Бог смерти не любит яблоки - Алиса Чернышова
Танатос не сдержал усмешки.
— Шоу должно продолжаться, да?
— Куда же без этого в нашей работе?
И правда, куда?
22
*
Шоу официально удалось на славу.
В график намеченных мероприятий они, правда, всё же немного не вписались: открытая там или нет, но дипломатия остаётся дипломатией. С попытками продавить лучшее для собственной стороны, подводными камнями соглашений, несовпадением точечных интересов и прочей типичной ерундой. Даже в их случае, когда основные положения договора были предварительно утверждены заранее, а обе стороны действительно хотели прийти к соглашению, оставалось много работы.
Естественно, задержка оглашения повлекла за собой последствия. Тут тебе и истерия в прессе, и ворох дичайших предположений, и несколько демонстраций, и даже драки в питейных заведениях… Но в итоге официальное объявление было сделано, основные вопросы закрыты, буяны утихомирены.
При обычных обстоятельствах, конечно, леди Авалон работала бы в этот день всю ночь — просто на случай, если что-то срочное всплывёт. Потом она, возможно, поспала бы несколько часов и вернулась к работе, кроме которой, у неё вообще ничего и не было. Но теперь…
Теперь, возможно, для Ли есть ещё что-то.
— Тана, будь так добр, назначь пару дежурных на эту ночь, убедись, что в вирт-пространстве всё относительно контролировано, и иди отдыхать.
Ей не так уж часто доводилось видеть своего ящерообразного помощника Тана-Маару изумлённым, но это был как раз один из таких случаев.
— Я могу остаться на ночь, миледи, — заметил он. — Это совершенно не проблема для меня.
— Никогда не сомневалась, — хмыкнула она. — Но мы проделали огромную работу, Тана. И нам очень много её ещё предстоит. Потому считай это, пожалуйста, моим распоряжением: отправляйся сейчас прочь. Сходи к Сэмюэлю в гости, попробуйте какую-то новую кухню, возможно, выпейте — если это, конечно, имеет смысл для тебя.
— Я никогда не пробовал, — заметил Тана немного растерянно.
— Ну вот и попробуй. Без фанатизма только… Впрочем, верю, что Сэм проследит. В любом случае, я официально не жду тебя на работе ранее завтрашнего обеда. Принято?
— Принято, — Тана на миг склонил голову, — могу ли я рассчитывать, что вы сами последуете своему совету, миледи?
— Да, пожалуй. Я уже сделала заказ в своём любимом ресторане. И собираюсь заниматься этим вечером чем угодно, кроме работы.
— Я рад за вас, — ответил её помощник мягко. — Знаю, вы не верите, когда я говорю это, но мой народ мог видеть духов, призраков и богов. Понимаю, что здесь это считается опасным атавизмом, но всё же… Ваши призраки теперь спокойны за вас. Теперь они могут уйти. Пока ещё печать смерти на вашем сердце остаётся, но рано или поздно потускнеет и она. И, быть может, вам в будущем следует быть несколько осторожней, рискуя жизнью… Но, вместе с тем, вам станет намного легче дышать. Хорошего отдыха, леди Авалон.
— Хорошего отдыха. И Тана?
— Да?
— Я верю в твоих призраков. Не берусь судить, что именно они такое, и категорически не уверена, что они не являются просто психологическими маркерами, которые ты в силу особенностей своего пси-поля видишь именно так. Но я верю тебе. И знаешь что? Так или иначе, это вера твоего народа. Что бы всякие чокнутые стервы вроде меня об этом ни говорили. Ты не обязан об этом молчать… Просто будь готов к тому, что говорить окажется тяжело. Тебе не будут верить, над тобой будут смеяться. Это усложнит весь процесс, поставит твои слова под сомнение. Именно потому я всегда советовала тебе нигде не упоминать об этом, закрывала тебе рот. Но на деле, кажется, молчание не так уж помогает. И... ты должен сам решать, как поступать. Я всегда верила в твоих призраков; но других будет не так уж и просто заставить это принять и понять правильно.
Она вышла, оставив Тану стоять столбом посреди кабинета.
— Отдохните, Тана, — бросила она напоследок. — Вы это заслужили.
*
В апартаменты Танатоса она поднималась со смешанными чувствами.
Теоретически после всего, что Ли пережила в своей жизни, волноваться из-за какого-то… кхм… обсуждения субординации было бы как минимум глупо. Она, однако, откровенно не блистала умом в последнее время. Так что нечего удивляться тому, что и тут она показала себя не особенно разумно: она боялась.
Не Танатоса, разумеется. Никогда — его.
Он не убил её, когда от этого зависело если не всё, то очень многое; он не причинил ей вред тогда, когда у него было на то почти что слишком много причин. Она ещё помнила, как бережно его пальцы касались её кожи… И нет, она ни секунды не верила, что он может причинить ей вред. Как минимум, без экстремально серьёзной на то причины.
Её страх имел совершенно другую природу, что, пожалуй, даже смешнее. Леди Авалон… или, всё же, наверное Ли… она боялась иррационально. Того будущего, которое последует, того Рубикона, за которым последует… что?
Будет сложно. Пожалуй, невозможно почти. Личное между особами на их должностях, с их бэкграундом, с их прошлым… Тут не должно быть личного.
Любовь — подлинный разрушитель царств.
Любовь — подлинный их же спаситель.
Ты никогда не знаешь, какой стороной упадёт эта монета.
Вот только… она уже станцевала на этих граблях, причём определённо какой-то уникально современный танец. Она уже выучила эти правила, простые и сложные одновременно.
Молчание не помогает. Ледяная броня не спасает. Отрицание не работает.
Они по отдельности и все вместе могут служить временным спасением, щитом, стеной, бронёй. Но они не помогут ни исцелиться, ни вернуться с войны.
Ли стояла у двери в посольские апартаменты и напряжённо думала.
Если она сделает сейчас последний шаг вперёд, это спустит вниз лавину. И окончательно навсегда всё изменит. Помимо всего прочего, ей придётся принимать решения. Очень много решений. Но…
Ли глубоко вздохнула. Последний шанс повернуть назад, не так ли? Она застыла на несколько мгновений, но потом тряхнула головой. Если её чему-то хорошему и научила эта война, то одной простой истине: если уж решился, то иди до конца. Так что теперь-то тянуть? Она шагнула вперёд…
И в тот же миг дверь ушла в стену.
— Признаться, я уже начал опасаться, что ты не решишься.
Она не удержалась и вздрогнула, увидев Танатоса, напряжённо застывшего в проходе.
— Ты давно тут стоишь?
— Полагаю, так же долго, как и
