Лиза Смит - Возвращение: Наступление ночи (пер. Lidenn Husid)
– Деймон! – Елена пыталась вывернуться, но поняла, что это бесполезно. Он был намного, намного сильнее ее.
– Как ты мог так поступить с ним?
– Я сказал тебе, он соперник.
Деймон внезапно рассмеялся.
– Ты действительно не помнишь, не так ли? Я заставил его унизиться ради тебя. Я заставил его в буквальном смысле есть грязь ради тебя.
– Деймон ты с ума сошел?
– Нет. Я лишь сейчас обрел свое здравомыслие. Мне не нужно убеждать тебя в том, что ты принадлежишь мне. Я могу взять тебя.
– Нет, Деймон. Я не буду твоей принцессой тьмы или… или кем-то там еще твоей без спросу. Самое большее, что у тебя будет, это мертвое тело для твоих игр.
– Возможно, мне бы этого хотелось. Однако ты забываешь, я могу проникнуть в твой разум. И у тебя все еще есть друзья… дома, готовятся к ужину или ко сну, ты надеешься. Не так ли? Друзья со всеми своими конечностями, кто никогда не знал реальной боли.
Он дал Елене много времени высказаться. Тогда она спокойно произнесла:
– Я забираю обратно каждое свое пристойное слово, которое когда-либо говорила о тебе. Ты монстр, ты слышишь это? Ты омерзителен! – Ее голос медленно понижался. – Они вынуждают тебя делать это, так ведь? – сказала она, наконец, решительно. – Шиничи и Мисао. Миленькое маленькое шоу для них. Так же, как они заставили тебя издеваться над Мэттом и мной раньше.
– Нет, я делаю только то, чего сам желаю. – Не вспышку ли красного в его глазах, только что увидела Елена? Короткий блик пламени… – Ты знаешь, насколько ты красива, когда плачешь? Ты намного прекраснее, чем когда-либо. Золото в твоих глазах, словно поднимается на поверхность и проливается вниз бриллиантами слез. Я бы пожелал, дабы скульптор высек твой бюст, тебя плачущую.
– Деймон, я знаю, что на самом деле не ты это говоришь. Я знаю, что это говорит тварь, которую они засунули в тебя.
– Елена, уверяю тебя, это все я. Я вполне наслаждался этим, когда заставлял его причинять тебе боль. Мне нравилось слушать, как ты кричала. Я вынуждал его разорвать твою одежду,… мне приходилось причинить ему много боли, дабы заставить сделать это. Однако не уже ли ты не заметила, что твоя кофточка была порвана, и что ты была босая? Это все Мэтт.
Елена мысленно вернулась к тому моменту, когда она выпрыгивала из Феррари. Да, тогда, и во время и после, она была босой с голыми руками, одетая только в нижнюю кружевную кофточку. Совсем немного ткани ее джинсов валялось слева от обочины, в окружении растительности. Но ей ни разу не пришло в голову задаться вопросом, что случилось с ее ботинками и носками, или почему ее кофточка была полосами порвана внизу. Она просто была настолько благодарна за помощь… тому, кто причинил ей боль, в первую очередь…
О, Деймон, должно быть думает, что это иронично. И тут Елена внезапно осознала, что она настроена против Деймона, а не его захватчика. Она думала не о Шиничи и Мисао. Но это разные вещи, говорила она себе. Я должна помнить это!
– Да, мне нравилось заставлять его причинить тебе боль, и мне нравилось делать это самому. Я заставил его принести мне ивовый прут, как раз нужной толщины, и затем отхлестал тебя ею. Тебе тоже это понравилось, я клянусь. Не трудись искать отметины, поскольку все они исчезли как и другие. Но все трое из нас наслаждались, слушая твои крики. Ты… и я… и Мэтт, также. Кстати, из всех нас, он, возможно, наслаждался этим больше всего.
– Деймон, заткнись! Я не собираюсь слушать твою болтовню о Мэтте в таком ключе!
– Я бы не позволил ему видеть тебя без одежды, хотя, – Деймон секретничал, словно не слышал ни слова. – Это было в тот момент, когда я его… отпустил. Поместил в другой шар. Я хотел охотиться за тобой, словно ты пыталась убежать от меня, в пустом шаре, из которого ты никогда не смогла бы выбраться. Я желал увидеть тот особенный взгляд в твоих глазах, который возникает всякий раз, когда ты борешься со всем, что имеешь – и я желал видеть поражение. Ты не боец, Елена.
Деймон внезапно разразился безобразным, уродливым смехом, и к потрясению Елены, сжал ее и выбросил руки вперед, проламывая стену на «вдовьей площадке».
– Деймон… – Она начала рыдать.
– И еще я желал сделать это. – Без предупреждения рука Деймона приподняла ее подбородок, отбрасывая ее голову назад. Другую руку он запустил в волосы Елены, выгибая ее шею под нужным ему углом, в положение котором, он хотел, чтобы она находилась. И затем Елена почувствовала его быстрый словно кобра бросок, и ощутила две колотые раны на своей шее и собственную кровь, бьющую из них.
Спустя столетия Елена вяло очнулась. Деймон все еще наслаждался собой, полностью теряясь в процессе обладания Еленой Гильберт. И совершенно не было времени, чтобы строить различные планы.
Ее тело действовало, словно само по себе, поражая ее почти настолько, насколько поразило Деймона. Даже когда он поднял голову, ее рука сорвала магический ключ с его пальца. Потом она схватилась, вывернулась, подняла колени настолько высоко, как только могла, и пнула Деймона вперед. Он вылетел, сокрушая расколотую гнилую древесину внешних перил «вдовьей площадки».
Глава 34
Елена однажды упала с такого балкона, и Стефан прыгнул и поймал ее прежде, чем она коснулась бы земли. Человеческое падение с такой высоты могло бы иметь летальный исход. Вампир, полностью владеющий его или ее рефлексами, просто сделал бы сальто в воздухе, и словно кот легко приземлился бы на ноги. Но только не в особенных обстоятельствах с Деймоном сегодня ночью…
По звуку он попытался кувыркнуться, но только закончил приземление на боку, и сломал кости. Елена сделала такой вывод из посыпавшихся снизу проклятий. Девушка не стала дожидаться услышать больше специфических особенностей. Она скакала как кролик, спускаясь вниз к уровню комнаты Стефана, где мгновенно и почти подсознательно, послала бессловесную просьбу, и затем вниз по лестнице. Хижина превратилась в совершеннейшую копию пансиона.
Елена не знала почему, но инстинктивно она бежала в ту часть дома, которую Деймон мог знать меньше всего – помещение старого слуги. Она поняла это даже прежде, чем рискнула шептаться с домом – нужно просить его, а не требовать. И молиться, что дом будет повиноваться ей, как повиновался Деймону.
– Дом тети Джудит, – шептала она, толкая ключ в дверь. Тот вошел как горячий нож в сливочное масло и повернулся почти по собственной воле, и затем внезапно она оказалась там снова,… в месте, что было ей домом в течение шестнадцати лет, вплоть до ее первой смерти.
Она очутилась в прихожей. Дверь в комнату маленькой сестры Маргарет была открытой, показывая ее лежащей на полу своей спальни, и смотрящей широко раскрытыми глазами в книгу-раскраску.
