Бесстрашие (ЛП) - Смит Кристин
— Давай ещё какой-нибудь! — просит Эмили, её глаза распахнуты от восторга.
— Оверхэнд? — предлагаю я. Возможно, я слишком радуюсь всеобщему вниманию, но Зейн завоевал сердце Эмили всем этим плаванием в бассейне. И раз у меня появилась возможность впечатлить её саму или их маму, то я не стану упускать такой шанс.
Эмили смеётся.
— Да! Давай его!
— Окей. Берёшь карты вот так, разбиваешь на две части, а затем с помощью большого пальца перемежаешь эти карты, вбрасывая другие вот так… — Показываю. — Самое интересное, что фокусники используют этот трюк, чтобы подложить нужные карты наверх. Вот смотри. — Я показываю верхние карты, которыми оказываются туз пик, десятка червей и король бубен. Делаю классическое тасование, вставляя карты в нужные места. А когда заканчиваю, показываю верхние. — Видишь? Те же самые карты.
Глаза Эмили становятся круглыми, как блюдца.
— Вау! Это самый крутой трюк на свете!
Смеюсь. Это простенький фокус, но, судя по её восхищённому лицу, я всё делаю правильно.
— Давай ещё один! — просит Эмили.
Сиенна встаёт из-за стола, и я замечаю, как потемнело вокруг. Солнце здесь заходит быстро. Вот только что был закат, а через секунду уже сумерки.
— Нам пора, Эми.
Я тоже неохотно поднимаюсь. Я бы предпочёл остаться и поиграть с семьёй Сиенны, однако обязанности не ждут.
— Но мы не сыграли ни в одну игру! — возражает Эмили.
— Может, завтра? — предлагаю я. — Отложим игру на завтра?
Эмили поджимает губы и вздыхает.
— Ладно.
— В этой сторожевой башне не опасно? — обеспокоенно спрашивает миссис Престон.
— Не переживай, мам, — говорит Сиенна, беря меня за руку. — С Треем мне ничего не грозит.
Я прочищаю горло и выпрямляюсь. Её слова вызывают во мне желание проявить себя.
— Обещаю, что верну вашу дочь в целости и сохранности, миссис Престон.
Сиенна посылает маме и сестре воздушный поцелуй.
— Вернусь до рассвета.
— Пока, Трей! Пока, Си-Си! — кричит вслед Эмили, растягивая гласные, перед тем как вновь переключиться на карты. — Мам, хочешь сыграть в «Найди рыбку»?
На пути к сторожевой башне я завожу разговор с Сиенной:
— Ты везучая, ты знаешь это?
— Почему?
— У тебя отличная семья.
Она улыбается мне.
— О да, лучшая. — Она крепче сжимает руку, когда мы проходим мимо костра; Пейдж поднимает голову, с прищуром глядя на нас. — Ты очень нравишься Эмили.
Моё сердце пропускает удар. Мне приятно это слышать.
— Она забавная.
Сиенна прочищает горло, потирая мою руку.
— Она довольно быстро… привязывается к людям.
— Как и большинство детей, разве нет? Я хочу сказать, это ведь неплохо?
Она медлит с ответом и произносит каждое слово осторожно, будто тщательно подбирая.
— Нет, если объект её привязанности остаётся в зоне доступа.
А, кажется, я понимаю, к чему она клонит. Она боится, что я снова покину её и тем самым разобью не только её сердце, но и сердце её сестры. Как я могу доказать, что больше никуда не уйду? Без неё, во всяком случае.
Останавливаю её, чтобы посмотреть ей в лицо.
— Ей не о чем беспокоиться. И тебе тоже.
— Ты же понимаешь, как много она уже потеряла. Сначала отца, затем Зейна… — Она резко замолкает, прикусив губу. — Прости. Я не имела в виду, что ты бросишь нас, как Зейн.
У меня сводит челюсть. Зейн. Зейн. Всегда Зейн. Меня теперь постоянно будут сравнивать с этим золотым мальчиком со всеми его золотыми погремушками. Но я могу поклясться в том, чего Зейн обещать не может.
— Знаю, он разбил тебе сердце, когда решил вернуться в Легас. Но я обещаю тебе: где бы ты ни была, я буду рядом. — Выдавливаю смешок. — Если только я тебе не надоем и ты не попросишь меня оставить тебя в покое. Тогда мне придётся смириться и исполнить твоё желание.
Сиенна улыбается.
