Лимб (СИ) - "Ремаркова дочь"

На такое мне никогда не набраться смелости.

Гермиона хохотала так, что ей даже пришлось выдернуть руку из пальцев Малфоя, чтобы вытереть слезы.

— У Трелони усы? — сквозь хохот переспросила она.

Малфой засмеялся вместе с ней:

— О, еще какие. Однажды на пятом курсе в предсказании по домашней работе я написал, что мне придется видеться каждую среду с лупоглазой и усатой веретенницей и получил за это «превосходно».

— Мерлин, я уверена, что она даже не читала наши работы! Хорошо, что я отказалась от её предмета: никогда не верила в Прорицание. А мальчики каждые выходные придумывали себе изощренную смерть на следующую неделю и получали «превосходно», — Гермиона растянула губы в полуулыбке, вспоминая школьные годы.

Кто бы мог подумать, что придет время и она будет смеяться до слез с Драко Малфоем над профессором Трелони? Чудеса, не иначе.

Тишина становилась все более ощутимой, и Гермиона решила, что должна попробовать претворить в жизнь хотя бы последний пункт плана.

— Я, пожалуй, пойду, — она медленно встала с постели и замерла. Казалось неправильным уходить обыденно, когда они оба сегодня словно открылись с другой стороны.

— Спасибо за имя и за вечер, Драко, — тише, чем рассчитывала произнесла Гермиона.

— Спасибо за цветы, — произнес Малфой.

— О, это не я их принесла, вероятно, кто-то другой, — она слегка замялась, потому что не рассчитывала, что кто-то другой тоже может бывать у него в палате.

Возможно, мать? Однако её воображение тут же нарисовало стаю щебечущих девиц, слабых ударниц матримониального фронта, готовых лечь грудью на Малфоя, дабы защитить его от пуль холостяцкой жизни.

Ей это видение не понравилось.

— Они здесь благодаря тебе, Грейнджер.

Что-то в том, как он это произнес, всколыхнуло внутри неё волну холода, но она мгновенно запрятала эти ощущения за стены разума, не желая портить вечер нелепыми догадками.

— Доброй ночи, Малфой.

— Доброй ночи.

Быстро покинув палату и отправив Гарри патронус с именем, Гермиона перенеслась домой и после беглого просмотра заметок на предмет упущенных деталей легла в кровать.

Совершенно необыкновенный день. Вертеться в кровати и думать о Малфое казалось уже нормальным. Почему он сегодня был другим? Она ожидала от него шуточек на тему поцелуев или любого продолжения его небезызвестной игры, но он этого не сделал.

Он не пытался её смутить или разозлить, просто поговорил. Как нормальный человек. «Как взрослый воспитанный мальчик», — в голове у неё зазвучал голос матери, будто из раннего детства. Гермиона приглушенно захихикала, вспомнив тщеславное выражение Малфоя, которое так бесило её в школе.

Вот именно поэтому она и считала его своим личным хаосом — было совершенно неочевидно, чего от него ждать.

Малфой из тех, с кем бесполезно предугадывать будущее, ведь у него есть только сегодня. Бесполезно проигрывать диалоги с ним в голове, как она любит делать, потому что Малфой им никогда не следует.

Это злило Гермиону поначалу, но потом стало чем-то новым. Он стал кем-то новым в её жизни. Кем-то, кто каждый день в самый неожиданный момент выливает ей на голову полный ушат ледяной воды.

Только вместо того, чтобы взвыть от холода, она смеется. Ненормальная. Абсолютная ненормальная. Как и Малфой.

С этими странными мыслями она и уснула.

***

Всю ночь её преследовали смутные видения, в которых бесконечно вертелись то Гарри, то Малфой.

— Не смей утверждать, что это поможет, Малфой! — она слышала голос Гарри — это ведь Гарри? — Мы обратились к тебе не за этим! Какого хрена ты с ней делаешь, я тебя спрашиваю?

— Поттер, вот только не надо делать вид, что ты хоть что-то понимаешь в этом, ладно? — она так давно не слышала разозленный голос Малфоя, что это вновь заставило её закрыться на все замки внутри себя. — Какого хрена ты обратился ко мне с просьбой помочь, если не доверяешь мне?

