Елена Прокофьева - Принц Крови
— Она хранилась самым бережным образом. Просто ей очень много лет, и в былые времена ею интенсивно пользовались, — Вадье помолчал несколько мгновений, потом осторожно провел кончиками пальцев по заскорузлой обложке, — Такие книги… Они забирают себе частичку своих хозяев, их дух, память об их деяниях. Они не просто хранилища знаний, они сами по себе сила. Это сложно объяснить, ты все поймешь сам, если сделаешь эту книгу своей. Она отдаст тебе часть себя, а взамен возьмет что-то от тебя. Особенно в том случае, если захочешь туда что-то вписать.
— Это вряд ли.
Вадье тихо засмеялся.
— Не зарекайся. Магия, знаешь… затягивает.
Филипп какое-то время смотрел на книгу, потом перевел взгляд на колдуна, все еще любовно поглаживающего корешок грязного переплета.
— Не любопытно самому заглянуть в нее?
Вадье покачал головой.
— У меня есть свой гримуар. Он меня вполне устраивает. А этот — лучший для вампира, ты уж поверь мне. Его хозяином был колдун, впоследствии обращенный, и он на протяжении нескольких столетий совершенствовал заклятия, наилучшим образом подстраивая их под свою новую сущность. Я нашел для тебя лучшее, Филипп, — добавил он, поднимая взгляд на собеседника, — Эта книга стоит гораздо дороже того, что ты за нее заплатил.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Вадье не боялся смотреть в глаза вампиру, и Филипп подумал, что вряд ли смог бы легко заворожить его. Может быть, вовсе не смог бы.
— Мне нужен наставник, — сказал он, — То, как меня учили раньше, не особенно мне подходит.
Вадье посмотрел на него удивленно.
— Хочешь, чтобы я учил тебя?
— Я заплачу, сколько скажешь.
Колдун некоторое время молчал, будто серьезно обдумывал что-то.
— Хорошо, — сказал он вдруг, — Не жди слишком многого, но я покажу тебе кое-что из основ. Дальше будешь сам, я не знаю глубины твоих возможностей, да и вообще — не слишком это интересно, быть ментором. Даже у вампира.
Филипп не ждал такого быстрого согласия, и оно показалось ему подозрительным.
— Что хочешь взамен?
— Не могу придумать ничего достойного, — улыбнулся Вадье, — Будешь мне должен.
Не слишком хороший вариант, но пришлось согласиться. Выбирать не приходилось, да и время терять было жаль. Париж сейчас был самым удобным местом для того, чтобы без помех упражняться в черной магии, к тому же на любой ритуал требовалось тратить меньше сил и результаты были впечатляющими.
Мадам де Пуатье была права, когда говорила, что магия может дать очень много, если ее использовать правильно, но сама Диана не могла бы научить Филиппа тому, что ему нужно. Еще будучи человеком, она пошла совсем по иному пути, никак не пресекавшемуся с тьмой, ее магия была аккуратной, довольно слабой и некогда направленной лишь на то, чтобы поддерживать в своей адептке молодость и красоту. Теперь Диане это было уже не нужно, но она пользовалась магией так же, как привыкла, — брала понемногу, осторожно, никому и ничему не причиняя вреда. По мнению Филиппа, это занятие было довольно бессмысленным. И, должно быть, только отчаяние заставило Диану думать, что он мог бы на такое купиться. Но именно дурацкое предложение принцессы натолкнуло Филиппа на мысль, что магия вообще-то бывает разной, и есть очень даже сильная и полезная, и что сейчас самое подходящее время, чтобы чему-то научиться. Научиться по-настоящему брать силу от тьмы. Можно было все постигать самому, — хороший гримуар действительно способен многому научить своего хозяина и без посредников, но это долгий и тернистый путь проб и ошибок, рассчитанный на годы. Филипп не думал, что у него будет столько времени.
На самом деле времени у него оказалось совсем мало.
Занятый новым интересным делом Филипп несколько утерял связь с реальностью, и ночи напролет пропадал в доме Вадье, выслушивая наставления и практикуясь в заклятиях, а между тем, в городе назревал новый бунт.
Австрийский император взял на себя роль того самого «кого-то», кто готов был навести во Франции порядок. В коалиции с прусскими войсками австрийцы перешли французскую границу и победным маршем направились к Парижу. Королевский двор немного воспрянул духом, наконец, получив надежду на избавление от своего тягостного и унизительного положения, но революционеры не думали унывать, и хотя армия была довольно слабо готова к войне, они настолько верили в абсолютную и самоотверженную поддержку народа, что совершенно не сомневались, что разобьют любого врага. И объявили всеобщую мобилизацию.
Одерживая победу за победой и, в свою очередь, тоже нисколько не сомневаясь, что ему легко удастся разгромить взбунтовавшийся сброд, командующий объединенной армией интервентов герцог Брауншвейгский отправил революционному правительству манифест с обещанием вскоре прекратить в стране анархию и с предупреждением — посмеете причинить вред королю или кому-то из его семьи, и от Парижа не останется камня на камне. Манифест произвел на революционеров совершенно обратное впечатление, нежели рассчитывал герцог. Если подлые захватчики хотят освободить короля, так мы сделаем так, что короля не будет! Король будет низложен!
В тот день, когда решение было принято, накал человеческих эмоций был так велик, что тьма впервые по настоящему дала о себе знать, она вырвалась на свободу, в какой-то момент полностью захватив город. С наступлением сумерек над Парижем сгустились тучи странного медно-багрового оттенка, и небо выглядело таким зловещим, что горожане, которые в последнее время, казалось, не боялись даже черта, спешили спрятаться в домах и как следует закрыть окна. К полуночи разразилась буря, ветер сносил крыши с домов, рвал с корнем деревья в парке Пале-Рояля, сверкали молнии, и гром гремел подобно пушечной канонаде.
Яростный вой захваченного в ловушку демона ревел над оскверненным кладбищем, ему вторил пронзительный свист ветра, вихрь закручивался в воронку, взрывая землю за границами защитного круга, выворачивая и швыряя в невидимую стену грязь, ветви деревьев и даже надгробные камни. Это было умопомрачительное, захватывающее зрелище, особенно учитывая то, как легко останавливала все это светопреставление невидимая преграда защитного круга.
Как только над городом начали собираться тучи, Вадье заявил, что эта ночь будет особенной и просто преступно ее упустить. Теперь, не замечая бешеного ветра, стремившегося, казалось, разорвать его на части, совершенно счастливый, он читал заклинания, и демон бился в силках, уже смиряясь с тем, что придется подчиниться. Здесь, на кладбище, казалось, было самое сердце урагана, колдун не мог сейчас прикрыть себя щитом, и его неизбежно свалило бы с ног, унесло и изломало о камни, если бы не Филипп. Вампиру было легко удержаться на ногах даже в таком буйстве стихии, он прижимал колдуна к себе, прикрывая от ветра, и с восторгом наблюдал за ритуалом, чувствуя себя так, будто сам сейчас читал заклинания и удерживал своей волей создание тьмы.
