У врага за пазухой (СИ) - Коваленко Марья (Мария) Сергеевна Solazzo
Все это мы уже проходили. Трижды за ночь. Он пытался не уснуть, я старалась ничего не подписывать и ничего не рассказывать. Утром должен приехать адвокат Ломоносова, чтобы помочь выкрутиться из ситуации.
«Еще пять или шесть часов!» — как могу, подбадриваю я себя.
«Где наша не пропадала? И там пропадала, и здесь пропадала!» — с оптимизмом шепчет внутренний голос.
Но не успевает следователь дойти до двери, на пороге материализуется широкоплечая фигура Федора, и протокол выпадает из моих рук.
Глава 18
Глава 18
Конь Александра Македонского, Буцефал, любил прогуливаться без хозяина. Пару раз во время таких прогулок его даже крали. Не знаю, зачем мне эта информация. Она сама всплывает в памяти, когда смотрю на одинокую фигуру в дверном проеме.
— Вы к кому? — спрашивает Агеев у водителя Вольского.
— Я за ней! — Федор указывает колючей челюстью в мою сторону и взмахом руки требует, чтобы шла за ним.
— Не понял! — Агеев аж закашливается от такой наглости.
— Вы к начальству зайдите. Лучше прямо сейчас. Вам объяснят.
Мне все же не показалось во время первой встречи — Федор идеально вписался бы в образ холопа. Очень хочется спросить, знает ли он об одном важном событии, случившемся в тысяча восемьсот шестьдесят первом году*, или про Юрьев день.
— Это какая-то шутка? — Следователь протискивается мимо Федора.
— Шутить указаний не было. — На лице водителя ни одной эмоции.
— Шапито какое-то. С клоунами! — обернувшись ко мне, бросает Агеев и тут же добавляет: — Я сейчас буду. Никуда не уходить!
Как только он скрывается в коридоре, от сонливости не остается и следа.
— Вы правда заберете меня отсюда? — Встаю со стула.
— Кира Игоревна, вы это... сумочку не забудьте. — Федор ничего не объясняет. Снова машет, чтобы шла за ним, и поворачивается к выходу.
— Это ведь не побег из-под стражи, так? — Воровато озираясь, иду следом. — Мне нельзя в бега. У меня мама, квартира и работа.
После нескольких часов допроса мозг работает в каком-то особом режиме — постоянно притормаживает и вместо нормальных логических выводов подкидывает всякие страшилки.
— Шеф сказал забрать вас. Я забираю.
Федор, кажется, вообще не задается никакими вопросами. Пришел, увидел, наследил. Ноль рефлексии. Все просто и четко.
— А ничего, что я задержана по подозрению в убийстве?
Наверное, лучше вернуться в кабинет и не рыпаться до разрешения Агеева. Вряд ли он сочтет уважительным решение чужого шефа, что подозреваемую нужно забрать.
— Если вы здесь, значит, больше не задержаны, — в фирменной манере бубнит Федор и открывает передо мной дверь танка.
— Вообще-то пособничество при побеге — это тоже статья.
Застегивая ремень безопасности, смотрю назад. Фантазия рисует бегущего за нами с собакой и автоматом Агеева, вспышки фонарей, крики и сирену. Однако проходит минута, а на крыльце так никого и нет.
— Ярослав Борисович сказал только забрать. О пособничестве распоряжений не поступало.
Словно таксист, забирающий из клуба нетрезвую клиентку, Федор окидывает меня внимательным взглядом, останавливается на ремне и сумочке. А затем заводит машину.
***
Шоковое состояние длится минут десять. Отмираю, лишь когда выруливаем на Невский. Направление, мягко говоря, не мое, с каждым метром мы только удаляемся от квартиры.
Если бы за рулем сидел кто-то незнакомый, — какой-нибудь бомбила из южных стран, — еще можно было бы поверить в ошибку. Но Федор отлично знает, где я живу, и как минимум один раз был в моем дворе.
— И куда мы едем?
Проспект, как назло, свободен. Ни пешеходов, ни пробок, даже светофоры дружно горят зеленым. Хотела бы выйти — никаких шансов.
— Ярослав Борисович сказал, что лично вам все объяснит.
— Я смотрю, у вас целый вагон ценных указаний.
