Сахар на дне (СИ) - Малиновская Маша
— Высади меня на остановке, — вдруг резко даже для самой себя говорю, отстёгивая ремень.
Шевцов никак не реагирует, и меня это злит ещё сильнее. Он просто продолжает следить за дорогой, но я ощущаю, что машина начинает идти быстрее. Мы проскакиваем остановку, но впереди скоро ещё одна, а там двадцать минут на автобусе и три минуты пешком до дома.
— Лёша!
— Наверное, — холодный голос в ответ, — я как-то упустил момент, когда у тебя началась истерика. Замолчи и пристегнись.
— Знаешь, что…
Ни один мускул не двигается на лице сводного брата, а вот стрелка спидометра начинает неумолимо ползти вправо. Внутренний комфорт автомобиля не позволяет в полной мере почувствовать скорость, но я вижу в окно, как точки фонарей начинают превращаться в дорожки.
Кровь начинает стыть в жилах. Господи, я за этим не скучала! Я всё ещё помню тот липкий страх, когда Шевцов начинает злиться за рулём. И, кажется, в этот раз виновата сама. Нужно было попросить спокойнее.
Капитуляция больно бьёт по самолюбию, когда я дрожащими руками снова пытаюсь воткнуть фиксатор ремня безопасности, а потом вжимаюсь в мягкую спинку сиденья. Почти не моргаю, глядя, как впереди чёрный капот пожирает летящую ленту дороги.
— Какой номер дома? — спрашивает Алексей, въезжая в наш микрорайон.
— Пятнадцатый. Третий подъезд. Но ты можешь остановить на углу.
Внезапно меня посещает мысль, что Шевцов может столкнуться с Сашей. Вроде бы как в этом нет ничего такого, и я Терентьеву объясняла, что Алексей — мой брат. Но… Да, просто брат. Так что всё в порядке, даже если они встретятся.
Господи, кому я вру? Ничего не в порядке. И дело даже не совсем в Саше. Мне может не понравится реакция Шевцова. Она никому может не понравиться.
«Лексус» плавно замирает возле моего подъезда. Я поднимаю глаза, вижу, что на седьмом этаже светятся окна. Значит, Лиза уже дома.
— Спасибо, — выдавливаю из себя, если честно, стыдясь за тот порыв самостоятельности. — Если голова всё же будет болеть — позвони.
Не дождавшись ответа, я открываю дверь и выхожу, направляясь к подъезду. Но только вместо звука шин слышу хлопок двери. Удивлённо оборачиваюсь и вижу, что Шевцов идёт за мной.
— Я должен знать, где ты живёшь, — отрезает и первым заходит в подъезд.
Я хлопаю ртом как рыба, выброшенная на берег, и плетусь следом.
— Какой этаж? — слышу над головой.
— Седьмой.
Кажется, будто я иду по подъезду одна. Шевцов ступает так тихо, что даже шороха подошв о ступени не слышно. Наверное, в армии их учат этому — красться неслышно, как хищные звери к добыче. В полутьме подъезда татуировки на руках его кажутся размытыми кляксами, ветвями, опутавшими руки и шею. Пугающе.
Я иду сзади, раздумывая, что должна сделать дальше. Нужно ли пригласить его на чай, раз уж провёл до самой квартиры. Или просто поблагодарить у двери и уйти.
Но решать мне, как и всегда никто не предоставил. Только я открыла ключом дверь, он вошёл за мной.
— Ты где потерялась, Фомина? — в прихожую в коротких шортах и спортивном топе из кухни выбегает Копылова и застывает с долькой помидора в руке.
— Привет, Лиза, — здороваюсь, стаскивая кроссовки. Мне почему-то неудобно перед подругой.
— Добрый вечер, — хмуро приветствует мою подругу Шевцов.
— Вот так добрый, — ощетинивается Лиза, сложив руки на груди. — Братец на чай заскочил?
Чувствую себя жутко смущённой. Взаимная неприязнь между этими двумя вспыхивает мгновенно, электризуя воздух в комнате.
— Лиз, — тихо говорю, искоса глядя на подругу.
— Где ты таких церберов находишь себе в подруги? — с ухмылкой говорит Лекс, презрительно глядя на Копылову.
Лиза уже набирает в грудь воздуха, чтобы ответить ему, а я замираю в преддверии армагеддона, когда в дверь звонят.
14
Лекс.
