Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
Он привстал, морщась от боли в ноге, и Люциус откачнулся в кресле, вжался в него, словно ожидая, что Грегор кинется на него через стол. В синих глазах, тоже фамильных, плескался страх и непонимание, так что Грегора переполнило омерзение, будто он заглянул в зеркало, но увидел там не себя, а гадкую тварь. Тупая, наглая, жадная скотина! И это – Бастельеро? Истинный аристократ из Трех дюжин, чем чрезвычайно гордится?!
Тысячу раз прав был дед, пересмотревший порядок наследования и урезавший имущественные права младшей ветви. Отец хотя бы признал свою неспособность управлять родом и заперся в дальнем поместье, полностью отдавшись живописи. Живет незаметно, не прославляя семейное имя, но и не позоря, пишет картины… Весьма неплохие, как говорят. Но Люциус! Претемная, за что ты разгневалась на род Бастельеро?! Чья жалкая душонка, проходя Колесо превращений, попала в это роскошное тело с пустой головой, но золотой кровью?!
– Грегор… Вы не так поняли…
Губы кузена дрожали, но в глазах теперь вместо испуга стояла чистая ненависть пополам с таким же искренним недоумением. И Грегор его даже понимал… Ну что Люциус попросил такого, в самом-то деле?! Быть у вершин власти и не попытаться поднять туда родича – разве это разумно? Разве достойно лорда не оказать протекцию своей крови? Всем известно, что Аранвены превратили пост канцлера в практически наследственный. Дарра уже надолго покидает Академию по личному разрешению Эддерли, потому что выполняет роль доверенного секретаря своего отца. Райнгартены проталкивают Райнгартенов и вообще всех родственников, если только в их жилах течет хотя бы капля нужной крови. Все, кто может, лезут наверх и тянут за собой родню…
Но как объяснить кому угодно, хоть бы и самому Люциусу, что для управления государством мало быть аристократом?! За Аранвеном, кроме древней крови Дорве Великого и его жены Аран, годы учебы, отточенный ум, величайшая аккуратность и терпение. Райнгартены тоже, в общем-то, на своем месте. И даже Девериан, которому судьба подарила шанс в лице Грегора, поселился в Академии и восстанавливает ее ревностно и влюбленно, как положено магистру Синей гильдии. Но этот-то куда?! Отродье…
– Знаете, кузен, не ожидал! – оскорбленно фыркнул Люциус все еще дрожащими губами и поднялся из кресла. – Не зря ваш отвратительный характер уже славится как образец неуживчивости. Но я полагал, что хотя бы к родственникам это не относится. А вы… вы хуже деда, Грегор!
И выпалив это последнее страшное, как он полагал, оскорбление, Люциус выскочил из кабинета. Грегор, продолжая морщиться от боли в ноге, осторожно опустился обратно в кресло. Да, он, определенно, хуже деда. Старый Стефан Бастельеро так и не нашел в себе силы выгнать Люциуса из рода, лишив титула и наследства. Он ценил каждую каплю крови Бастельеро, пусть и текущую в таких никчемных жилах.
Грегор же старательно много лет забывал, что вот это вот… недоразумение – его кузен, после смерти Стефана, брата Люциуса, единственный оставшийся родственник, не считая отца. И предпочел бы не помнить об этом дальше. Доход с пары имений, выделенных дедом, который Люциус проматывал по своему усмотрению, – совсем не великая цена за сохранение видимости приличий. Да и женился Люциус весьма удачно, взяв жену не из Трех дюжин, но с отличным приданым. Но вот одна встреча – и всколыхнулось!
Он бессильно ругнулся, понимая, что день испорчен безвозвратно. Видит Претемная, как же мучительно ждать новостей! А ведь еще месяц назад он не думал ни об одной женщине, кроме Беатрис, а на Айлин Ревенгар не смотрел иначе, чем должно наставнику смотреть на самых одаренных и потому самых хлопотных адептов. Как же проста была тогда его жизнь! А сейчас от бессилия сводило скулы, ныло в груди и болезненно хотелось уткнуться лицом в пышные рыжие волосы, вдохнуть запах чистой девичьей кожи, зеленых яблок и грозы – запах то ли магии Айлин, то ли ее самой. И замереть так, изнывая от нежности, на несколько мгновений послав к Барготу весь мир, кроме нее.
* * *
Альс показался на лестнице, и Лучано насторожился: он еще никогда не видел у своего принца такого странного выражения лица. Ни при первой их встрече, ни на том коротком злом допросе в лесном домике, ни… В общем, попросту никогда – и все тут. Челюсть и скулы словно окаменели, тщательно скрывая что-то, еще не понятное Лучано, а в глазах полыхала растерянность пополам то ли с виной, то ли со стыдом…
Вальдерон остановился на середине лестницы и вцепился в перила, будто решая, спускаться дальше или нет. На Лучано он при этом старательно не смотрел. Да что с ним этот грандсиньор упырей делал?! Выпил крови – и все? Ой, что-то здесь не сходится!
Лучано наконец понял, что ему напоминает застывшее лицо Альса. Такими выходят юнцы от своей первой женщины, если опыт оказался не слишком удачным. Или не от женщины… Хм, да нет, быть этого не может! Вальдерон бы никогда не позволил…
«Это если его стали спрашивать, – резонно возразил сам себе Лучано, рассеянно поглаживая бархатную шерстку Перлюрена. – Но в противном случае Альс уже разносил бы таверну своими секирами в щепки, и неважно, о чем там были договоры с Витольсом. А синьорина и вовсе вниз не спустилась, между прочим. Заперлась у себя в комнате и сообщила, что ей нужно побыть одной… Очень интересно!»
– Альс? – осторожно окликнул он дорвенантца.
Тот вздрогнул и в несколько широких шагов почти сбежал в обеденный зал. Глянул зверем и мрачно предупредил:
– Я не буду об этом говорить. Никогда, ясно? Знал бы раньше… Бедная Айлин, как она… как она вытерпела?!
– Так плохо? – уточнил Лучано и поспешно добавил: – Я не ради любопытства спрашиваю. Если синьорине Айлин нужна помощь лекаря…
– Нет! – рявкнул Аластор и густо залился краской – лицо, шея и уши разом порозовели. – Не лезь к ней! И ко мне тоже! Ничего там… ничего страшного!
Передернулся всем могучим телом и пошел к двери, выходящей во двор.
– Ты что-нибудь понял, синьорино? – спросил Лучано у енота. – Вот и я нет. Ладно, все равно моя очередь, так что сейчас все тайны станут явными. А вот с тобой что делать? Оставить без присмотра, так придется вылавливать из кастрюль синьора Витольса – это у тебя быстро. И к Альсу сейчас не сунуться. Что ж, надеюсь, узлы развязывать ты не умеешь. Я постараюсь недолго, м?
Енот, привязанный платком за шлейку к ножке стула, жалобно застрекотал, но Лучано выдал ему в утешение блинчик и поспешил наверх, гадая, что могло привести в подобное состояние духа доблестного воителя и не менее доблестную магессу. Ну не потеря же трех глотков крови, в самом-то деле!
Витольс ждал в той самой комнате, где Лучано с Аластором ночевали. Стоял у окна, разглядывая что-то во дворе. Лучано приблизился и тоже выглянул. Аластора видно не было, но приоткрытая дверь конюшни выдавала, куда дорвенантец направился за утерянным расположением духа. К своим любимым лошадкам, разумеется. Аккару сдержанно фыркнул и обернулся… Лучано едва сдержался, чтобы не отпрыгнуть назад, выхватывая нож, –
