Заклятые напарники. Алхимия любви и ненависти - Алекс Найт
— К сожалению, у меня нет ответов на твои вопросы, — Дорос растрепал короткие пряди волос. Похоже, не привык общаться с алхимиками с их нестандартным взглядом на всё. — Мне неизвестно, когда произошло вселение и каковы цели нынешней королевы. Возможно, она способствовала научному прогрессу, чтобы… не знаю, создать прибор, открывающий разлом.
— Возможно, — невероятно легко согласилась Кэссиди. — Но я не могу просто пойти к королеве с предложением вскрыть её голову или ауру. Как определить в ком-то асатру?
— Нам это тоже не известно, но создана защита. Сигмы ведьм способны защитить от вселения либо выгнать подселенца.
— То есть это означает, что я должна поверить вам на слово и допустить к первому лицу страны ведьму, которая нанесёт письмена с только ей известными свойствами?
— Да… — выдохнул Дорос.
— Ты бы пустил меня к королю Тиросу нарисовать на его лбу алхимический знак, если бы я просто пообещала, что он несёт добро?
Дорос упрямо поджал челюсть. В зелёных глазах вспыхнул недобрый огонь.
— Нет, — процедил он словно через силу почти через минуту раздумий. — Я понимаю твои сомнения, но…
— У тебя есть лишь слова, — кивнула она, покачав головой. — Алхимическое искусство схоже с магической практикой всех рас мира. Ни один маг не рождается со способностью создавать множество ступеней заклинаний. Человек, феникс, дракон, ведьма — все мы проходим долгий путь познания своей сути и расширения своих возможностей. Алхимия и магия — тонкие науки, они не терпят поспешности. Некоторые эксперименты и наблюдения взаимодействия элементов занимают годы. Раз у вас нет доказательств, а выданные вам отчёты не несут научных обоснований, мне самой придётся изучать вопрос реальности асатру и возможности вселения в тело посторонней разумной сущности. Так как у меня нет материала для исследования, процесс затянется.
— Кстати, о доказательствах, та часть материалов, которая якобы отсутствовала… Ты их сама забрала или их действительно не было? Всё же это не те документы, которые можно терять…
— Я изучу, что ты добавил. Могу составить сравнительный список. Или ты так тонко намекаешь на то, что я сознательно подпортила доказательную базу?
— Нет, но это мог сделать кто-то другой. Кто имеет доступ в твои покои, — возразил Дорос.
— Я изучу вопрос. Как сказала, любая теория имеет право на жизнь.
— Но ты мне не веришь… — заключил Дорос.
— Человеческий разум устроен так, что относится с бо́льшим доверием к знакомому. Королеву я знаю всю сознательную жизнь, и она, хоть и бывала жёсткой, никогда не вредила мне. С тобой я знакома… сколько? Три часа моей сознательной жизни? И за это время ты успел беспардонно заявить о моём тайном романе, утаить информацию о приближающейся гибели моего возлюбленного и моём похищении и даже перейти к шантажу. Все проблемы последнего месяца связаны с «союзом». Даже приказ об уничтожении базы заветов поступил, потому что племена объединились из-за наветов ведьмы Жаклис. Я, мягко говоря, с трудом терплю наше с тобой вынужденное общение и не желаю контактировать ни с кем из «союза». Но, как говорит королева Флорентина, личное должно оставаться личным. Потому я готова и буду рассматривать все теории, пока не смогу их опровергнуть или подтвердить.
— А что говорит тебе сердце? — с внезапным задором в глазах спросил он.
И я сам задержал дыхание, ожидая ответа Кэссиди.
— Сердце говорит: ты искренен и действительно веришь в то, что пытаешься донести до меня, — ответила она через пару секунд раздумий.
— Значит, веришь? — нахмурился он.
— Ты пешка, Дорос, и делаешь только то, что велит тебе король Тирос.
— Тогда и ты пешка, — нисколько не оскорбился он.
— Да, мы верны своим монархам и не смеем в них сомневаться. На этой вере держится политическая система наших стран. Но все мы здесь по воле одного-единственного лица…
— Валери, — кивнул Дорос.
— Да. Ты просишь довериться ни тебе, а её словам и суждениям, но сам знаком лишь с частью доступных ей знаний, — Кэссиди сделала несколько шагов к нему, пытливо присматриваясь к его лицу. — Если императрица-ведьма заявит, что твой король не уберёг себя от асатру и стал одним из них, поверишь ли ты ей на слово?
— Можно я не буду отвечать на этот вопрос? — невесело усмехнулся он.
— Доверие и есть знание, Дорос. Знание, что тот, кому ты доверяешь, не предаст. А без знания не бывает доверия.
— Значит, сердцу своему ты не доверяешь?
— Сердце — лишь мышца, — она протянула руку и взмахнула пальцем на уровне его груди. — Я могу остановить его или заставить сокращаться быстрее.
Дорос напряжённо замер, но Кэссиди явно не собиралась применять на нём свою силу.
— А наша внутренняя эмоциональная интуиция — лишь набор ощущений, сформированных жизненным опытом. Мой опыт говорит, что ты пустишь и меня, и Эрика в расход ради более близких тебе существ.
— А если пообещаю защищать тебя даже ценой своей жизни? — спросил внезапно, сделав шаг к ней.
И мне это не понравилось. Он что, пытается её очаровать?
— Ты выполнишь обещание, не сомневаюсь, но это будет не ради меня, — вздохнула она, тускло улыбнувшись. — Но спасибо за предложение, как-нибудь обращусь.
— Знаешь, мне кажется, вы бы подружились с Валери, — поморщился он.
— Не уверена, — фыркнула она.
— Изучи папку, Кэссиди. Раз тебе нужны доказательства, я буду приносить их столько, сколько потребуется, чтобы ты поверила нам.
— Если бы ты начал с этого сразу, мы бы избежали стольких неприятных сцен, — довольно улыбнулась она.
К счастью, этот напряжённый разговор завершился. Я открыл окна, и Дорос улетел прочь. Мы с Кэссиди снова остались одни.
— Что думаешь? — она со скрещенными на груди руками наблюдала, как растворяется в воздухе крылатая фигура.
— Думаю, ты права. Легче поверить, что они врут, чем принять вселение странной сущности в королеву. Я бы даже проверять не стал, если честно, а ты?
— Я же сказала, что буду.
— Вдруг соврала, чтобы он скорее… улетел, — пожал я плечами.
— Нет, если столько нелюдей упорно твердят об одном, стоит проверить. Они либо добиваются тихого переворота в стране, либо говорят правду.
— Но ты им не веришь?
— Хотят они спасения мира или желают
