Семья на первом месте (СИ) - Панфилов
Как обезумевший Этелберт схватил отца за воротник и откинул его от жены, на кою он намеревался навести палочку. Мужчина вскрикнул, явно не ожидая подобных действий от сына. По габаритам Этелберт был чуть ли не в два, а то и в три раза больше собственного отца.
В первые за всё время на лице Бенджамина мелькнул страх, смесью ужаса и замешательства отразившись на лице.
— Не смей её касаться! — Этелберт замахнулся на отца, но тот спешно трансгрессировал. — Трус!
Алина так и сидела на полу, держась за покрасневшую щеку. Сглотнув, юноша подошел ближе и присел на корточки, хотя из-за роста он продолжал возвышаться над ней.
— Сильно больно? — Лина мотнула головой. — Он всегда говорил о том, как я слаб, а на деле сбежал, — Пьюси поджал губы.
— Ты молодец, — нервно улыбнулась девушка, — ты хорошо держался и даже никого не убил.
— Я хотел… Представлял, как ломаю его кости, слышал, как громко он кричит, моля о пощаде, чувствовал, как горит его плоть.
— Но ты смог взять себя в руки, — возразила Алина. — Для первого раза это было хорошо, очень хорошо.
— Ты что, мать Тереза? — усмехнулся Этелберт, кажется, впервые это было по-доброму.
— Кто? — поинтересовалась Алина, тот отмахнулся и помог ей встать на ноги. — Ты не против, если ко мне зайдут Клотильда и Патрисия?
— Твои подружки? — уточнил юноша, получив кивок. — Пусть приходят, теперь же это и твой дом.
Этелберт ушёл.
Улыбка на лице девушки померкла. От слов мужа ей стало тошно, как же сильно она мечтала оказаться в тёплой гостиной на бархатном диване с кружкой чая в руках и в обнимку с ним… Смахнув скупую слезу, волшебница поплелась в свою комнату.
Ближе к вечеру Паркинсон и Бёрк сидели за длинным столом с Алиной. Они ужинали и мило общались, рассказывая о том, что произошло с ними за то время, которое они не виделись.
— У меня для вас новость, — заговорщицки начала Клотильда, девушки отложили столовые приборы, во все глаза уставившись на шатенку. — Я беременна, — закусив губу, она выжидающе глядела на подруг.
— Мерлинова борода! — Бёрк громко всхлипнула, повиснув на шее у подруги. — Он уже там, да? — Патрисия указала на живот, стирая влажные дорожки с румяных щек.
— Это девочка, — улыбнулась волшебница, поглаживая едва круглый живот. — У меня пока только первый триместр, но мне кажется, что я чувствую как она толкается.
— О, Клоти, — улыбнулась Алина и подошла к подруге, присаживаясь у её ног, как это сделала Патрисия. — Я поздравляю тебя и Роберта.
— Спасибо, девочки. — Кивнула миссис Нотт и шмыгнула носом. — Из-за беременности я стала такой эмоциональной! Роби пока не знает, хочу сделать ему сюрприз на день рождение. — Она лучезарно улыбнулась, держа волшебниц за руки. — Обычно у ребенка должна быть одна крестная, но девочки, я хочу, чтобы у моей принцессы были вы обе.
— Клоти, — всхлипывая, Бёрк заключила обеих подруг в свои объятия. — Мы с Линой всегда к твои услугам.
— Да, — кивнула миссис Пьюси. — У твоей принцессы будем мы обе.
Волшебницы беззаботно общались и даже успели распланировать первые годы ещё не рожденной малышки. За окном в столовой сверкнула молния, погода снова ухудшилась, что было совсем неудивительно.
Октябрь, 1978
— Ты каждый раз будешь возвращаться в крови?! — Стоя между ног мужа, Алина смазывала его раны на груди, рёбрах и руках. — Порой у меня ощущение, что в один день Барти принесёт твоё мёртвое тело. — Этелберт подавил смешок. — Клоти беременна.
На лице девушки мелькнула улыбка, она действительно была рада за свою подругу.
— Паркинсон? — спросил юноша, накинув на плечи рубашку.
— Ага, — подтвердила Лина, закупорив все возможные коробочки и баночки. — И, между прочим, я буду крёстной, — продолжила волшебница и обернулась на мужа, смотрящего на неё так, что страх минувших месяцев заиграл в жилах. — Ты чего?
— Волан-де-Морту мешает твой дружок Поттер, — лицо Пьюси не излучала ни единой эмоции.
Алина напряглась, и губы её задрожали.
— О чём ты?
— Он поручил мне задание убрать его с дороги, — Этелберт фыркнул, исподлобья наблюдая за тем, как глаза жены наполняются влагой. — Подумаешь, одним дружком больше, другим меньше.
— Не вздумай так говорить! — Лина силой толкнула его в грудь, утратив самообладание. — Ты не тронешь его, не причинишь ему боль! — Её слёзы катились по щекам. Она чувствовала, как внутри неё закипает злость. Алина пошла на всё, чтобы защитить Поттера любой ценой, и она просто так не отступится. — Ты и пальцем его не тронешь!
— Думаешь, я ослушаюсь его приказа ради тебя?! — Пьюси перехватил её руки, сжав запястья. — Ты правда считаешь, что я пойду на такую жертву? — Её глаза пылали огнём. — Ты слишком много на себя взяла, дорогуша.
Оттолкнув жену, Этелберт скривил рот, намереваясь покинуть комнату.
— Ты хотел стать лучше! — в отчаянии прокричала она ему вслед. — Хотел прощения, просил о помощи и я не отказала тебе! Я не отказала тебе! — Она снова толкнула его в грудь, и тот качнулся. — Если хоть один волосок упадет с его головы, — Алина выглядела обезумевшей: с блестящими глазами, налитым румянцем лицом, распухшим губами. Пьюси глядел на неё неотрывно. — Клянусь тебе, Этелберт, я уничтожу тебя и глазом не моргнув!
Алина сама не заметила, как прижала мужа к стене, тяжело дыша в его лицо. Этелберт не двигался, почти не дышал, с безумной улыбкой наблюдая за гаммой эмоций, исказившей лицо.
— Он мешает Темно…
— Мне плевать! Ты и твои дружки его не тронут! — Пьюси казалось, будто он прирос к полу, в несколько раз уменьшившись в размере. — Поклянись, Этелберт, что он не пострадает ни от твоей руки, ни от чьей-либо ещё.
Он молчал, обдумывая услышанное. Рисковать доверием Лорда ради жены, которую он не ненавидел? Он, конечно, безумен, но не настолько же…
Алина не сводила с него горящих глаз.
— Не могу обещать, — прошептал Пьюси, скрывшись из виду.
Прикрыв глаза, Лина ощутила, как по щекам катятся слезы, а бешено бьющееся сердце вырывалось из груди. Она сползла на пол, закрыв рот руками, но ее болезненные крики все равно вырывались из горла, сотрясая стены дома.
— Будь ты проклят!
***
Весь день она просидела как на иголках. В горло не лез ни один кусок, хотя желудок не раз издавал урчащие звуки. Глаза её опухли и покраснели от бесконечного потока слёз.
Хлопнула входная дверь, Алина тут же бросилась в зал, по пути свернув тумбочку.
Этелберт, морщась от боли, скинул свою
