Филис Каст - Богиня весны
Эдит-Анна остановилась, чтобы внимательно обнюхать особенно интересный пучок прошлогодней травы.
— Эй, держись поближе ко мне! Если изваляешься в грязи или нахватаешься колючек, придется тебе после прогулки принять ванну!
Эдит еще раз-другой громко втянула воздух и, оставив траву в покое, припустила со всех ног, догоняя Лину. Лина притормозила, ожидая бульдожиху. Ей вдруг показалось, что вдали слышится топот копыт.
«Интересно, — подумала она. — Наверное, погода уже достаточно хороша для того, чтобы конюшни у реки открылись... хотя и рановато».
Верховые прогулки вдоль реки пользовались большим успехом в хорошую погоду, но обычно конюшни были закрыты до апреля. Лина удивилась, что не заметила нигде объявлений о начале прогулочного сезона. Обычно она даже разрешала вешать такие афишки в своей кондитерской. Лина сделала для себя мысленную заметку: проверить завтра, работают ли уже конюшни.
Собака догнала ее, и Лина прибавила ходу. Она уже проехала четыре мили, но дышала по-прежнему ровно, спокойно. Ноги у нее стали крепкими. Лина радовалась, что ввела катание на роликах в расписание недели как нечто обязательное. И не только потому, что это поддерживало в форме ее тело. Прогулки помогали думать.
А после визита Персефоны подумать было о чем.
Merda! Разумеется, предложение богини казалось соблазнительным. Да разве и могло быть иначе? Вернуться в Подземный мир в качестве королевы... ничего другого Лина и не хотела бы. Нет, поправила себя Лина. Ей куда больше хотелось бы вообще не слышать предложения Персефоны. Лина и так и эдак вертела его в уме все долгие зимние месяцы. Ей даже хотелось позвонить бабушке и попросить у нее совета — но придется обойтись без этого.
Иногда Лина думала, что Деметра, возможно, права и она просто ошиблась. Тогда Лина вспоминала, как Гадес отвернулся от нее, когда она ему открылась. «Покинь мои владения», вот что он сказал, увидев настоящую Каролину. Время помогло ослабить яркость этого воспоминания, но оно все равно причиняло боль.
А ведь скоро весна... Персефона вернется за ответом. Лина глубоко дышала, равномерно переставляя ноги и думая — уже, пожалуй, в тысячный раз — о том, что она ответит богине весны. И рука Лины сама собой отыскала аметистовый нарцисс, висевший на груди.
Она не может вернуться. Она этого хочет, да. Ей это даже снится. Но она не может этого сделать. Возможно, она и трусиха, но она не воспользуется этим шансом. Ей так много времени понадобилось, чтобы исцелиться. Она не хочет вновь разбередить рану. Она скажет Персефоне «нет». Может быть, богиня весны найдет какую-нибудь другую смертную, готовую поменяться с ней местами. Долорес, например, является активным членом Общества творческих анахронизмов. Может быть, ей покажется интересным увидеть собственными глазами гору Олимп и потанцевать с нимфами, пока Персефона будет печь булочки. От этой картинки Лина рассмеялась. Она ведь даже могла бы взять продолжительный отпуск и оставить пекарню в умелых руках Долорес-Персефоны. Италия так хороша весной...
Лина погрузилась в фантазии о весенних каникулах в Италии, но вдруг заметила, что стук копыт становится ближе и быстрее. Она повернула к краю тропинки, и тут воздух прорезало радостное приветственное ржание. Сердце Лины подпрыгнуло — она узнала этот голос...
Лина резко обернулась — и увидела огромное черное существо. Темный нос тыкался прямо ей в лицо. Орион то тихонько ржал, то фыркал, облизывая волосы и плечи Лины. Потрясенная, Лина лишь хваталась за уздечку огромного коня, надеясь, что в восторге тот не собьет ее с ног.
— Кто осмелился коснуться ужасного жеребца Гадеса?
Он повторил слова, сказанные ей давным-давно, вот только интонация была совсем другой. Голос Гадеса был полон любви и страсти. Лина подняла голову. Темный бог сидел в глянцевом седле «вестерн». Свою обычную одежду он сменил на черную рубашку техасского покроя, с закатанными до локтей рукавами, джинсы и оклахомские ковбойские ботинки. Его волосы были зачесаны назад, а глаза сверкали.
Лина молча таращилась на него. В ее сердце заново открылась едва затянувшаяся рана. На все эти темные зимние месяцы он оставил ее страдать в одиночестве. Все это время... и вся эта боль... Сила внезапно охватившего Лину гнева удивила даже ее саму.
Он попытался улыбнуться, но губы лишь слегка дрогнули.
— Ты спрашиваешь, кто осмелился коснуться твоего жеребца, Гадес? — процедила Лина. — Тогда позволь мне заново представиться. Я — Каролина Франческа Санторо, смертная женщина средних лет, из Талсы, штат Оклахома. У меня есть своя пекарня. И я вовсе не осмеливалась касаться твоего жеребца. Это он сам тычется мне в лицо и руки. Снова.
Ее слова вонзились в Гадеса, как нож. Но он не винил ее за гнев. Он все понимал, хотя и не собирался сдаваться. Темный бог спешился. Ему хотелось подойти к ней, обнять — но она смотрела на него такими холодными немигающими глазами, в ее взгляде не было и намека на радость встречи...
— Ты пропустила один из своих титулов, Каролина. — Он произнес ее имя как молитву.
— Не думаю. Я точно знаю, кто я есть, — ответила она.
Он не пытался подойти к ней, но Лина все же отступила на шаг назад.
— Ты — Каролина Франческа Санторо, смертная женщина средних лет, из Талсы, штат Оклахома, владелица хлебопекарни. Но ты еще и королева Подземного мира, — сказал Гадес.
Лина почувствовала, как по телу пробежала дрожь, и постаралась подогреть свой гнев, боясь, что он вдруг исчезнет и тогда ее сердце разорвется на крошечные кусочки.
— Мне очень жаль, господин. Ты что-то перепутал. Королева Подземного мира — богиня Персефона. А я лишь временно ее замещала, к тому же не по своей воле.
— Твои подданные думают иначе, Каролина.
Гадес выразительно посмотрел на Ориона, который вытягивал шею, чтобы ущипнуть ее губами за плечо, пока Лина поглаживала его морду.
— Да, животные меня любят, — кивнула Лина.
И словно в подтверждение ее слов Эдит-Анна опустила увесистый зад прямо на ее ноги, требуя внимания. Орион фыркнул и нагнул голову, чтобы обнюхать бульдожиху.
— Он похож на миниатюрного Цербера, — сказал Гадес, кивком головы указывая на собаку и безуспешно пытаясь улыбнуться.
— Это «она». И у нее манеры куда лучше, чем у Цербера, судя по тому, что я о нем слышала, — сказала Лина и тут же прикусила язык.
Она не должна разговаривать с ним.
— Да уж, манеры Цербера стали куда хуже, потому что он страдает без своей королевы, как и остальные обитатели Подземного мира.
— Собака и лошадь не могут быть подданными. А я не королева. Я просто смертная женщина. У меня нет подданных.