— То есть ты хочешь сказать, что я застряла с тобой?
— Да. Навсегда.
Сиенна снова берёт меня за руку, и мы возобновляем шаг в сторону башни.
— Думаю, я это как-нибудь переживу.
* * *
Сторожевая башня — это деревянная площадка на высоте трёх метров над землёй на краю лагеря. Грубо сколоченные деревянные рейки образуют перекладины, по которым можно забраться на башню. Сиенна лезет первой, я за ней. Луна светит достаточно ярко, чтобы мы могли видеть все холмы на расстоянии нескольких миль.
Перила на платформе шаткие: на них можно поставить оружие, но не стоит опираться. Первые два часа мы с Сиенной стоим, сканируя взглядом окрестности и держа винтовки наготове. В какой-то момент Сиенна откидывает голову назад и говорит:
— Звёзды здесь так красивы.
Сиенна обожает звёзды. Но я плохо в них разбираюсь.
— Знаешь, — продолжает она, — когда-то я думала, что наш мир окружает тонкий прозрачный барьер, и те, кто находятся по другую сторону, наблюдают за нами. И все эти звёзды — на самом деле ручные фонарики людей с другой стороны, которые нам помогают, направляют нас, делают ночи светлее, чтобы мы могли видеть. Я верила, что даже в самые тёмные времена, когда кажется, что всё потеряно, где-то там остаётся надежда.
Мне нравится эта мысль. Я никогда особо не задумывался о других мирах и внеземных цивилизациях, но в идее, что мир больше, чем нам кажется (возможно, даже лучше, чем нам кажется), есть что-то цепляющее.
— А по-твоему, Трей, надежда ещё есть? Для «Грани»? Для меня?
— В каком смысле?
Она поворачивается ко мне, прислоняясь спиной к перилам. Когда те подкашиваются, она тут же отходит от них.
— Ну, есть ли у нас шанс на нормальную жизнь? Или мы всегда будем в бегах? Всегда есть будем скрываться?
В последнее время я часто думаю об этом. Пока что граневцев вроде всё устраивает, но что будет, когда они начнут жаловаться? Нашей единственной целью было спасение людей. Остановить попытки правительства генетически изменить малолетних преступников. Если мы этого не делаем, тогда кто мы? Почему мы прячемся?
Я даю самый искренний ответ:
— Я не знаю. — Когда Сиенна вздыхает и отворачивается, я ловлю её за запястье и тяну обратно к себе. — Я не знаю, что ждёт нас в будущем. Но я продолжаю надеяться. Надеяться, что смерти Джеба, Гаррета, всех, кто погиб в лагере «Грани» во время взрывов, и, конечно же, смерть твоего отца не были напрасны. Дальше всё будет лучше. Непременно.
— Мне хочется в это верить, — шепчет Сиенна, подняв глаза на меня. — Правда хочется.
— Но?
— Но пока всё становилось только хуже.
Я думаю о Перевороте и обо всех опустошениях и разрушениях, которые произошли в результате него за несколько лет до моего рождения. Я думаю обо всех, кого я потерял, даже о тех, кого я никогда не встречал, в том числе о собственной матери. Всех тех, кого я должен был защищать в лагере «Грани», и всех тех, кто погиб из-за меня. Чёрт, даже девушку, которую я люблю, едва не казнили из-за меня.
Когда я думаю обо всём, через что мы прошли, обо всех, кого мы потеряли, я не могу представить, что может быть хуже.
11
ЗЕЙН
Стыдно признаться, но я ни разу не водил Ариан на настоящее свидание. Да, конечно, мы вместе ездили по магазинам выбирать посуду и постельное бельё в наш будущий дом, но не было никакого ужина в ресторане и прочих мероприятий, которые бывают у нормальных парочек. Сегодня я намерен исправить это упущение.
Я подъезжаю к дому Ариан, когда солнце садится, а небо окрашено в цвет синяка на второй день. По ночам сильно холодает, поэтому на мне брюки и рубашка с длинными рукавами. И по этой же причине, когда Ариан выходит из дома в чёрном платье без рукавов, я немного удивляюсь. Особенно учитывая то, что этот вечер я планировал провести по большей части на свежем воздухе.
— Ты не замёрзнешь? — бормочу я, отводя взгляд от её бесконечно длинных ног.
— А, да, сейчас. — Она семенит к платяному шкафу в коридоре и достаёт чёрный плащ. — Так не замёрзну, — добавляет она с улыбкой.
