Поменяемся? (СИ) - Салах Алайна
Нащупав телефон, я печатаю Вите: «Извини, что-то со связью. Перезвоню чуть позже».
Через секунду сообщение получает статус «Прочитано», но так и остается без ответа. Внутри паутиной разрастается чувство вины. Бедный мой Витя. Преспокойно трескает папайю, не зная, что из его загорелой спины торчит здоровенный нож. И что я и есть та самая пригретая на груди змея, подложившая ему свинью.
Сжав голову, пульсирующую этанолом, я продолжительно пялюсь в стену в поисках ответа на извечный вопрос: «Как быть?».
Вариантов находится несколько: тотчас собрать вещи и первым же рейсом вылететь домой, опустошить мини-бар и забыться хотя бы на сутки, устроить видеоконференцию, чтобы покаяться в содеянном перед Витей и Лианой… Ну или всерьез рассмотреть вариант с лоботомией.
Или…
От новой, осенившей меня идеи, я вскакиваю с кровати и сломя голову несусь к двери. Распахнув ее, утыкаюсь взглядом в Рафаэля, сидящего на полу рядом.
— Переоделась? — буркает он, глядя на мой халат.
— Рафаэль… — слова выстреливают из меня нервно и торопливо. — Мы оба помним, что случилось, и оба осознаем, что это была чудовищная ошибка. У меня есть классный Витя, у тебя замечательная Лиана… Мы дружим много лет… Давай не позволим десятку коктейлей всё испортить?
— И что ты предлагаешь? — медленно произносит он.
— Забудем! — жаром выпаливаю я. — Просто забудем. Сотрем этот день из памяти, как будто его не было.
От такой простой, но гениальной идеи на лице расцветает улыбка.
— До секса всё равно не дошло, верно? Рубеж не перейден, ворота остались нетронутыми… — Я неловко шаркаю ногой. — Ну, почти… Если ты прямо сейчас поклянешься, что никогда и никому не расскажешь о вчерашней ночи, я гарантирую, что сделаю то же самое.
Несколько секунд Рафаэль буравит меня взглядом, затем молча встает и, обогнув меня, заходит в номер.
— Эй! — выкрикиваю я ему вслед, поморщившись от острой боли, пронзившей виски. — Так что ты на это скажешь?
— Ок, — доносится до меня с оглушительным хлопком туалетной двери.
25
Пока я, лежа в кровати, мучаюсь похмельем и чувством вины, вселенная решает протянуть руку помощи в виде звонка администратора из горнолыжного клуба. Сообщают, что инструктор освободился пораньше и готов меня принять.
Превозмогая тошноту и головную боль, я скатываюсь с кровати на пол и, на полусогнутых ногах, доползаю до шкафа. Отражение в нем заставляет лишний раз содрогнуться. Если бы на подъемнике стоял фейс-контроль, меня бы гарантированно развернули. Кататься на лыжах в моем состоянии — едва ли хорошая идея, но даже она представляется куда лучше и безопаснее, чем снова встретиться лицом к лицу с Рафаэлем. Он исчез из номера часа полтора назад, но может в любой момент вернуться.
Запихав в рот полкило жвачки и скрыв опухшее лицо солнечными очками, я в назначенное время прихожу к месту встречи с инструктором. Его зовут Максим, у него обветренные щеки и щербатая улыбка, наводящая на мысль, что синяк на заднице — не самое страшное испытание для любителей экстрима.
— Если у меня будет плохо получаться, то это лишь потому, что вчера мне было слишком хорошо, — предупреждаю я. — А не потому, что я неспортивная.
— Почему неспортивная? — Максим удивленно поднимает брови.
— Меня так один… — я морщу лоб, пытаясь подобрать определение нашим нынешним отношениям с Рафаэлем, — …приятель назвал.
— Глупости. К концу тренировки будешь съезжать с горы без падений, вот увидишь.
Убежденность в голосе Максима наполняет меня энтузиазмом, максимальным возможным в состоянии комы. Физические нагрузки и свежий воздух — это именно то, что нужно, чтобы проветрить заспиртованные мозги и сменить заезженное порно-видео на спортивную трансляцию.
Спустя полтора часа я действительно убеждаюсь, что горные лыжи — лучший способ справиться с навязчивыми мыслями.