Пока не начала заводиться, пишу Вольскому: «Что ты задумал? Куда меня везут?»
— Ярослав Борисович сам не мог приехать.
— Вот еще! Отвлекаться от ночных дел ради меня! — Отсутствие сна все же дает о себе знать.
— Да, дел сегодня оказалось много. — Федор неожиданно выпадает из образа.
— И они как-то связаны с моей скромной персоной?
Боясь, что водитель снова заведет свою шарманку, ответ жду не дыша. Мне вполне хватит и намека. То, что нужно, додумаю сама. Но будто замаялся вести беседы, Федор меняет полосу и вжимает в пол педаль газа.
Куда бы мы ни ехали, доезжаем быстро. Элитный комплекс из нескольких высоток производит впечатление еще у шлагбаума. Это словно другой Питер. Из будущего, где вместо серой тротуарной плитки — густой газон, вместо забитой парковки — извилистые, со светящимися шарами дорожки, а вместо усатого охранника — электронная система, считывающая номера машин.
Ничего общего с моим домом. Ничего общего с большей частью всего города.
Засмотревшись, не замечаю, как останавливаемся у одной из парадных. Но голос мужчины, распахнувшего дверь внедорожника, мгновенно приводит в чувства.
— Ну наконец-то. Долго же вы ехали. — Вольский подает руку, и последние сомнения в цели маршрута тают как дым.
_________
*1861 — год отмены крепостного права.
Глава 19
Глава 19
— Я не просила привозить меня к тебе домой.
Тяжело строить из себя гордую и независимую, когда челюсть сводит от зевоты, а прямо перед тобой роскошный диван, два широченных кресла и фантастически мягкий ковер.
— Вернуть тебя в отдел? — Хозяин ковра даже не пытается казаться душкой.
Вначале он почти насильно привел в квартиру, а сейчас мучает душу полуголым торсом.
— Домой. У меня есть дом.
Стараюсь не смотреть на все эти кубики, широкие грудные мышцы и обтягивающие бедра домашние штаны.
О том, что гостей принято встречать при полном комплекте одежды, некоторые, похоже, даже не слышали. Вместо «а поговорить» сразу стриптиз.
— В твой дом пока нельзя, — звучит уклончиво.
— Из-за обыска?
— Из-за него.
— А теперь давай подробнее.
Взгляд все же останавливается там, где не стоило, — на небольшом шраме под ребрами справа. Такой можно получить лишь при ножевом ранении. И не поверхностном, а глубоком, смертельном.
— Утром к тебе в гости завалится целая бригада во главе со следователем. Для сна будет шумновато.
— До утра еще четыре часа.
Кончики пальцев покалывает, так хочется прикоснуться к шраму и изучить его на ощупь. Часть мозга, отвечающая за критическое мышление, видимо, уже уснула.
— Добавь час на дорогу.
— Пусть три. Но я смогу хоть немного поспать и привести...
— Сейчас у тебя дома работает другая бригада, — не дав договорить, заканчивает Ярослав.
— Какая еще бригада? — спрашиваю, зевая.
— Моя.
— То есть? — От удивления теряю бдительность.
— Пара знакомых криминалистов и начальник службы безопасности.
Вольский мгновенно пользуется коротким замешательством. Опускает упругий зад на диван и устраивает меня на своих коленях. Вздрагиваю как от удара током.
— Твои люди роются в моих вещах?
Чтобы совсем не закоротило, я упираюсь ладонями в голую грудь, но делаю лишь хуже. Руки словно прилипают. Какая-то редкая форма мгновенной сварки — приваривает намертво.
— Ты была не единственной, с кем общался Бухгалтер, однако Агеев взялся именно за тебя.
— У меня был адрес. — Не стонать трудно.
— Адрес фигня. Не так уж сложно узнать, где жила бабка этого умника. — Ярослав ухмыляется: — Я же выяснил.
Наблюдаю, как дергается его кадык и расширяются зрачки. Кажется, не только я попала в плавильный цех.
— Хочешь сказать… — облизываю губы, — что у Агеева есть еще какая-то зацепка?
— Уверен. У него сто процентов есть информатор. Если точнее, дезинформатор. — Вольский притягивает мой зад плотнее к своему паху и шумно выдыхает. — И это точно не моя крыса.
