Филис Каст - Чаша любви
– Что случилось?
Она открыла рот, и из него потоком полились слова, которые оставались несказанными в течение многих лет:
– Я тогда заканчивала свое обучение, чтобы стать охотницей, была в полудне пути от места, где табун жил летом. Никто этого не знал. Когда я увидела следы повозки, то решила, что потренируюсь на них. Я хотела пойти по ним и посмотреть, куда они приведут, все время читая историю, которую рассказывали эти отпечатки колес. Я уже очень хорошо умела выслеживать животных. – Бригид виновато пожала плечами. – Я использовала свою связь с духами животных, хотя и не знала об этом. Совершенно бессознательно. Поэтому меня так заинтересовала возможность проследить за повозкой. Ее тащили животные, но сама она таковым не была. Я подумала, что ее следы будет труднее прочитать. К тому же повозка съехала с дороги и двинулась напрямик через равнину, где земля была неровной. На ней мало что оставалось. Потом пошел дождь. Так, немного покапал, но я помню, мне понравилось, что стало еще сложнее. Когда отпечатки копыт и колес смешались, мне стало ясно, что это были следы кентавров. Пятерых. – Бригид искоса взглянула на Кухулина и негромко, сухо засмеялась. – Я хотела узнать, что здесь произошло. Сделать это оказалось довольно трудно. Но самым тяжелым занятием стало вовсе не чтение следов. Мне все было понятно. Наверное, Сиара сказала бы, что я должна благодарить за это ту врожденную способность, которая у меня в крови. Но в тот день я совсем не чувствовала никакой признательности к ней. – Она замолчала и приложила к губам бурдюк.
– Что же за историю рассказали тебе следы? – негромко спросил Кухулин.
Бригид посмотрела сперва на него, потом на огонь и продолжила:
– Эти пятеро кентавров преследовали повозку. Лошади, которые тащили ее, испугались и понесли. Кентавры специально погнали их к границе леса, к обрыву, который размыла вода и разрушило время. Потом мне не надо было больше читать следы, потому что я кое-что услышала. Я помчалась на крик, сбежала по склону оврага туда, куда опрокинулась повозка. Рядом лежала женщина, которая ею управляла, и валялись куски яркой цветной ткани. Она везла их в табун, чтобы продать или обменять. Я помню, что материя была окрашена в цвета драгоценных камней – красные, голубые, изумрудно-зеленые. Поэтому сначала я подумала, что ее тело обмотано несколькими ярдами рубинового полотна.
Бригид покачала головой. Ее невидящие глаза смотрели в тот страшный день.
– Повозка опрокинулась и раздавила тело женщины ниже грудной клетки. Она лежала на земле, дождь смешивался с ее кровью. Бедняжка была еще жива. Она закричала, увидев меня, попыталась вырваться, просила не причинять ей больше вреда. Я сказала, что не сделаю ей ничего плохого. Вряд ли эта несчастная поверила мне, но когда она стала двигаться, кровь потекла гораздо сильнее. Словно внутри нее что-то треснуло и сломалось. Женщина понимала, что умирает, и не хотела оставаться одна, даже если это означало испустить свой последний вздох на руках кентаврийки. – Бригид подняла глаза от огня на воина, который молчал и внимательно слушал. – Ой, Ку, она была совсем еще девочка, сказала, что ускользнула из каравана и поехала торговать в табун Ульстан, хотела доказать родителям, что может делать работу взрослых, но заблудилась. Тогда кентавры – молодые парни! – окружили повозку и напугали лошадей. Они смеялись и улюлюкали, когда направили ее в овраг. Там они оставили женщину одну, под дождем – умирать.
Бригид опять отпила из бурдюка, изгоняя из голоса дрожь. Ей было важно, что она откровенно рассказывает эту историю, а Ку все понимает.
– Она вцепилась в меня. Я ничего не могла для нее сделать, только держать за руку и быть рядом до конца. Бедняжка все время повторяла: «Скажи маме, чтобы не волновалась. Пусть она простит меня за опоздание». Потом я быстро позаботилась о ее теле. Дождь становился все сильнее, и мне не хотелось потерять следы.
– Ты последовала за ними? – спросил Кухулин.
– Да, я двинулась за братом и его друзьями к нашему дому, – кивнула она. – В душе я понимала, что это его следы, с того самого момента, когда нашла их, но не хотела верить, думать, что... – Ее стала бить крупная дрожь, но Бригид продолжала сквозь зубы: – Я прошла за ними до самого дома, видела, что они смеялись и веселились как ни в чем не бывало. Когда я притащила его к матери и рассказала, что он сделал, брат заявил, что глупая человеческая девчонка должна была лучше управлять своими животными. Именно так, слово в слово, Ку. Перед матерью, верховной шаманкой нашего табуна, той самой кентаврийкой, которая должна олицетворять собой честь и чистоту.
– Она ничего не сделала? – Голос Кухулина стал хриплым от эмоций.
– Она ничего не сказала, зато очень много сделала. С этого дня ее отношение к моему брату изменилось. Теперь она вела себя иначе, больше не игнорировала его, даже наоборот, страшно избаловала и испортила. Друзья Брегона тоже получили ее благосклонность. – Губы Бригид с отвращением изогнулись, давая понять, как именно Майрерад приветила юных приятелей ее брата. – Я вернулась на следующий день, чтобы забрать тело девушки, хотела найти ее родителей, отнести тело матери, с именем которой на устах она умерла, но увидела только золу и пепел. Мать не говорила об этом, но я знала, что это сделала она. Очень скоро я покинула табун Дианны и с тех пор блуждала по равнине, держась как можно дальше от родственников. Потом я услышала, что Эльфейм сзывает добровольцев восстанавливать замок Маккаллан, повернула на север и пришла к ней.
– Богиня!.. – только и сумел выдавить Кухулин.
Бригид провела дрожащей рукой по лицу и продолжила:
– Я должна была рассказать тебе раньше, хотя бы кому-нибудь! Я просто не... – Она безумным взглядом уставилась ему в лицо, словно искала в нем избавления. – Я могла думать лишь о том, как убежать от прежней жизни, изменить свое будущее и стараться не оглядываться назад. Но я понимаю. Теперь ты все знаешь и, может, не сумеешь остаться со мной, не захочешь заботиться обо мне...
– Стой! – воскликнул Кухулин и схватил ее за руку. – Я не собираюсь оставлять тебя. Их поступок не твоя вина. Не ты сделала их такими. Во имя Богини, неужели ты считаешь, что я позволю тебе вновь окунуться во все это в одиночку?
– Я не знаю, что думать. Я никогда об этом никому не говорила, не представляла себе, что смогу сказать. А теперь выложила все тебе, моему мужу из племени людей. – Она всхлипнула. – В каком сне мы жили, когда думали, что сможем быть вместе? Разве это возможно?
Кухулин мгновенно поднялся, встал перед ней на колени, протянул руки и обнял ее. Бригид замерла, чувствуя необычность человеческого тела, прижавшегося к ней. Он же, не обращая внимания на ее зажатость, продолжал обнимать, потом прошептал ей на ухо:
