со стола тарелки и приборы. Он что-то кричал мне в лицо, но я не расслышала ни слова. Ни единого слова.