Воронка второго шанса - Анна Михайлова
— Я рада за тебя, Драг.
— Я знаю, звездочка, — мягко улыбнулся он, — а уж медведь-то твой как рад будет! Думал не вижу, как он вечно на меня косился.
— Пф-ф, не выдумывай!
— Ревнивый он у тебя. Да и я, как выяснилось, недалеко ушел. Ладно, присмотри за женой моей, Яра. А я поехал. И да, через час снег пойдет, имей ввиду.
— Это еще почему?
— Слышал я у жены моей платье пышное. Значит на санях ее забирать буду. Мне и ей так удобнее будет, — прозвучало как издевательство над всей их конспирацией. Откуда узнал⁈
— Что⁈
Вместо ответа Драгомир рассмеялся, взлетая в седло. Все же не каждый день можно увидеть Яру-воительницу настолько обескураженной.
Глава 49
— Други мои! И знатные люди Миргорода!
Яра, одетая в роскошный малиновый камзол, неизменные узкие брюки и высокие сапоги вышла в центр большой трапезной. Рубиновые серьги сияли в ее ушах, так же как затейливая заколка в сложно заплетенных волосах.
За столами, где царил веселый гомон, немедленно наступила звенящая тишина. Где-то — дружеская, а где и настороженная. Кто-то заерзал опасливо, кто-то с соседом недоуменно переглянулся. Чего скрывать — побаивались жену воеводы княжьего. Кто — руки ее тяжелой, а кто — языка острого.
Гости вновь собрались на пиру с женами и сродственницами. Потому в глазах рябило от ярких тканей и вышивок, замысловатых украшений, перстней и кокошников. Перещеголять друг друга старались и женщины, и мужчины, особенно с боярской стороны. Еще бы — повод-то какой! Свадьба! Да не абы кого, раз князь главную трапезную отворил и вон сколь уйму народу зазвал. Да вот только Яра-то при чем? Собрались — честь по чести, уважить волхва Верховного. Ан нет, чего-то Яра-воительница надумала. Да еще в такой день? Стряслось чего али как?
Яра внимательно обвела взглядом гостей. Помимо привычных уже столов для старшей дружины и бояр, отдельный стол был для ее Волчат. Чай заслужили, да и возраст уже позволяет — эвон лбы какие вымахали. Плечистые красавцы, все как на подбор.
Напротив них за отдельным столом сидели ее воспитанницы. Разрешила Яра сегодня всем подопечным повеселиться. Вряд ли еще когда девчонкам княжий пир доведется увидеть. Так пусть хоть знают, что это такое. Тем более, что с невестой, да и женихом, в одном заведении обучаются. У Драга разрешения не спрашивала, но была уверена, что не рассердится. Хотя скорее всего и не заметит. Он, когда его жена в поле зрения, никого более не видит. Ишь как накрыло Ведающего. С головой и по самую макушку.
Пробежалась Яра глазами по волчатам — красивые, статные, как на подбор. Из них князь будет личную гвардию формировать. Пока еще только обсуждается это, надо будет посидеть, подумать, как оно лучше сделать. С огорчением заметила, что так и не явился Добрыня. Может оно и к лучшему. Потому как третий день кряду не является на ристалище. Ходили к нему в дом ребята, видели, что беспробудно пьет молодой сотник, горе свое заливая. Ни уговоры, ни угрозы не действовали. Мать в слезах, брат рукой махнул, ибо тяжела рука у младшенького. Слишком сильно ранил Добрыню выбор огневки. И ведь не обещала ему ничего, да ведь сердцу не прикажешь. Одному счастье до краев, а другой — черную чашу боли до дна пьет. Яра для себя решила, что уже завтра самолично поедет да за шиворот увезет Добрыню, а хоть бы и поперек седла. Не дело сотнику молодой дружины как последнему пропойце на полу средь кувшинов валяться. Посидит в леднике да протрезвеет маленько. А потом — в баньку да на кулачный бой, пусть так дурь из себя выгоняет. Когда руки заняты, в голове меньше дурных мыслей становится.
И если знала Яра, что рано или поздно, но сумеет кудрявый сотник победить тоску и вернуться к нормальной жизни, то острой безысходностью в сердце кольнула Бежана. Сидела бывшая рысь сейчас в кандалах в земляном порубе[1]. И заступиться за нее было некому. Понятно, что сама себе девка жизнь испортила. Ревностью да глупостью, но уж больно страшен оказался результат ее решения. Яра сама за нее не просила, потому как знала, что Велеслав не простит содеянного. Ради больной безответной любви на предательство пошла. Не стал князь скрывать от Яры ничего. Рассказал, что после свадебных гуляний казнит преступницу на центральной площади. Предательство должно быть наказано. А предательство друзей и страны — и подавно. Ежели за столько лет не выучил человек что такое совесть, то уже и не узнает.
Знала Яра, что суров на расправу князь. С достоинством новость восприняла. Только дома, на плече у мужа, позволила себе поплакать. Виня себя, что где-то недоглядела, не заметила гнильцы в душе девушки. Беригор единственный видел, что не столь несгибаема Ярослава-воительница, как все вокруг думают. И железо порой гнется под гнетом обстоятельств. Главное — не позволить себе сломаться.
Вскользь глянула Яра на остальных гостей. То ли купцы какие из дальних стран, то ли очередная делегация соседская — кто их разберет. Но если Велеслав решил такую честь оказать — видать заслужили. Разузнает при случае кто такие и зачем прибыли — и вся недолга. Щавей в этом случае незаменим, как всегда. Ну или позже сам князь расскажет, если захочет. Только это все потом.
Выдохнула Яра, отгоняя ненужные мысли. Не до того сейчас. Праздник! Друг ее ближний, брат кровный женится. Да еще и по любви великой! Это ли не счастье, что не придется более с чувством вины в глаза смотреть, зная, что влюблен безответно. А теперь и его глаза сияют, когда он на хрупкую жену смотрит. Нашел наконец свое счастье. Нашел и удержал, надрывая жилы. Так от того и счастье полнее ощущается.
— Други мои, историю вам поведать хочу. Прибыла как-то погостить племянница моя. Девушка молодая совсем, необыкновенно одаренная. Собиралась изучать историю, уклад и традиции. Да вот только жизнь по-своему распорядилась. Как не ограждала я, как не берегла голубку мою, да только уж больно настойчив оказался ухажер. Совсем голову от любви потерял.
— Яра, а ты к чему это? — не выдержал кто-то из старшей дружины.
— А это к тому, что пир-то у нас сегодня свадебный. А вот про невесту никому из вас ничего неизвестно. Одни слухи да домыслы. Так вот — невеста нашего верховного
