Эхсан Шаукат - Пламя страсти
хватает. А что, если потрогать эту маленькую почку, слегша нависающую над
входом в раскрывающуюся глубину, если придавить этот комочек, а потом
отпустить... Как это приятно! Какое наслаждение! А если этому пальцу (он
совсем мокрый) помогать другим?
-- Мисс-сахиб Эвелин, вы готовы?
В панике Эвелин выпрямилась, убрала ногу со стула, положила зеркало на
столик.
-- Ваша мама ждет вас.
-- Да, Миана, зайди пожалуйста. Ты поможешь мне одеться.
Грузная няня, переваливаясь точно утка с боку на бок, вошла в комнату. В
руках она держала новое платье Эвелин, сшитое из оранжевых кружев. Миана
помогла девушке расчесать длинные волосы, вдвоем они разделили их на два
отливавшие золотом крыла, сплели тяжелые косы, которые уложили на голове в
виде короны. Потом няня затянула на Эвелин корсет из китового уса -- это
сделало талию девушки удивительно узкой. После этого Миана поднесла Эвелин
нижнюю юбку с накрахмаленным криолином и ловко надела ее сверху, через
голову. Еще три минуты и на Эвелин уже было бальное кружевное платье. В то
время, как Миана, неуклюже шевеля толстыми пальцами застегивала одну за
другой перламутровые пуговицы на спине воспитанницы, Эвелин решила вернуться
к тем вопросам, которые уже задавала утром.
-- Миана, пожалуйста, скажи -- за что сегодня наказывали сипая?
-- Когда вы перестанете быть такой назойливой, мисс-сахиб? С вашим
люботытством легко можно напроситься на неприятности.
-- Но я не спрашиваю ничего особенного. Мне просто интересно.
-- Да я толком и не знаю в чем дело. Ведь этот сипай -- с севера, а
здесь многие из тех мест пользуются дурной славой.
-- Ну и что, что с севера? Чем он провинился?
-- Я сказала, что не знаю. Наверное, отказался выполнить какой-нибудь
приказ... Скорее, вам уже пора.
Эвелин вздохнула. В гарнизоне Миана славилась тем, что была в курсе всех
повседневных дел. Что бы ни произошло в семье английского офицера или в жизни
солдат-сипаев, в тот же день это становилось ей известным. И в общем-то Миане
нравилось, когда ее приглашали на чашку чая, чтобы посплетничать. Но иногда,
по непонятными причинам, Миана делалась неприступной, из нее невозможно было
вытянуть ни слова. Эвелин поняла, что сейчас как раз такой случай и с этим
ничего не поделаешь...
* * *
Зал, в котором все было готово к танцам, сиял множеством огней. На эстраде
расположился военный оркестр, сегодня он был представлен музыкантами
кавалерийского полка -- это было заметно по алым мундирам, расшитым золотыми
галунами. Красавец-дирижер взмахнул палочкой и полились звуки первого вальса.
Женские платья, по большей части выписанные из Англии, соперничали друг с
другом в стремлении не остать от парижской моды. Среди блестящих офицерских
мундиров попадались клетчатые юбки шотландцев, забавно выглядевшие над
волосатыми ногами...
На расставленных вдоль стен креслах восседали мамаши, не спускавшие глаз с
дочерей, вальсировавших с молодыми офицерами. Женатые офицеры не танцевали,
вместе со старшими командирами они собрались в противоположном от оркестра
конце зала. Смуглокожие слуги лавировали меж ними, ловко держа на вытянутой
руке поднос с фужерами. Однако, наибольшее удовольствие от бала получали,
казалось, те, кто был вне зала. Снаружи, у каждого окна толпились закутанные
в сари женщины, у многих на руках были дети. Завороженно наблюдали они за
непонятным поведением круживших парами белых людей, расширенные глаза с
изумлением вопрошали, как можно прилюдно предаваться столь интимному ритуалу.
Откинув голову назад, Эвелин танцевала с недавно прибывшим в Индию
лейтенантом. Ей нравился вальс, и она охотно отдавала себя во власть ритма
музыки и крепких рук партнера. Опьяняющий экстаз сделал тело воздушным,
невесомым, ни о чем не хотелось думать, а закрыть глаза и кружиться,
кружиться...
Внезапно Эвелин услышала голос своего отца. Да, это был он. Сейчас она и ее
кавалер были возле группы офицеров, в центре которой стояли полковник
Беллингэм и майор Грэнвилл.
-- Что будем делать с сипаем? Ему сегодня здорово досталось? -- спросил
Грэнвилл.
-- с Абулшером? Вообще-то он неплохой парень. Только, как все эти тхальцы,
слишком уж своевольный. Может заупрямиться и не выполнить приказ. Но выгонять
его не стоит. Он ведь настоящий кудесник по части лошадей. Они слушаются его,
как никого другого. Лучше всего было бы приставить его конюхом в дом к
кому-нибудь из старших офицеров. Может быть, к вам, Грэнвилл?
-- Нет, спасибо, у меня хороший конюх. Но я знаю, что ваша Эвелин часто ездит
верхом по окрестностям. Причем одна. А это небезопасно! Что если вам взять
Абулшера для Эвелин? Он стал бы, как раньше говорили, ее грумом.
-- Гм, пожалуй, это хорошая идея. Завтра же утром поговорю об этом с Фаригом.
Говорят, что на севере, у мусульман, принято относиться к женщинам с особым
почтением. Во всяком случае, собственных жен они так оберегают, что держат их
взаперти.
И оба рассмиялись.
Сердце Эвелин замерло, потом учащенно забилось. С эстрады неслись последние
аккорды очередного танца. Эвелин кивнула лейтенанту, извинилась и торопливо
направилась в сторону дамской туалетной комнаты. Но не вошла туда, а
устремилась к выходу. Притвратник открыл ей дверь и Эвелин вышла в сад.
Попав из ярко освщенного зала в темноту, она остановилась. Наступившая ночь
полнилась треском цикад и кваканьем древесных лягушек. А где-то далеко
раздавался вой голодной гиены. Понемногу глаза Эвелин освоились, и она
зашагала к конюшням, темневшим за оградой. Пройдя половину пути, она
замедлила шаги. "Что я делаю? Куда иду? К нему? А зачем? Что я ему скажу?".
Но ответов не было, перед глазами стояло манившее к себе бронзовое тело,
вздрагивающая перед каждым ударом бича спина, стекающие по ней ручейки
крови...
За спиной девушки послышались тяжелые шаги. Испуганно оглянувшись, она
узнала Насима, слугу своего отца. Он тоже узнал ее.
-- Мисс-сахиб Эвелин, что вы здесь делаете?
-- Я... я хочу видеть... Абулшера.
-- Абулшера?!
-- Да, его. Он теперь будет заниматься моими лошадьми, об этом я и
хотела бы с ним поговорить.
-- Зачем вам утруждать себя, мисс-сахиб? Я передам ему все ваши
