И в сумерках придёт рассвет - Надежда Черпинская
Элькит сменила человеческий облик на образ чёрной гарпии и, налетая сверху, разила когтями и клыками. Тут её и заметила Каргиона. В облике вороны она приблизилась к эльфийской кошке. Мощный удар синей молнии вырвался из глаз ведьмы, но Элькит предупредительно оградила себя магическим защитным кольцом. Пламя отскочило от неё, ударившись о невидимую стену, и Каргиона поспешно спикировала вниз, пытаясь скрыться от разгневанной кошки. Однако здесь сеча шла ни на жизнь, а на смерть!
Ведьма растерялась. И тут стрела вонзилась ей в плечо, она обернулась с криком, полным боли и злобы, вырывая стрелу, и увидела горящий ледяной ненавистью взгляд Мары Джалины.
Принцесса подняла лук ещё раз, но Каргиона тут же в одно мгновение исчезла. Мара не сразу поняла, куда она делась. А ведьма, вновь обернувшись вороной, рискуя быть раздавленной, проскочила под ногами воинов и копытами лошадей, затем, подальше от Мары, взлетела над толпой, вырвалась на поверхность и устремилась в замок Катараса, зализывать раны.
– Мара! Мара! – окликнула девушку Элькит, принимая образ закованной в латы бронзовой девы. – Каргиона удрала! Я лечу за ней.
Чёрная гарпия устремилась к замку, оставшемуся чуть в стороне об битвы, планируя над воинами Катараса и пугая вояк. Мара, поразив из лука нескольких воинов, пробилась к мужу.
– Лиарин, ведьма в замке укрылась! Элькит полетела туда. Боюсь, Каргиона учинит какую-нибудь гадость!
– Скорее туда! – решил Лиарин, но это было непросто.
Пробиться через сечу быстро не удавалось. Но понемногу они пробирались вперёд. В крепости сверкали синие отблески.
Эктавиан видел, куда направился его друг и хотел последовать за ним, но возглас Орена заставил его обернуться и позабыть обо всём!
Эктавиан не смог отвести взгляда от мрачного дюжего всадника на тёмном, как ночь, мощном вороном коне. То бы Чёрный маг! Он возвышался над армией, и каждый удар его меча повергал не меньше двух воинов, в то время как стрелы и мечи лейндейльской армии не причиняли чародею никакого вреда.
Сияя, как звезда, ему навстречу выехал Великий князь эльфов.
Катарас расчищал себе дорогу, нанося огромный урон войску Светлого края. Появление Мага, казалось, сковало людей и Элдинэ, и Каран Гелан вновь стал теснить светлую армию, сметая всё на своём пути.
И когда сошлись два великих правителя в жестокой схватке, войско светлого края застонало под натиском чёрной орды. Оба были умелыми мечниками, клинки их высекали белые искры. Элиран нанёс сильный удар Катарасу, но Маг лишь расхохотался в ответ – обычное оружие, даже в эльфийских руках, не причиняло вреда Повелителю тьмы.
Удар Катараса едва не выбил эльфийского князя из седла, обагрив его плечо алой кровью. С трёх сторон к сражающимся противникам медленно (О, духи мира, слишком медленно!) продирались через бойню: Эктавиан, Киралейн и Орен!
Но никто не успел вовремя. Меч Элирана поверг наземь Катараса, но на миг раньше Маг нанёс смертельную рану эльфу. Элиран упал с лошади, и Чёрный Повелитель замахнулся, чтобы нанести последний удар эльфийскому владыке.
Многие воины видели это… И по рати Лейндейла прокатился вопль отчаяния, а по войскам Каран Гелана торжествующий рёв. Но другой меч, серебряный и дивный, отразил этот страшный удар, остановив смертельное лезвие прямо над головой Элирана.
Катарас поднял удивлённые глаза – и в них отразился ужас, маг отшатнулся от юного полуэльфа, сжимавшего чудо-клинок. Ибо в этот миг в сердце его ядовитый внутренний голос зашептал слова пророчества Кара, и показалось Катарасу, что смотрит он в голубые глаза своей смерти.
Но то был лишь минутный страх, Катарас описал широкий круг мечом и ожесточенно бросился на юного Киралейна.
Меж тем Эктавиан пытался вынести с поля боя своего владыку. Элиран ещё дышал, но попытка излечить его не удалась Эктавиану.
– Не трудись, князь, – тихо прошептал Элиран. – Это страшное оружие, это железо родилось в недрах проклятой Творцом земли – оно смертельно для Элдинэ. А я ранен им почти в самое сердце. Я чувствую холод яда. Я таю, мой друг. Прощай! Теперь судьба Звёздного Народа в твоих руках! Ты – новый правитель, Эктавиан. Веди их в бой и победи во имя нашего рода! И… Храни моих дочерей и госпожу Лаяну!
Эльф потерял сознание.
Побоище вокруг стало слишком жарким, воздух дрожал от напряжения.
– Орен! Орен! Помоги мне! – вскричал Эктавиан в отчаянии.
Орен постарался пробить Эктавиану дорогу и прикрыть его спину, и эльф помчался на своём коне к шатрам на севере, куда увозили раненых. Здесь несколько женщин и эльфиек лечили, как могли, поверженных героев. Правда, раненых было немного: те, кто пострадал несерьезно и ещё мог стоять на ногах, продолжали сражаться; другие уже пали в битве; а те, кого здесь излечили с помощью эльфийской магии, тут же уходили обратно в бой.
Здесь, в числе прочих, были старая Налана и госпожа Лаяна.
Бледной и печальной была Великая княгиня, когда Эктавиан принёс ей умирающего мужа, но ни слёз, ни удивления не увидел эльф на её лице.
– Ты знала, госпожа? – понял Эктавиан, вспомнив, что мать его жены обладала даром предвидения.
– Знала, – тихо ответила Лаяна, сжимая холодную руку Элирана. – Я видела его гибель. Оттого сегодня на заре и прощалась с ним так долго и слёзно.
– Почему же ты не остановила его? – с горечью спросил Эктавиан.
Лаяна подняла на него удивлённый взор, пронизанный скорбью.
– Разве мой господин оставил бы свой народ ради спасения своей жизни? Он знал, что идёт на смерть. Теперь оставь меня с ним! Иди, Эктавиан, Великий князь! Иди и веди свой народ к победе!
С тяжёлым сердцем покинул Эктавиан шатёр для раненых, и в спину ему долетел древний, как песня, горький и скорбный плач вдовы…
Не успел он вновь вскочить в седло, как рядом с ним возникла призрачная Алагиана.
– Великий князь, ступай в замок Катараса!
– Я – не Великий князь! Почему ты зовешь меня так? – хмуро возразил Эктавиан.
Но Пророчица ничего не ответила на это.
– Нужно уничтожить магию, которая питает Каран Гелан, иначе вновь восстанет зло Юга, и никогда не одержать нам победы над ним. Поспеши!
И Эктавиан вспомнил, что в замок ушли Лиарин и Эрсель.
Меж тем на поле битвы Катарас сражался с юным Киралейном. Под натиском его меча, юноша шатался как
