Your Personal Boggart - Заставь меня жить
До отъезда в Хогвартс осталось три дня (если считать сегодняшний), поэтому я вполне успею подготовиться.
Сегодня я просыпаюсь на удивление рано - солнце только-только начинает выглядывать из-за кромки снежного поля - и, чтобы не терять времени даром, спускаюсь на кухню, чтобы выпить чай, а заодно почитать учебник. Именно здесь я застаю Гермиону за фортепиано. Когда-то давно, в моём глубоком детстве мистер Уизли привёз домой этот инструмент, а почти через неделю похожий появился у меня дома в Годриковой Впадине. К сожалению, я не обладаю музыкальным слухом, так же как и вся мужская половина семьи Уизли. Лишь Джинни и Молли могут сыграть что-то красивое и мелодичное. И Гермиона.
Половица скрипит под подошвой кед, и музыка прерывается.
- Гарри?
Я прохожу к столу и машу учебником в знак того, что пришёл позаниматься, а подруга понимающе улыбается.
- Не сидеть же мне без дела, пока вы будете развлекаться в Лондоне, - подмечаю без злости или обиды, но Гермиона всё равно заламывает брови в сожалении.
Она оставляет фортепиано, даже не опустив крышку, и присаживается на соседний стул.
- Мне очень жаль, что ты не можешь пойти с нами.
Её интонация такая же мягкая и тёплая, как солнечный свет, постепенно проникающий в кухню через высокие окна. Вот он аккуратно подкрадывается к большой плетёной корзине с яблоками, играет на их ярко-красных бочках, а потом по-хозяйски располагается на лестнице, подсвечивая кружащиеся в воздухе микроскопические пылинки. Я наблюдаю за их танцем несколько мгновений, прежде чем перевести успокаивающий взгляд на Гермиону.
- Мне жаль не меньше твоего, поверь, но что я могу поделать. Нет ничего страшного в том, что я останусь и приготовлюсь к экзамену, - легко похлопываю ладонью по учебнику, отчего немного повеселевшая Гермиона снисходительно хмыкает.
- Ты же знаешь, я приеду и проверю, - задорные ямочки образуются на её щеках, а я театрально киваю с самым умным видом, чем зарабатываю широкую улыбку подруги.
Тихо посмеявшись, мы почти одновременно встаём со стульев, чтобы заварить чай, несколько раз цепляем друг друга локтями, Гермиона чуть не рассыпает заварку, когда я шутки ради тыкаю кончиком ложки ей в бок. В отместку она грозится подсыпать соли в мой чай, но я прекрасно понимаю, что это тоже всего лишь шутка.
Когда над нашими кружками вздымается лёгкий пар, а Гермиона находит в шкафу остатки рулета с миндалём, я рассказываю ей всё то, что смог узнать от Снейпа. Подруга слушает меня с серьёзным видом, иногда её брови сходятся к переносице, что так контрастирует с той открытой беззаботной улыбкой, которую я видел несколько минут назад.
- Неудивительно, почему мы так и не смогли продвинуться в расследовании загадочного беспамятства Леотрима. Да что мы: ни Артур, ни бармен Ларри не помогли бы нам, - сетует Гермиона, отщипывая кусочек от рулета и отправляя его в рот.
- К счастью, я смог отговорить вас от этой ужасной затеи выбраться в Лондон. Хоть и в самый последний момент, - вздыхаю, устремив взгляд на дно кружки.
- Теперь я думаю, что нам вряд ли бы это удалось, - добавляет подруга, я согласно киваю.
Несколько минут проходит в молчании: Гермиона обдумывает полученную информацию. Допив чай, девушка относит кружки в мойку, возится с ними несколько секунд, как вдруг шум воды резко прекращается. Хлопнув по мойке, она поворачивается ко мне, и на её лице застывает выражение искреннего непонимания.
- С ума сойти, как так можно: превратить лучших друзей в своих же рабов! Да, я понимаю, Пожиратели Смерти себя рабами не считают, но рассуди сам: пробыв неизвестно где семь лет, Реддл возвращается в Лондон, и всё ради чего? Чтобы призвать друзей, которые за это время успели начать новую жизнь, и поставить перед ними ультиматум, мол, «вы знаете мою тайну, значит, вы обязаны служить мне, иначе вам и вашим близким не выжить».
Гермиона хочет ещё что-то добавить, но, видимо, эмоции зашкаливают, поэтому она всплескивает руками и смотрит на меня в поиске ответа.
Я тяжело вздыхаю в знак того, что также не понимаю, как подобное возможно. Протерев полотенцем кружки, возвращаю их на полку, а Гермиона внезапно спрашивает:
- Как давно ты помнишь Снейпа?
Слегка сбитый с толку, смотрю на подругу, а она терпеливо поясняет:
- Он - единственный из друзей Реддла, кто был знаком с твоей семьёй с самого начала, но ты наверняка помнишь его не с рождения. Может, мама что-то рассказывала тебе о нём.
- Ты права, я помню его лет с девяти, не раньше, и теперь понятно, почему: он был в Албании вместе с Реддлом и остальными. Летом, за два года до того, как получить письмо из Хогвартса, я впервые увидел его. Как сейчас помню: я играл за калиткой, как вдруг где-то позади раздался громкий хлопок. Обернувшись, я с детской непосредственностью и любопытством уставился на незнакомого мужчину в чёрном облачении, но как он смотрел на меня: с подозрением и лёгким замешательством. Тогда я не осознал всего спектра эмоций этого человека, но сейчас понимаю: он увидел во мне черты моего отца, Джеймса. Снейпу не составило труда выстроить логическую цепочку и довести её до определённого умозаключения. Потом появилась мама, которая вначале замерла на пороге - представь, она не видела его почти восемь лет - и только потом бросилась к давнему другу. Так и состоялась наша первая встреча. После этого он проводил у нас каждое лето, а через два года я попал в Хогвартс, где он был и является нашим преподавателем.
Замолчав, ловлю немного грустную улыбку Гермионы, но улыбнуться в ответ не получается. Пошевелив вихры на моём затылке, она отходит к окну и замирает в ярком прямоугольнике солнечного света.
В память девятилетнего ребёнка отчетливо врезалось воспоминание о маме, обнимающей Снейпа. Я долго задавался вопросом: кого ещё, кроме папы, мама может обнимать с такой бесконечной нежностью? И как этот незнакомый мужчина может отвечать ей не менее трогательным объятием?..
Потом мне, конечно же, объяснили, что профессор «много лет странствовал», прежде чем вернуться обратно, и только сейчас я узнаю подлинную историю.
Приглушённые голоса и шаги по лестнице дают нам понять, что остальные жильцы дома уже проснулись.
- Всё будет хорошо, Гарри, - мягко произносит Гермиона то ли для того, чтобы успокоить меня, то ли в попытке успокоиться самой, но я всё равно доверительно улыбаюсь ей и кивком даю понять: «Именно так и никак иначе».
Рон и близнецы, до сих пор одетые в пижамы, птицами слетают на первый этаж и рассаживаются на стульях, как на жёрдочке, слегка заспанная миссис Уизли приветствует всех тёплой улыбкой, а меня даже гладит по взлохмаченной макушке и принимается готовить завтрак. Джинни забирает последний кусок рулета с чаем и вместе с Гермионой уходит наверх, чтобы подготовиться к предстоящей поездке. Обменявшись парой шуток с Роном, я хлопаю друга по плечу и поднимаюсь в свою комнату.
