Поменяемся? (СИ) - Салах Алайна
Мой взгляд бессовестно прослеживает это движение и отползает в сторону лишь с появлением колен.
— Это, между прочим, половое неравенство, — возмущённо верещу я, глядя себе под ноги. — То, что мужчина может свободно расхаживать с голым торсом, а женщина должна тратить бешеные деньги на неудобные бюстгальтеры и потом скрывать их от посторонних глаз.
— Вас никто не заставляет, — насмешливо бросает Рафаэль.
— И ведь действительно не заставляет. — Недолго думая, я хватаюсь за подол платья и дёргаю его вверх.
Следующим кадром передо мной предстает ошарашенное лицо Рафаэля. Надо признать, это организованное мной представление — довольно экстравагантное с учётом факта, что мой клубный наряд не предполагает ношения лифчика.
— Вот теперь всё по-честному, — пропеваю я, отвернувшись к шкафу, чтобы повесить в него платье. — Так-так, и где тут моя пижама?
Встав на цыпочки, я неспеша и крайне внимательно оглядываю полки.
— Левая, снизу, — раздаётся хриплый голос за мной.
Сказав «спасибо», я натягиваю штаны с футболкой и тянусь к выключателю. Мне одновременно волнительно и дико смешно от своей безбашенности. Таким смущённым и растерянным я Рафаэля ещё не видела.
— Спокойной ночи, — воркую я, заняв свою половину кровати и отвернувшись к окну. — Классный получился вечер.
Рафаэль бубнит «хороших снов», и в комнате воцаряется тишина.
22
Даже удивительно, что после такого количества выпитого я не отключаюсь моментально. Минуты тянутся одна за другой, но сон, как не шёл, так и не идёт. Разглядывая темноту, я мысленно считаю до ста наоборот и пытаюсь не обращать внимания на Рафаэля, ворочающегося на своей стороне кровати.
— Не спишь? — от раздавшегося шёпота я вздрагиваю.
— Нет.
— Тебе не холодно?
Кусая губу, я медлю с ответом.
— Да, есть немного.
Кровать прогибается под весом перекатывающегося тела, горячее дыхание с запахом виски касается моей шеи. Озноб, пробирающий меня, на этот раз не имеет ничего общего с местным климатом. Это реакция на то, что мужское тело соприкоснулось с моим. Мужское тело со стальной эрекцией.
— Не против? — голос Рафаэля звучит сипло.
Я не отвечаю. Всё внимание сосредоточено на том, как его пальцы скользят по моей коже. Я не отстраняюсь, и Рафаэль безошибочно трактует это как разрешение. Хорошо, что он не из робких и всегда был сообразительным.
Его ладонь медленно перемещается вдоль моего бедра, и всё тело непроизвольно откликается на этот жест, выгибаясь ему навстречу. Внизу живота горячо пульсирует.
Вторая рука находит мою шею. Его пальцы осторожно касаются линии ключицы, поднимаются выше, к затылку, обвивают волосы и собственнически сжимают, заставляя замереть от этого прикосновения. Любые здравые мысли, которых за вечер было и без того немного, окончательно испаряются. Верность Вите и дружба с Лианой становятся настолько же далеки, насколько наш горный курорт далёк от солнечных Мальдив.
Я лежу неподвижно, прикусив губу и задержав дыхание. Губы пересохли, между ног требовательно ноет, внутренности сводит от сдерживаемого напряжения.
Надо мной нависает тень. Губы Рафаэля касаются моего виска, запуская вереницу мурашек, мягко спускаются к щеке, к уголку губ. Его дыхание горячее и учащённое, оставляет за собой непроходящий жар.
Вот тут моя сдержанность летит в тартарары. Перекатившись на спину, я обвиваю его шею и жадно впиваюсь в губы.
Будто этого и ждал, Рафаэль торопливо задирает мою футболку и сжимает грудь.
— Ты что это устроила, а, коза? Я, по-твоему, по пояс деревянный?
Вместо ответа я лишь крепче сжимаю его шею. Чего он разболтался, когда я так сильно заведена?
Но Рафаэль и не думает затыкаться. Ночами его отсутствующее ораторское мастерство расцветает пышным цветом.
