Отбор для Короля волков (СИ) - Моран Маша
Соски ныли от нестерпимой боли — они нуждались в мужской ласке. В его пальцах и губах, в языке, играющим с вершинками. Но Аглая не собиралась просить. Вот только ее тело все делало само. Против воли ноги раздвигались сильнее, а бедра двигались к самому краю стола.
Дамазы заставил ее упереться одной ногой в стеллаж за его спиной, а другую поднял к ее плечу.
Аглая залилась краской стыда. Она опять была полностью открыта. Не осталось ни единого секрета, скрытого от него.
Дамазы прижался носом к ложбинке между ее грудей, шумно вдохнул.
— Обожаю, как ты пахнешь… Сегодня — розами и медом. — Он лизнул нежную кожу и провел влажную дорожку до ареолы. — И мной…
Аглая почувствовала, как в нее погружается палец. Мучительно медленно Дамазы входил в нее, чтобы через секунду остановиться и выскользнуть наружу. Аглая закусила губу. Бедра дернулись за его рукой. На коже выступила испарина. Она хотела его. Его жесткого дикого проникновения, стремительного, резкого. Как он тогда сказал? Как звери? Самец со своей самкой?
Она желала именно так. Чтобы никаких мыслей. Только эмоции и ощущения.
Ее чувства обострились до предела. Дамазы неожиданно отстранился. Аглая все-таки не выдержала. Потянулась за ним, цепляясь за сильные плечи и спутавшиеся волосы. Но он и не думал уходить — судорожно выдергивал шнуровку из штанов, пытался ослабить многочисленные ремни.
Рот наполнился жадной слюной, когда он приспустил брюки, и Аглая увидела налившийся кровью толстый член. При ярком свете он казался еще крупнее, чем вчера. Но сейчас ее это уже не пугало.
Ведьма, живущая внутри, знала, что теперь все будет иначе.
Дамазы стальной хваткой сжал ее ладонь и поднес к своим губам.
— Сегодня мы кончим от ладоней друг друга.
Его чуточку шершавый язык, щекоча, прошел по ее ладони и пальцам, смачивая слюной. У Аглаи закружилась голова. Он так соблазняюще и порочно облизывал ее пальцы, будто покорный зверь ел с руки.
Внутри начали пульсировать и взрываться очаги наслаждения. Не хватало сил выдерживать ласки Дамазы, которые были где-то далеко за гранью приличия.
Он увлажнил ее руку и прижал ладонь к своему члену. Аглаю обожгло жаром. Выступающие на нежной коже вены впечатались в кожу. На багровой головке выступило несколько блестящих капелек. Аглая начала задыхаться от ощущения пылающей плоти.
— Не отпускай… — Дамазы уже рычал. Его речь стала невнятной и неразборчивой. Стоны и прерывистые хрипы попадали в такт несмелым хаотичным движениям Аглаи. — Что же ты со мной делаешь?..
Он обнажил зубы и резко ввел в Аглаю сразу два пальца. Она вскрикнула от растягивающего ощущения наполненности. От жара его кожи. От грубоватого, но такого необходимого движения.
Сердце сорвалось в пропасть. Дамазы начал жестко вбивать пальцы в ее тело, неумолимо наращивая темп. Тугие спирали наслаждения закручивались узлами, превращались в звездные вспышки. Дамазы без пощады и жалости таранил пальцами ее тело, растягивая узкое влагалище. От горячего трения влаги становилось еще больше. Аглая безуспешно хватала ртом воздух, стремясь к освобождению от нестерпимой пульсации. Внизу все горело. Мышцы начали сокращаться, стремясь задержать пальцы мучителя внутри, продлить сладкое ощущение наполненности, растягивающего изнутри давления.
Она сбилась с ритма. Просто сжимала пальцами горячий твердый ствол, гладила подушечками пальцев набухшие венки. Стискивала, боясь отпустить даже на секунду. Он должен сходить с ума от ее прикосновений так же, как сходит с ума она от его. Он должен постоянно ощущать на себе ее руки. Чувствовать ее кожу.
Дамазы рычал, все больше становясь похожим на зверя. Хватал ртом воздух, отбрасывая голову назад. Его глаза утратили человечность. В радужках летали бирюзовые вихри. Он дико бился в ее ладонь. Рвано дергал бедрами вперед и назад, толкая в нее пальцы.
Аглая не могла себя больше контролировать. Судорожно сжала ладонь вокруг его ствола и тут же отпустила, боясь, что стиснула слишком крепко.