Даже удивительно, что, перекувырнувшись столько раз, я не стала жертвой пожизненной амнезии. Задница ноет от многочисленных падений, икры трясутся, а ещё меня дико тошнит. То ли от алкогольной интоксикации, то ли от сотрясения мозга. Среди всего этого коктейля болевых ощущений невозможно страдать ещё и морально. Любителям предаться самобичеваниям однозначно рекомендую.
К концу тренировки оптимизма Максима относительно моих спортивных успехов убавляется, и он предлагает встретиться завтра, выражая надежду, что я буду в лучшем физическом состоянии. В чем я сильно сомневаюсь, учитывая тот факт, что на моей заднице живого места не осталось. Всё же Рафаэль не ошибся: я действительно неспортивная.
Ещё одним плюсом тренировки оказывается то, что я наконец хочу есть. После пробуждения малейшая мысль о еде, включая обожаемые профитроли, вызывала во мне отвращение.
Чтобы не шлепнуться в обморок от усталости и голода, я решаю зайти в ближайший ресторан. Здесь, по уверению интернет-путеводителя, подают лучший суп-гуляш, который я и намереваюсь съесть.
Кое-как протолкнувшись сквозь толпу лыжников, оккупировавших гардероб, я выхожу в зал, и первое, что вижу — это Рафаэль, сидящий за столом у окна. Выругавшись себе под нос, машинально пячусь назад, однако встречный поток посетителей тут же возвращает меня обратно.
Немного потоптавшись на месте, я собираю волю в кулак и решительно иду к Рафаэлю. Если уж внесла предложение вычеркнуть вчерашнюю ночь из памяти, нужно подавать собой пример.
— Привет ещё раз, — с фальшивой непринужденностью здороваюсь я, приземляясь на соседний стул. — Ты тоже пришёл за гуляшом?
— Передумала сбегать? — не слишком приветливо переспрашивает Рафаэль, отрывая взгляд от телефона.
Мои щеки заливает румянец стыда. В присутствии Рафаэля физические страдания оказываются неспособны вытеснить моральные.
— Я и не планировала, — вру я, утыкаясь в меню, вовремя подсунутое официантом. — Как проходит твой день?
— Башка болит.
— Хм-м… — многозначительно мычу я, придумывая ответ на это лаконичное признание. Ответ, который даст продолжение диалогу двух взрослых людей, чья дружба не была омрачена поцелуем в клубе, стриптизом и жарким петтингом.
— Как думаешь, стоит заказать хлебную тарелку к гуляшу? — Лучшее, на что меня хватает.
Рафаэль меряет меня ничего не выражающим взглядом и, ничего не ответив, снова утыкается в телефон. Мой завуалированный комплимент его гастрономическому вкусу так и остаётся без внимания.
— Окей, молча поедим, — буркаю я, проклиная себя за любовь к мясу.
Когда передо мной опускается тарелка с дымящимся гуляшом, я всерьез начинаю верить, что жизнь налаживается. Компромисс найден, желудок перестаёт рычать, и головная боль почти проходит.
— А у меня сегодня было первое занятие с инструктором, — решаю поделиться я, как и полагается хорошему другу.
— И как?
Ответить я не успеваю, потому что у Рафаэля звонит телефон. С небольшой заминкой он прикладывает динамик к уху.
— Привет… Нормально, ужинаем… А ты сама как думаешь? С Агнией…
Я опускаю взгляд, ощущая, как плавятся мочки ушей. Ясно как день, что он разговаривает с Лианой.
— Что ем? Суп-гуляш и ещё херню какую-то из овощей. Официантка рекомендовала… Тебе привет.
Поняв, что последняя фраза адресуется мне, я поднимаю глаза и еле слышно лепечу: «ей тоже».
— Тебе тоже привет, — преспокойно продолжает Рафаэль. — Вчера в клуб ходили… Да, нормально было… Нет, сегодня точно никуда не пойду — отсыхать планирую… Насчет Агнии не знаю — сама её спроси… Ты как, нормально? Да, соскучился… Не звоню, потому что не люблю по телефону разговаривать. Сама же знаешь…
— Я в туалет, — выпаливаю я, резко поднявшись.
То ли в гуляше было слишком много специй, то ли у меня с перепоя началась аллергия. Помимо ушей, теперь пылает лицо, а скальп горит так, что, попадись мне на пути индеец-апачи, я бы умоляла его содрать.
26
