Тление - Лорел Гамильтон
— Я не понимаю, — сказал он.
— Анита делит четвертую метку с Мефистофелем, — произнес Джейк.
— Дев — верлев и вертигр, может, нужны оба, — предположил Никки.
— Подойди, мой Дьявол, давай обнимемся.
Дев двинулся к Жан-Клоду, держа меня за руку. Эйнжел отстранилась, чтобы Дев мог обнять вампира одной рукой. Жан-Клод подался к нему навстречу.
— Ричард, пожалуйста, отпусти.
Ричард колебался, но все же сделал шаг назад, чтобы остались только мы двое и Дев. Энергия не просела. Жан-Клод попросил высокого вертигра поцеловать его. Тот наклонился, и в момент поцелуя сила омыла нас, играя в наших волосах. Дев был моим золотым тигром, так что это должна была быть моя сила, но это была сила Жан-Клода.
— К тебе взывает лев или тигр, мой король? — спросил Джейк.
Жан-Клод отстранился и произнес:
— Золото, это золотой тигр.
— Я поставила ему четвертую метку, откуда взялось место для Жан-Клода? — не поняла я.
— Ты не вампир, — ответил Джейк.
— Мефистофель будто бы ждет, что я… закончу это, — протянул Жан-Клод, но как-то неуверенно.
— Ничего личного, но если у нас сейчас есть время только для одной четвертой метки, то это должна быть моя, наша, — вмешался Ричард.
Дев посмотрел на него и зарычал. Я уже привыкла к тому, что звериные звуки срываются с человеческих губ, но Дев был чуть ли не последним в списке тех, кто станет бороться за доминирование. Он старался ладить с другими, но, думаю, у всех есть свой предел.
— Есть способ завершить обе метки до рассвета, — внезапно подал голос Джейк.
Жан-Клод покачал головой.
— Мы не можем подгонять себя ardeur’ом, Джейк. Я должен контролировать ситуацию, ardeur не позволит этого ни мне, ни ma petite, ни Ричарду.
— Секс не является обязательным условием для установления четвертой метки, — возразил Джейк.
— Для линии Бель Морт это не так.
— Но ты теперь сам источник своей линии, Жан-Клод, тебе не нужно следовать правилам, которым тебя обучила твоя старая госпожа.
— Я… я не знаю, как поставить метку без секса. Белль говорила, что сексуальный обмен — это и есть четвертая метка, потому что обмен кровью завершает третью.
— Это необязательно должна быть кровь, нужно всего лишь обменяться телесными жидкостями, пока мастер-вампир произносит слова. Если исключить их, то обмен слюной во время поцелуя сделает свое дело, — пояснил Джейк.
— Когда мы ставили метку с Дамианом и Натэниэлом, у нас был и секс, и кровь, потому что трудно взять кровь одновременно у двоих.
— Верно, по традиции это не происходит единовременно, сперва идет либо зверь, либо слуга, — согласился Джейк.
Я вспомнила вампира, который завершил со мной четвертую метку — ничего сексуального в этом не было. Я убила его, зная, что, возможно, умру вместе с ним, но лучше так, чем позволить ему контролировать меня целую вечность. И вот теперь я добровольно наступаю на те же грабли, но в этого-то вампира я влюблена. Другой много лет назад пытался силой заполучить то, что я сейчас отдавала по собственному желанию. Секс и магия завязаны на этом: насилие и добровольность меняют их на корню.
— Будет не слишком весело, если мы ограничимся кровопусканием, но если Жан-Клод сделает себе два пореза, то мы с Ричардом сможем взять его кровь одновременно, пока он произносит слова.
Жан-Клод уставился в потолок, но я знала, что он смотрит намного выше, сквозь него — чувствует то, что творится сейчас на небе. Ночь угасала. Что бы мы ни собирались делать, делать это нужно прямо сейчас.
Дев посмотрел на нас.
— Нам хватит времени лишь на быстрячок.
— Я к ним едва-едва вернулся и не уступлю свое место ни тебе, ни кому-либо другому, — заявил Ричард.
— Тогда ты первый, — сказал Жан-Клод.
Дев снова зарычал, но Жан-Клод повернулся к нему и мягко поцеловал его в щеку.
— Я поставлю тебе метку этой ночью, мой Дьявол, даже не думай, что я оставлю такое сокровище нетронутым.
Эйнжел потянула брата за руку и оттащила его от Жан-Клода, чтобы мы с Ричардом остались стоять рядом с ним. Я слышала, как она ему шепнула: «Ты следующий».
— Я устал быть для всех вторым и ни для кого не быть первым, — огрызнулся Дев.
Это могло бы меня отвлечь, но Жан-Клод отпустил меня, чтобы стянуть платье вниз по моей руке. Я бы предпочла остаться одетой, но рассвет был уже слишком близко. Скромность подождет — ребята тут все оборотни, обнаженка значит для них совсем не то же самое, что для людей. Жан-Клод отвел нас к стене, чтобы сесть.
— Придется опуститься на колени или даже лечь на пол, чтобы получились традиционные разрезы. Я бы сделал это в кровати, если бы у нас было больше времени.
— Я думала, ты не знаешь, где следует резать по традициям для создания четвертой метки, — сказала Родина.
— Я видел, как это делали представители другой линии крови. Я по-прежнему не уверен, что это сработает в нашем случае, но времени нет. Мне нужно лезвие.
— У меня с собой нет, — ответила я.
— Мы видим, что ты безоружна, — презрительно заметила Родина. Я ее проигнорировала, потому что спор с ней отнимет у нас еще больше драгоценного времени.
Итан выудил из кармана складной нож «Эмерсон» — он лежал у него там кнопкой быстрого выпуска вверх, как и положено, — и протянул его Жан-Клоду в раскрытом и зафиксированном виде. Я подарила ему этот нож на первое Рождество, которое он провел с нами, потому что ему понравился тот, который носила я. Мысленно я пообещала самой себе больше не оставаться без ножа.
Жан-Клод прислонился спиной к стене и взял нож. Он приложил кончик лезвия к шраму от ожога на своей груди, который много лет назад оставили ему люди, безрезультатно пытавшиеся спасти его. Когда-то я им сочувствовала. Теперь я просто радовалась тому, что он не умер за несколько веков до того, как я его встретила.
— Следует делать это слева? — уточнил он, глядя мимо нас на Джейка.
— Нет, подойдет любой участок груди или даже запястье.
Жан-Клод переместил лезвие повыше, чтобы не задеть шрам от ожога. Он прочертил линию кончиком чуть выше своих грудных мышц с левой стороны, оставив красный след на белой коже. Переместив нож правее, он симметрично повторил разрез. К
