Э. Джеймс - Пятьдесят оттенков свободы
Он тяжело вздыхает, затем недовольно хмурится и смотрит номер на дисплее своего вибрирующего телефона. Закатывает глаза и отвечает на звонок.
– Уэлч, – отрывисто говорит он, потом напрягается, слушая секунду-другую, затем внезапно резко садится. – Двадцать четыре на семь… Спасибо, – говорит он сквозь стиснутые зубы и отключается.
Перемена в его настроении мгновенна. Бесследно исчез мой подшучивающий, игривый муж, а на его месте – холодный, расчетливый хозяин вселенной. На секунду глаза Кристиана сужаются, и от холодной улыбки у меня по спине бежит озноб. Он берет свой «блэкберри» и нажимает кнопку быстрого набора.
– Рос, сколько у нас акций в «Линкольн Тимбер»? – Он садится на колени.
Меня охватывает нехорошее предчувствие. Да что случилось?
– Значит, переведи нашу долю в холдинг «Грей энтерпрайзес», потом уволь совет директоров… кроме генерального… плевать мне… я тебя слышу, просто сделай это… спасибо… держи меня в курсе. – Он отключается и с минуту бесстрастно смотрит на меня.
Боже! Кристиан в ярости.
– Что случилось?
– Линк, – бормочет он.
– Линк? Бывший муж Элены?
– Он самый. Это он внес залог за Хайда.
Я потрясенно таращусь на Кристиана. Его рот сжат в жесткую линию.
– Что ж… он будет выглядеть идиотом, – в смятении бормочу я. – Я имею в виду, Хайд ведь совершил еще одно преступление после того, как был отпущен под залог.
Глаза Кристиана сужаются, и он ухмыляется.
– Справедливо подмечено, миссис Грей.
– Что ты сейчас сделал? – Я привстаю и сажусь на колени лицом к нему.
– Я разорил его.
Ой!
– Хмм… это кажется несколько импульсивным, – бормочу я.
– А я вообще импульсивный парень.
– Мне это известно.
Глаза его сужаются, а губы плотно сжимаются.
– Я уже некоторое время держал этот план про запас, – признается он.
Я хмурюсь.
– Правда?
Он с минуту молчит, похоже взвешивая что-то. Потом делает глубокий вдох.
– Несколько лет назад, когда мне было двадцать один, Линк сильно избил свою жену. Он сломал ей челюсть, левую руку и четыре ребра, потому что она трахалась со мной. – Глаза его ожесточаются. – И теперь я узнаю, что он внес залог за человека, который пытался убить меня, похитил мою сестру и избил мою жену. С меня хватит. Думаю, пришло время расплаты.
Я бледнею. О господи.
– Справедливо подмечено, мистер Грей, – шепчу я.
– Да, Ана, это так. Обычно я не руководствуюсь местью, но это не могу ему спустить. То, что он сотворил с Эленой… в общем, ей надо было заявить на него в полицию, но она этого не сделала. Это было ее право. Но с Хайдом он зашел слишком далеко. Преследуя мою семью, Линк сделал это личным делом. Я раздавлю его, уничтожу его компанию прямо у него под носом и продам по частям по самой высокой цене. Я обанкрочу его.
Ой…
– Кроме того, – ухмыляется Кристиан, – мы сделаем на этом хорошие деньги.
Я заглядываю в горящие серые глаза, которые внезапно смягчаются.
– Я не хотел тебя напугать, – шепчет он.
– Ты и не напугал, – лгу я.
Он насмешливо выгибает бровь.
– Ты просто застиг меня врасплох, – говорю я, потом сглатываю. Временами Кристиан меня действительно пугает.
Он легко касается моих губ своими.
– Я сделаю все ради твоей безопасности. Ради безопасности моей семьи. И этого малыша, – бормочет он, осторожно кладя руку мне на живот.
Ох… я перестаю дышать. Кристиан с нежностью смотрит на меня, глаза его темнеют. Губы приоткрываются, когда он делает вдох, и жестом отчаяния кончики его пальцев касаются моей женственности.
О господи! Желание взрывается, как снаряд, воспламеняя мою кровь. Я хватаю его за голову, вплетая пальцы в волосы, и рывком притягиваю к себе для поцелуя. Он охает, удивленный моим напором, давая моему языку свободный доступ в рот. Он стонет и отвечает на поцелуй изголодавшимися губами и языком, и на несколько бесценных мгновений мы поглощены друг другом, затерявшись в сплетении языков, губ и дыханий и сладком, сладком ощущении, пока заново открываем друг друга.
Как же я хочу этого мужчину! Как же давно мы не любили друг друга! Я хочу его здесь, сейчас, среди бела дня, на лугу.
– Ана, – выдыхает он, словно завороженный, и ладонь его скользит вниз, к краю моей юбки. Я начинаю расстегивать его рубашку ставшими вдруг неуклюжими пальцами.
– Эй, Ана… остановись. – Он отстраняется, стиснув зубы, и хватает меня за руки.
– Нет. – Я мягко прикусываю его нижнюю губу и тяну. – Нет, – повторяю я, с нежной страстью глядя на него, потом отпускаю. – Я хочу тебя.
Он резко втягивает воздух. Он разрывается, нерешимость отчетливо светится в его горящих серых глазах.
– Пожалуйста, ты нужен мне. – Каждая клеточка моего существа умоляет.
Он стонет, признавая свое поражение, когда рот его находит мой, и наши губы сливаются. Одна рука придерживает мою голову, а другая бежит по телу к талии, и он опускает меня на спину и вытягивается рядом, не прерывая поцелуя.
Потом поднимает голову и с нежностью смотрит на меня.
– Вы так прекрасны, миссис Грей.
Я ласкаю любимое лицо.
– Вы тоже, мистер Грей. Душой и телом.
Он хмурится, и мои пальцы обводят морщинку у него на лбу.
– Не хмурься. Для меня ты лучший на свете, даже когда злишься, – шепчу я.
Он снова издает стон и завладевает моим ртом, укладывая меня на ложе из мягкой травы под пледом.
– Я так соскучился, – шепчет он, мягко покусывая мой подбородок и скулу. Мое сердце воспаряет.
– Я тоже соскучилась. О Кристиан. – Одной рукой я стискиваю его волосы, а другой сжимаю плечо.
Его губы перемещаются мне на шею, оставляя за собой нежные поцелуи, а за ними следуют пальцы, ловко расстегивая пуговицы блузки. Разведя в стороны блузку, он целует мягкую выпуклость груди. Он урчит от удовольствия и тихо бормочет что-то одобрительное, и эти звуки растекаются по моему телу до самых потайных мест.
– Твое тело меняется, – шепчет он. Большой палец дразнит сосок, пока тот не затвердевает, натягивая ткань лифчика. – Мне нравится, – добавляет он.
Я наблюдаю, как язык его пробует и обводит линию между лифчиком и грудью, мучая и дразня меня. Осторожно зажав чашку бюстгальтера зубами, он стаскивает ее вниз, освобождая грудь и тычась носом в сосок. Тот морщится от прикосновения и прохлады мягкого осеннего ветерка. Губы Кристиана смыкаются вокруг меня, и он глубоко, с наслаждением посасывает.
– А-а! – стону я, резко втягивая воздух, и морщусь, когда боль растекается от ушибленных ребер.
– Ана! – восклицает Кристиан и сердито хмурит брови. Морщинки озабоченности прорезают лицо. – Вот об этом я и говорил, – ворчит он. – Ты совсем не думаешь о себе. Я не хочу причинить тебе боль.