Бестолочь напрягается и украдкой кидает взгляд на тощую отфальмологшу. Пытается подойти к двери, обойдя меня. Отбрасывает волосы, задевая прядью моё плечо. Она слишком близко, и я не могу удержаться, чтобы не прошипеть почти на ухо:
— Кого-то ждёшь, сестрёнка?
Девчонка вздрагивает и подбирается, её пальцы замирают на защёлке замка. Нетерпеливый стук повторяется снова. И тогда она сжимает губы и решительно приоткрывает дверь.
— Уже собралась? — ожидаемо слышу с той стороны голос рафинированного гуся.
Раз.
Два.
Три.
Только спокойствие.
— Собралась куда? — самообладание трещит по швам.
Я обещал себе, что не буду лезть в её жизнь. Вытравил гарью и взрывами бестолочь из головы и из того ошмётка, что трепыхается в груди. Ещё тогда решил, что без меня ей лучше, хоть в жилах и кипела лава, стоило представить её глаза. И губы. Это вообще пиздец.
А он не уберёг. Не защитил, херов олень.
— Знаешь, старший братец, — шипит дохлая дебилка. — Девочка уже выросла и в твоём разрешении не нуждается.
Готов сжечь эту манду одним только взглядом, но тут в щель просачивается горе-возлюбленный и изумлённо смотрит на меня.
Бестолочь бледнеет до цвета мела и умоляюще переводит на меня глаза. Чего же ты хочешь, девочка? Чтобы я не трогал твоего сладенького маменькиного и папенькиного сыночка? Чтобы позволил ему сегодня безнаказанно залезть тебе в трусы?
— Привет, — холодно кивает парень, снова не протягивая руки. Молодец, усвоил урок.
Чувствую, как нервы натягиваются и трещат. Глаза застилает красный туман, и мне хочется припечатать его хребтом к бетонной стене. Ощущаю зуд в костяшках пальцев, который хочется утолить о холёную рожу.
Чёрт, что же со мной творится? Будто и не было этих грёбанных шести лет. Я ей не нужен. А она мне. И я столько лет вбивал эту истину себе в голову.
— Мне пора, — так и игнорирую приветствие.
Рафинированный отходит в сторону, освобождая мне выход, а бестолочь, кажется, даже не дышит, пока я не оказываюсь за порогом.
На улице прохладный вечерний воздух бьёт в лицо, освежая. Нужно привести мысли в порядок, а для этого не помешает сбросить напряжение. Мой новый верный конь поможет слиться с дорогой и почувствовать полёт. А для остального подойдёт Кристина из 11-В.
Отыскиваю в книге контактов номер и нажимаю зелёную кнопку. Трубку снимают гудков через пять, когда я уже начинаю терять терпение.
— Да? — слышу звонкий девичий голос на фоне шума.
— Привет, Кристина из 11-В.
— Лекс? — голос становится выше на несколько тональностей, и в нём сквозит неподдельное удивление. И ещё удовлетворение.
— Он самый. Занята?
— Для тебя — нет, — игривые нотки вспыхивают, даря обещание.
— Я заеду. Где ты?
— Я в супермаркете на Бронской.
Отлично, даже ехать далеко не надо.
— Буду ждать у сквера Победы, я как раз рядом.
— Слушай, Шевцов, давай лучше тут меня забери или ближе к остановке, я через сквер одна не пойду. Не очень спокойное место.
— Хорошо.
Снимаюсь с ручника и выезжаю на дорогу. Уже выруливая из дворов, вижу, как из подъезда выходит гусь, а рядом с ним маячит белокурая голова Фоминой.
***
Кристина садится в машину словно королева под восхищённые взгляды нескольких девушек. Подружки, видимо. Демонстративно наклоняется ко мне за поцелуем, но ловит мой взгляд и смущённо отстраняется.
— Дверь закрой, — напоминаю грубо. Что ещё за концерт, блядь?
— Заедем куда-нибудь или сразу к тебе? — улыбается, выставив идеальные зубы. Красива, сучка, но какая-то пластиковая, что ли.
Квартира встречает нас полумраком и тишиной. Отличное место получилось снять. Большая студия со свежим ремонтом и высокими тонированными окнами. Недешёвая, но зато парковка охраняемая, да и район в целом благополучный.
— Я заскочу в ванную? — девушка подходит совсем близко, двигается мягко. Соблазняет…
— Иди. Я пока налью нам выпить.
Почему всё не может быть так просто? Какого хрена в голове постоянно крутится одна и та же картинка, как липкие лапы гуся трогают бестолочь. Я в натуре больной.