— Так сильно хочу тебя… Твои ноги, рот, сиськи, задницу… У меня стоит с момента, как ты танцевать начала… Чуть не загнул тебя у шкафа… Хочу тебя трахнуть… Сейчас прямо…
Есть в его болтовне что-то возбуждающее, отчего я растекаюсь озерцом, начинаю похотливо хлюпать. И кто бы мог подумать, что хмурый, неразговорчивый Рафа способен быть настолько раскрепощённым в интимных моментах.
Его рука проталкивается между нами, и через секунду во внутреннюю поверхность бедра утыкается что-то горячее и твёрдое.
Спойлер. Это член.
Я затаиваю дыхание. Если поцелуй на брудершафт, держание за руки и мой незапланированный стриптиз можно с натяжкой закинуть в копилку дружбы, то член Рафаэля туда едва ли влезет. И в прямом, и в переносном смысле. Даже после десятка коктейлей и рома я всё ещё способна поразиться такому размеру. За бутылкой пива спрятался целый баллон.
— Можно? — глаза Рафаэля полны одержимости, голос срывающийся и хриплый. — Я осторожно…
Больше всего мне хочется кивнуть и закрыть глаза, позволив ему делать со мной что угодно. Я возбуждена настолько, что коснись он меня в правильном месте — тут же взорвусь. Но где-то в отдалении тихий голос нашёптывает, что тогда случится непоправимое. То, что так запросто не сотрёшь, то, что разделит жизни сразу нескольких людей на «до» и «после». И разбираться с последствиями придётся мне самой.
— Это будет неправильно. — Всё моё тело протестует такому ответу, и, видимо, потому язык ворочается с трудом. — Твой член во мне всё испортит.
Напряжённое дыхание Рафаэля режет повисшую тишину.
— Может, завтра об этом подумаем?
— Завтра будет слишком поздно.
После долгой паузы ладонь, ласкавшая мою грудь, исчезает, и давление тела тоже. Тяжело вздохнув, Рафаэль перекатывается на свою сторону кровати.
Такое поведение вызывает во мне настолько сильное разочарование, что я, закрыв лицо руками, громко всхлипываю. Кажется, я рассчитывала, что он меня поуговаривает.
— Ты чего? — его тело снова прижимается ко мне, отчего желание плакать моментально пропадает.
— Ничего, — бубню я, отвернувшись. Как объяснить, что мне очень хочется секса с ним, но не хочется последствий?
Дыхание Рафаэля перемещается к моему виску, ладонь возвращается к бедру, скользит по животу к резинке пижамных штанов и уверенно её оттягивает.
Мои щеки и виски вспыхивают, губы распахиваются в немом стоне.
Да-да-да… Это я найду способ себе объяснить. Дружеская помощь, не больше…
Закрыв глаза, я раскрываю ноги, позволяя Рафаэлю трогать себя там. Пощекотать клитор, провести пальцами между половых губ и мягко погрузить их на глубину.
Да, господи… Он точно знает, что делает.
Не бесцельно трет, где придётся, а касается там, где нужно, с идеальным напором, под идеальным углом. И его хриплое дыхание в моей ушной раковине добавляет происходящему особого смака.
— Вот-вот-вот… Да-да-да, — лепечу я, жмурясь от вспыхивающих перед глазами картин. Рафаэль сверху, грубо вколачивает меня в кровать, Рафаэль ставит меня на четвереньки и берёт за волосы, Рафаэль стоит передо мной на коленях, а его голова зажата у меня между ног.
— Чё-е-е-рт!
Сдавив его ладонь ногами, я взрываюсь в сокрушительном долгоиграющем оргазме. Побила ли я свой персональный рекорд, узнать, к сожалению, не удаётся, потому что меня выключает.
23
— Гребаный Яша, — с такими словами я открываю глаза следующим утром. Ну как открываю? Мне с трудом удаётся разлепить один глаз, а второй так и остаётся намертво склеенным тушью.
То, что я нарушила своё золотое правило и уснула с косметикой на лице, заставляет меня досадливо застонать. Представляю, сколько тонального впитала моя бедная кожа. Надо срочно умыться.
Однако попытка подняться не увенчивается успехом, и голова безвольно падает на подушку. Господи, как же хреново.
Так… а как там Рафаэль?
Медленно повернувшись, я навожу прицел единственным видящим глазом и обнаруживаю, что кровать по соседству пуста. Прислушиваюсь — не журчит ли вода за дверью? Не-а. В номере я нахожусь одна.