Но Дамазы накрыл ее пальцы своими, надавливая еще сильнее.
— Только не отпускай… Прошу тебя… — Он заглянул ей в глаза пьяным безумным взглядом. — Умоляю…
Аглая послушалась и крепко обхватила пальцами жесткую плоть. Он захрипел и нагнулся к ее груди. Из горла вырвался тихий вскрик, когда твердые горячие губы сомкнулись на чувствительном соске.
Каким-то образом он знал, что ей нравится, угадывал наперед все желания. Каждая ласка была именно той, которая доводила ее до бессознательного состояния и толкала в пропасть.
Дамазы облизал набухший камешек соска. А потом надавил снизу вверх. Острое горячее наслаждение выступило испариной на коже. Мышцы живота сжались. Напряжение достигло своей вершины, и Аглая больше не могла терпеть.
Но оборотень и не думал останавливаться. Неожиданно он убрал пальцы, оставив лишь холод и пустоту. Аглая жалобно всхлипнула и приказала:
— Верни руку на место.
Он помотал головой и подул на сосок. Это окончательно толкнуло за грань. Аглая сама зарычала, как голодная разъяренная волчица.
Ей необходимо было освобождение. Если он не даст ей кончить, то она просто свихнется. Хуже всего было то, что и сейчас она зависела от него. Дамазы все равно оставался главным и был тем, кто мог подарить ей наслаждение. Или не дать ничего.
Он протянул ей руку. Пальцы блестели, покрытые ее шелковистой влагой.
— Вставь их в себя… сама… Три.
Аглая закусила губу:
— Пошел на хрен!
Она никогда позволяла себе ругаться. Но сейчас… На языке вертелись все известные ругательства. И даже их не хватало, чтобы высказать то, что было на душе.
Напряжение пульсировало в разных участках тела, расползаясь по организму, как отрава. Оно было так близко, и все же не дотянуться.
Дамазы лающе рассмеялся и нагнулся над другой грудью. Обхватил губами сосок и начал сосать с такой силой, что вся грудь запылала. Он втягивал в рот сосок, а потом слегка прикусывал его зубами. Тут же успокаивал пульсацию боли языком, обводя тугую горошинку и вдавливая в грудь. Другой сосок он сжимал пальцами и покручивал из одной стороны в другую, а потом оттягивал.
От этих изысканно-порочных ласк Аглая задыхалась. Она не знала, как выдержит еще хоть секунду, но просить не собиралась. В отместку сжала чуть сильнее головку его члена и погладила пальцем крошечное отверстие. Дамазы рыкнул и оцарапал зубами кожу у нее на груди.
Аглая совсем выпустила из ладони горячую плоть. Член слега качнулся, словно тянулся за ее рукой. Аглая прикоснулась к уздечке и начала легонько ее гладить пальцем, больше не прикасаясь к члену.
На пальцы стекло несколько капелек густой жидкости. Дамазы с трудом отстранился от ее груди и тяжело посмотрел ей в глаза. Кривая усмешка искривила совершенные губы.
— Агла-а-ая… Даже твое имя меня возбуждает… — Он оторвался от ее груди, накрыл ладонями, зажав между пальцами, покрасневшие набухшие соски. — Давай заключим перемирие. — В такт каждому слову он сжимал ее грудь, а затем тер отвердевшие до каменного состояния соски. — Ты сделаешь вид, что простила меня. А я буду стараться заслужить твое прощение. И мы делаем то, чего нам больше всего хочется…
Аглая с трудом сглотнула. Сейчас ей больше всего хотелось слизнуть густые капельки, что вытекали из щели на головке. Она помнила его невероятный вкус: горячее вино, сдобренное пряностями. Кажется даже могла различить оттенки гвоздики, корицы и имбиря. Она не думала, что когда-нибудь будет сходить от желания попробовать на вкус мужской член. Но ей до безумия хотелось ощутить на языке твердую и бархатистую мужскую плоть. Почувствовать, как он пульсирует перед самым оргазмом, как напрягается, выстреливая горячей спермой ей в рот.
Это было ненормально. Подобная одержимость пугала. Аглая не хотела испытывать того, что испытывала. Она продолжала отчаянно сопротивляться, но с каждой секундой все больше поддавалась его медленным порочным ласкам.
— А потом ты снова захочешь сжечь меня? Или решишь устроить мне пытки?
