Порабощенная

Диана

Я сделала всего глоток, но внутри стало так жарко, словно в груди распустился огненный цветок. Голова слегка закружилась, но не как от того наркотика, что мне давали прежде. Это была приятная, расслабляющая эйфория.

Вкус еды я стала чувствовать лишь спустя несколько минут, первые ложки, точнее пригоршни, забрасывала в себя, практически не жуя. Не знала, что так проголодалась. Хотела вспомнить, когда в последний раз ела, но так и не смогла.

— Допей до дна, — скомандовал Дав.

Я могла бы воспротивиться, сказать, что не обязана делать это. Если он захочет меня изнасиловать, то сделает это и с трезвой. Ни к чему притуплять мое сознание.

Рассуждая об этом, я опустила взгляд, не желая смотреть в голубые, поразительно чистые для бандита глаза. Взгляд мой наткнулся на внушительную выпуклость на брюках. Уж лучше бы смотрела в глаза. Я залпом допила вино и отвернулась, рассматривая огромную гостиную.

— Хорошая девочка, — кивнул Дав и, сняв очки, положил их на низкий столик.

Светлые с коричневыми вставками стены, добротная кожаная мебель, гигантская плазма. Да, я должна сосредоточиться на интерьере и не смотреть на владельца роскошной квартиры. Не должна думать о нем — это слишком опасно. Слишком страшно и… жарко?

 Наверное, все дело в вине. Это из-за него, а не из-за взгляда Дава я вдруг стала плавиться и таять, как зажженная свеча. Но где-то в области живота будто и вправду разгорелся огонек. Огромное помещение вдруг стало слишком тесным для нас с Давом. Я чересчур явственно ощущала его близость, чувствовала дурманящий, глубокий и пронзительный аромат его парфюма. Его речь, взгляды, мягкий тембр голоса словно задевали в моей душе какие-то особенно чувствительные ноты. Он даже не коснулся меня, но напряжение между нами становилось невыносимым.

С улицы донеслись звуки азана, призыва на молитву. Я невольно вздрогнула, чуть не выронив пустой бокал. Спохватившись, поставила его на стол. Пять раз в день теперь я слышала эти звуки, но все никак не могла привыкнуть. Наверное, потому, что не хотела. Не собиралась привыкать ни к звукам, ни к рабству, ни к этому мужчине, так внимательно наблюдавшему за мной.

— Иди в душ, — снова распорядился он.

Я покачала головой и глянула на него с укором. Подельники назвали его Чистюлей, теперь понятно почему. Интересно, если я откажусь мыться, он откажется от идеи спать со мной? Почему бы не рискнуть? Вдруг, запах немытого тела надолго отобьет у него желание.

Не сработало.

Поднявшись, он закатал рукава рубашки и ушел. Но только для того, чтобы через пару минут вернуться, схватить меня в охапку и оттащить в ванную комнату.

Он поставил меня ногами на пушистый коврик и принялся расстегивать рубашку. Пуговица за пуговицей. Возле моей груди его руки замерли, и я воспользовалась этим моментом, решив придержать ткань.

— Не заставляй меня делать это насильно, — предупредил он. — Мне не хочется.

Да неужели? Если бы он предпочитал покорять женщин, а не затаскивать в свою постель силой, то не выбрал бы меня. Ту, которую насильно привезли в чужую страну и сделали рабыней. Что я могла предъявить ему, как могла заставить остановиться? Дав заплатил — заплатил много. Я не чувствовала себя товаром, не хотела принимать это. Но слишком хорошо понимала: Дав — не самый худший вариант.

Опустила руки вдоль тела и прикрыла глаза.

Рубашка опустилась к ногам, укутав ступни тонким покрывалом. От осознания того, что стою перед Давом совершенно обнаженная, краска прилила к щекам и стала распространяться по телу. Мне показалось, будто грудь налилась, выросла чуть ли не на размер. Странно заныла, а соски напряглись, превратившись в тугие горошины.

Дав тоже заметил это. Накрыл мою грудь широкими сильными ладонями, и я невольно подалась вперед, словно предлагая ему себя всю. Он действовал на меня сильнее, чем наркотик. Его близость пугала и манила одновременно.

Обрисовав большими пальцами ореолы, он слегка приподнял груди, словно взвесил в ладонях. А после легонько ущипнул за соски.

— Ох!.. — вздох не то возмущения, не то восторга сорвался с моих губ.

— Забирайся.

Дав распахнул створку душевой кабины, меня тут же обдало теплым, приятным паром. Оказывается, Дав успел включить и отрегулировать воду.

Я вдруг почувствовала, как у меня зудит все тело. Как давно я принимала душ? Кажется, в прошлой жизни. И, пусть и понимала, к чему все идет, забралась под освежающие теплые струи. Хотела закрыться, но Дав не позволил.

— Будешь мыться при мне.

Брызги воды попадали на Дава. Я специально сделала так, чтобы струя воды, ударяясь о мою руку, отскочила в него. Вот только не учла, что в намокшей, прилипшей к телу рубашке он будет смотреться слишком притягательно. Совсем не как мужчина из моих кошмаров, скорее, как герой  из эротической фантазии.

— Так лучше? — уточнил он, изогнув бровь. Но не улыбнулся.

Я отвела взгляд и лишь пожаловалась:

— Так холодно. Можно мне остаться одной хоть на несколько минут, обещаю, что буду только мыться.

Он согласился, но прежде забрал из душевой кабины одноразовую бритву, оставленную здесь при уборке номера. Оставил только свой гель для душа и шампунь — и я ими бессовестно воспользовалась, вылив на себя чуть ли не все. Еще никогда не чувствовала себя такой грязной. Понимаю, это было скорее ощущением, чем реальностью. Мне хотелось стереть с себя все сальные взгляды, чужие прикосновения. Еще лучше было бы стереть себе память. Отмыться, забыться, а проснуться уже у себя дома, в любимой кровати. А после обсудить дурной сон с подружками.