Lina Mur - Fifty And One Step Bac

знать, я же всего лишь долбанная любовница и не

более.

— Помогло? — ехидно произношу я.

— Злишься. Только на что злишься, Мишель? — усмехается он, а я закипаю с новой силой на его

спокойствие и насмешку.

— На что?! — возмущаюсь я, повышая голос.

— Тише, не кричи. Сейчас не кричи, голова болит, — кривится он.

— Бедненький малыш, у него голова болит. Прими

таблетку, пойди избей кого-нибудь, пусти кровь или

что ты там умеешь. Голова у него болит, а у меня не

болит? Да я места себе не находила, пока ты

отсутствовал. Это ненормально, Ник, знаешь ли!

Ненормально брать и уезжать. Я ничего не понимаю, совершенно ничего. То ты присылаешь мне книгу, то

когда я её читаю, это тебе не нравится. Я хочу узнать

о тебе больше, ты обещаешь что расскажешь, но

молчишь. Я так не умею, прости, — я вскакиваю от

нервного напряжения внутри и начинаю ходить взад-

вперёд, пока он перебирается на моё место на диване

и с интересом смотрит на меня.

— Я не против твоих литературных предпочтений, я не

желаю, чтобы ты проводила параллели с Греем. Я не

он, хотя похож.

— Тогда скажи...скажи мне как себя вести? Ты хочешь

иметь молчаливую куклу для твоих забав, то иди на

свои сессии. Мне плевать. Теперь мне на все плевать, ты меня достал своими тайнами, своими этими

извращениями. Мы не пара, никогда ей не будем. Ты

не хочешь, чтобы о нас кто-то знал. Грей хотя бы был

честен с Анастейшей в своих желаниях. А ты врёшь, лжёшь мне, уверяешь, что между нами больше, чем

секс. Но это не так. Это просто секс без лишних

обязательств, но при этом у тебя есть вторая жизнь.

Та, которая для тебя ближе. И я не могу так, для меня

это неприемлемо, — я замолкаю, чтобы глотнуть

воздуха, которого катастрофически не хватает в моём

организме.

Ник от удивления приоткрыл рот, а затем его губы

растянулись, и я услышала смех. Долбанный смех! Он

закрыл лицо руками и хохотал, как придурок. Мне

хотелось орать, но я подхватила подушку с дивана и с

силой зашвырнула её в него. Он никак не

отреагировал на удар, продолжая веселиться.

— Совсем офигел, Холд? — зло произношу я.

Ник откладывает подушку и, ещё улыбаясь, встаёт и

делает шаг ко мне.

— Ты знаешь, как я скучаю по тебе, когда ты не рядом, крошка? Мне не нравится эта зависимость, но сейчас

плевать. Иди ко мне, — с этими словами он делает

ещё одни шаг и крепко обнимает меня, прижимаясь

всем телом, что я выдыхаю от этих действий.

Вся злость, всё раздражение мигом испаряются, и на

смену им приходит усталость от пережитых эмоций. Я

глубоко вздыхаю и закрываю глаза. Как же спокойно в

его руках. Прекрасно. Скучала до безумия по нему.

— Моя крошка, такая злостная, такая живая, — говорит он и гладит меня по голове, а другой рукой

опускается к попе, и я вздрагиваю от несильного

шлепка по ягодице.

— Прекрати, — обиженно отвечаю я, и он

отстраняется, поднимая моё лицо к себе за

подбородок.

С минуту он смотрит в мои глаза, он полностью

расслаблен, и в эти мгновения я задыхаюсь от

теплоты его взора, подаренного только мне. Так

смотрят только влюблённые люди, но я отмахиваюсь

от этих глупостей, потому что они не применимы ни к

нему, ни ко мне.

— Я приношу свои извинения, что заставил тебя

переживать. Но я взрослый мужчина, Мишель, не

мальчик. И я могу ездить куда пожелаю. Тебе не стоит

волноваться из-за такого, как я. Побереги свои нервы

для другого эпизода в своей жизни, — его слова

словно раскалённый хлыст бьёт по моей душе, и я

отталкиваю его от себя, отступая на шаг. Я ощущаю

себя настолько наивной, что испытываю новую порцию

отвращения к своим глупостям в голове.

— Ты прав, мне не стоит волноваться за тебя. Только

вот кто будет это делать, Ник? Да, ты взрослый

мужчина, но одинокий, и это видно невооружённым

глазом. Ты не хочешь подпускать меня ближе, и в то

же время не отпускаешь меня. Зачем? Почему?

Уверена, не только для секса. Что ты от меня хочешь, Ник? Я хочу слышать правду от тебя, а не твои

загадочные ответы, — я передёргиваю плечами, и он

недовольно сдвигает брови, смотря на меня

исподлобья.

— Мишель, ты требуешь от меня многого. Я не готов

дать тебе это, я никому не готов дать будущее и

стабильность со мной. Ты или довольствуешься тем, что я предлагаю, или же...

— Или же что, Ник? Предложишь мне уйти? Ты

знаешь, что я выберу, не так ли? Ты знаешь, что я

уйду отсюда. Только вот ты снова где-нибудь

появишься и начнёшь изводить меня, уговаривая

сдаться тебе на милость. И я уступлю, потому что

ничего не могу поделать с собственным телом, которое бездумно реагирует на тебя. Я не требую от

тебя свадьбы, я требую честности. Ты ставишь мне

условия, только вот я не влюблена в тебя, и мне

терять нечего. У меня нет ни твоей любви, ни твоих

чувств, ничего. У меня есть только неизвестность, каждую секунду я боюсь твоих действий. Я тебе не

доверяю, я тебе больше не верю. Ты словно

хамелеон, быстро меняешься и уж прости, я так не

умею, — я со злостью толкаю его в грудь, и он

перехватывает мои запястья, заламывая руки назад.

— Больно, Ник! Отпусти меня! — кричу я, пытаясь

вывернуться из его захвата, но он, молча, с силой

вдавливает меня в себя, что я чуть ли не падаю от

горячей ярости, исходящей от его тела.

Но во мне кипит, не переставая, вся обида за такое

отношение ко мне, и я с вызовом поднимаю голову и

уверенно смотрю в тёмные глаза. Моя грудь

поднимается быстро, а дыхание вырывается рваными

обрывками эмоций.

— Закрой рот, Мишель. Прекрати свою истерику, меня

это раздражает. Сильно раздражает. И будь на твоём

месте другая, я бы уже наказал её, так жестоко, насколько я умею, — шипит он.

— Так что же ты сдерживаешься? Чем я отличаюсь от

всех твоих рабынь, Ник? Ты сильнее меня, так что же

ты медлишь? Давай, покажи мне свои садистские

замашки, — воинственно произношу я и сглатываю от

внутреннего страха.

Боже, какая я дура! Когда же научусь не открывать

рот, вместо того чтобы закрыть его и промолчать? Но

сейчас я ведома эмоциями, непонятным желанием

уязвить его, сделать так же плохо, как и мне, пока я