Лиза Смит - Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)
Она очутилась в прихожей. Дверь в комнату маленькой сестры Маргарет была открытой, показывая ее лежащей на полу своей спальни, и смотрящей широко раскрытыми глазами в книгу-раскраску.
– Это кисточка, милая! – Объявила Елена так, точно призраки каждый день появлялись в доме Гилбертов, и Маргарет должна была знать, как иметь дело с ними. – Ты побежишь к подружке Барбаре, а потом она должна быть Этим. Не останавливайся, пока ты не доберешься до нее, и затем не увидишь маму Барбары. Но сначала ты подаришь мне три поцелуя. – И она подняла Маргарет и крепко обняла, а затем практически вытолкнула ее в дверь.
– Но Елена,… ты вернулась.
– Я знаю, дорогая, и я обещаю увидеться с тобой снова в другой день. А теперь… беги, малышка!
– Я сказала им, что ты вернешься. Ты уже делала это раньше…
– Маргарет! Беги!
Захлебываясь слезами, но возможно признавая своим детским способом серьезность ситуации, Маргарет побежала. И Елена последовала за ней, но юркнула в направлении другой лестницы, когда Маргарет свернула.
И затем девушка столкнулась с ухмыляющимся Деймоном.
– Ты слишком долго беседуешь с людьми, – сказал он, в то время как Елена отчаянно просчитывала свои варианты. «Выскочить через балкон? Нет. Кости Деймона возможно еще побаливают, но если Елена прыгнет, то может свернуть себе шею. Что еще? Думай!»
И тогда она открыла дверь в буфет, в то же самое время выкрикивая: – Дом двоюродной бабушки Тильды, – не будучи уверенной в том, что магия сработает. И затем она хлопнула дверью перед лицом Деймона.
И она была в доме своей тети Тильды, но в доме тети Тильды из прошлого. «Неудивительно, что они обвиняли бедную тетушку в наблюдении странных вещей» – думала Елена, поскольку она видела, как женщина повернулась, держа большое стеклянное блюдо-кастрюлю, полное чего-то, что пахло грибами, и крикнув, уронила его на пол.
– Елена! – Воскликнула она. – Что… этого не можешь быть ты… ты выросла!
– Что случилось? – Потребовала тетя Мэгги, которая была подругой тети Тильды, входя из другой комнаты. Она была выше и жестче тетушки Тильды.
– За мной гонятся, – кричала Елена. – Я должна найти дверь, и если вы увидите парня после меня…
И именно тогда Деймон вышел из двери шкафа. В то же самое время тетя Мэгги сделала ему аккуратную подножку, и сказала: – Дверь ванной рядом с тобой, – потом подняла вазу и ударила ею по голове встающего Деймона. Сильно.
А Елена мчалась через дверь ванной, крича: – Средняя школа Роберта Э. Ли прошлой осенью, когда звенит звонок!
И потом она плыла против потока, с множеством студентов, пытающихся добраться до своих классов вовремя. Но потом один из них узнал ее, а потом другой. И хотя она, по-видимому успешно, попала в то время, когда еще не была мертва, и никто не кричал «Призрак», – ни один из учеников школы в Роберта Ли, никогда не видел Елену Гилберт, одетой в мужскую рубашку поверх нижней маечки, и с волосами, дико спадающими по плечам.
– Это – костюм для игры! – крикнула она, и затем создала одну из бессмертных легенд о себе даже прежде, чем умерла, добавив: – Дом Кэролайн! – и ступила в чулан дворника.
Спустя мгновение, самый красивый юноша, которого кто-либо когда-либо видел, появился за ее спиной, и влетел в те же двери, произнося слова на иностранном языке. И когда каморка дворника открылась, ни девушки, ни юноши там не оказалось.
Елена, приземлившись, продолжала бег по коридору и чуть не врезалась в мистера Форбса, который выглядел довольно шатким. Он пил что-то, похожее на большой стакан томатного сока, который пахнул алкоголем.
– Мы не знаем, куда она вышла, ясно? – крикнул он прежде, чем Елена могла сказать хоть слово.
– Она вышла прямиком из ума, насколько я могу судить. Она говорила о церемонии на «вдовьей площадке»… а то как она была одета! Родители больше не имеют никакого контроля над детьми! – Он резко упал, врезавшись в стену.
– Мне очень жаль, – пробормотала Елена.
Церемония. Так ладно, церемонии черной магии, как правило, проводятся во время восхода луны или в полночь. И это было всего за несколько минут до полуночи. Но в те минуты, Елена просто вышла со своим планом «В».
– Извините, – сказала она, взяв напиток из рук мистера Форбса, и лихо выплеснула его прямо в лицо Деймона, который появился из шкафа. Потом она прокричала: – Место, которое их род не видит!… – И вошла в…
Лимбо?
Рай?
Место, которое их род не видит. Сперва Елена задалась вопросом на счет себя, потому что она практически ничего не могла рассмотреть.
Но затем она осознала, где находится – глубоко под землей, в пустой гробнице Онории Фелл. Однажды, ей пришлось бороться здесь, чтобы спасти жизни Стефана и Деймона.
И сейчас там, где не должно быть ничего кроме темноты, крыс, и плесени, был крошечный, яркий, свет. Словно миниатюрная фея Тинкербелл… только пятнышко, которое парило в воздухе, не ведя Елену за собой, не общаясь, но… защищая, осознала девушка. Она взяла свет, яркий и прохладный в ее пальцах, и вокруг себя она очертила круг, достаточно большой, чтобы взрослый человек мог лечь в нем.
Когда она обернулась, Деймон сидел в центре.
Он выглядел странно бледным для того, кто только что питался. Но он ничего не сказал, ни слова, просто смотрел на нее. Елена подошла к нему и прикоснулась к его шее.
И мгновение спустя, Деймон снова делал большой глоток, глоток самой экстраординарной крови в мире.
Обычно, в этот момент он анализировал бы вкус: вкус ягоды, вкус тропических фруктов, гладкий, дымчатый, древесный, округлый с шелковистым послевкусием… Однако не сейчас… Не эта кровь, которая значительно превосходила все, для чего у него имелись слова. Эта кровь, которая наполняла его Силой, такой которую он никогда не знал прежде.
«Деймон…»
Почему он не слушает? Как он пришел, чтобы выпить эту экстраординарную кровь, со вкусом загробной жизни, и почему он не слушает донора?
«Пожалуйста, Деймон. Пожалуйста, борись с ним…»
Он должен признать этот голос. Он слышал его много раз.
«Я знаю, что они контролирует тебя. Но они не могут контролировать тебя полностью. Ты сильнее, чем они. Ты сильнейший…»
Что ж, это было действительно правдой. Деймон все больше и больше путался. Донор, казался несчастным, а ведь он был экспертом по части внушения своим донорам чувства эйфории. И он не вполне помнит,… он действительно должен помнить, как все начиналось…
«Деймон, это я. Это Елена. И ты делаешь мне больно».
Так много боли и недоумения. С самого начала, Елена знала, что лучше не сопротивляться осушению ее вен. Это только причиняло бы страдания, и не дало бы ничего хорошего, кроме как помешало бы работе ее мозга.