— Потому что больше не к кому! — выкрик Гарри напугал её, но, судя по всему, не Малфоя, потому что в его ответе прозвучала лишь насмешка.

— А сейчас есть к кому?

— Да пошел ты, Малфой! Если ты причинишь ей хоть какой-то вред…

— О, не переживай, Герой Магической Британии, — практически выплюнул Малфой, — едва ли хоть кто-то может причинить ей больший вред, чем вы двое.

Внутри Гермионы всё загорелось негодованием. Да как он смеет говорить так Гарри, ведь друг и так винит себя в каждой потере на войне, зачем усугублять это?

Они говорят о ней?

Наверное… Нет, вряд ли бы они стали обсуждать её.

Мысли уплывали далеко, и её странный сон потонул в сером тумане чужой мантии и чужих глаз.

========== Глава 7 ==========

Комментарий к Глава 7

Простите за задержку, котики. Глава вышла большой, а я и моя бета погребены под завалами дел, потому припозднились. Надеюсь, буду оперативнее раскручивать клубок “Лимба”. Всем мур!

Утро было для Гермионы Грейнджер просто чудесным! Она невероятно выспалась, не мучимая кошмарами. Живоглот вытягивался на ее кровати, провозглашая себя первым и единственным её партнером в теплой спальне.

За окном расцветало теплое осеннее солнце, такое нетипичное для пасмурного Лондона, что, казалось, кто-то сделал на него заказ. У Гермионы было, несомненно, отличное и игривое настроение, она думала даже надеть что-то яркое, чего в её гардеробе практически не наблюдалось. Хотелось встретиться с друзьями и совершить какое-то безумие, но пределом безумия Гермионы Грейнджер была, пожалуй, аппарация вместо каминного перемещения или яркая помада вместо легкого блеска.

Одевшись в темно-синее платье и накинув на плечи легкую бежевую шаль, она была готова признать, что просыпаться в хорошем настроении полезно как для внутреннего, так и для внешнего её состояния.

Этим утром ей даже не угрюмо думалось о Малфое: не было в её голове войны и бури от последних встреч. Только сладкое послевкусие его откровенности. Стоило признаться, что она тянется к нему, как подсолнух к солнцу.

Только едва ли Малфоя можно было сравнить с солнцем.

Ей вспомнилась непогода его бесцветного взгляда. Гермиона перемещалась по каминной сети и размышляла, каким бы явлением природы она могла его описать. Маленькая картотека Гермионы Грейнджер мелькала красной лампочкой из-за невозможности прицепить к досье Драко Малфоя ни одной цельной характеристики. Это всё ещё отвлекало, не давало сделать просчет будущих контактов, а значит, заставляло её нервничать.

Но она привыкла нервничать. Она даже привыкла злиться. Она привыкла быть одинокой в своем негативном болоте. Потрясающий уровень осознанности, отвратительный уровень регенерации.

Гермиона призналась себе, что Малфой волнует её, ладно, что уж там, — её кренит от одного его вида. Она даже перебирала по дороге к нему несколько вариантов собственного поведения.

Флиртовать не вариант — ее навыки обольщения находились где-то на уровне флоббер-червя. Гермиона опозорится, стоит ей ляпнуть какую-то чушь, как случилось у нее дома.

Сказать ему всё в лицо — точно нет, он высмеет её и скажет что-то оскорбительное в духе: «Всегда знал, что у тебя одного пегаса в стаде не хватает». Или: «Ты же понимаешь, что заставлять меня выслушивать твои сопли — почти преступление?»

Отмалчиваться? О, Гермиона пробовала. Только она то внезапно падала на его губы своими, то все её конечности начинали поддаваться какой-то развратной тяге к Драко Малфою. И вряд ли это лечилось чем-то, кроме отрубания.

И поэтому единственным здравым выходом казалось «расслабиться и думать об Англии».

Когда Гермиона толкнула уже привычную дверь в его палату, она была готова почти ко всему, но…

На Малфое не было серой мантии. Строго говоря, он был одет даже как-то по-маггловски. Рядом с ним Гермиона смотрелась нелепо.

Не то чтобы она к этому не привыкла.

Но Гермиона понимала, что любое отхождение от нормы — стресс для планировщика дня, обитающего у неё в голове. Маленький человечек, отвечающий за подготовку реакций на происходящее, судорожно вздохнул.