Дневник травницы - Канна Шорен
На удивление, бежать пришлось недолго, девушка даже не успела запыхаться. На открытой поляне с полудюжины охотников столпились над чем-то, а один даже держал под уздцы вороного коня. Увидев целительницу, мужчины разошлись в сторону, позволяя рассмотреть распластавшееся посреди красного от крови снега тело молодого мужчины. Боковым зрением девушка увидела разрубленного пополам волколака, а до ноздрей донёсся сладковатый запах разложения. Вопреки всем правилам, местные монстры волчьего типа почему-то крайне быстро начинали гнить. Должно быть, дело было в переносимой ими заразе.
Есения рухнула на колени рядом и прижала два пальца к шее раненого. Пульс есть! Слабый, но есть! Это уже было счастьем. Она бегло оглядела мужчину: кровавое пятно на животе и ещё пару длинных царапин на бёдрах. Попытавшись разорвать рубаху, дабы получить доступ к торсу, столкнулась с тем, что ткань просто отказывалась рваться. Наплевав на всё, девушка просто разрезала её забытым в сумке топориком, вызвав недоумение у окружающих, протягивающих ей охотничьи ножи.
— Носилки! И быстро! — раздавала приказы целительница, глядя на чернеющие края раны.
Гадость, что несли волколаки на своих когтях, уже проникла в тело и отравляла его. Это не был яд, вирус или бактерии в привычном понимании этого слова, просто вредящая и часто убивающая ослабленный организм. Есения также заметила, что кровь, если и вытекала из ран, то как-то медленно и как будто лениво, да и тело было достаточно холодным. Мужчине повезло: утром было довольно тепло для того, чтобы умереть от переохлаждения, а ещё, что его нашли недалеко от привычного маршрута охотников. Да и не был он голым: от полного переохлаждения спасла тёплая одежда, в особенности кожаные сапоги и чёрная дублёнка из неизвестного Есении меха.
— Эй! — она заметила, что раненый поморщась зашевелился и начал что-то бессвязное бормотать, и похлопала его по щекам. — Мы спасём тебя!
Мужчина приоткрыл свои глаза. Никогда прежде Есения не видела настолько ярко-голубых глаз, словно на неё смотрело небо, а не человек.
— Красивая… — прошептал еле слышно неизвестный и снова потерял сознание.
Девушка ещё с минуту смотрела на него с приоткрытым от удивления ртом, а после лишь фыркнула:
— Шутит — значит будет жить.
Пока всё это происходило, мужчины где-то уже нашли две крепких ветки, а плащ одного из них завязали вокруг, сделав наконец что-то наподобие носилок. Под руководством Есении они аккуратно, насколько это вообще возможно было, перенесли в шесть рук тело раненого.
— Несём ко мне! Несите аккуратно, но быстро! — руководила целительница и, услышав дружные заверения о том, что всё будет сделано в лучшем виде, стремительно помчалась в сторону дома.
Перед их приходом ей нужно было убрать лишнее, прогреть печь ещё сильнее и приготовить необходимые для больного лекарства, в том числе и то жалкое подобие антибиотиков, что она смогла создать в этом мире. Всё её время между сном и лечением пациентов проходило в многочисленных исследованиях, в поиске идеальных противовоспалительных для людей. Если к гигиене народ был приучен, то вот бактериальные инфекции и ранения были настоящим бичом.
На держатель над газовой горелкой была абсолютно чудовищным образом подвешена стеклянная колба с водой. Есения щепетильно относилась к правилам работы с инструментами, и если бы не проблема со временем, она бы даже не подумала о таком кощунстве. Туда сразу отправился многоразовый шприц, над чьим созданием долго трудились стекольщик и кузнец, но в итоге получилось почти то, что девушка видела ещё у жившей при СССР бабушки. У Есении не было нормальных средств для тщательной стерилизации, лишь кипящая вода и самогонка, но и этого при таких условиях достаточно.
Когда во дворе раздались громкие голоса охотников, в колбе ещё кипятились несколько в меру тонких иголок и лезвие импровизированного скальпеля — крайне острого и тонкого ножа из сложного и дорого металла. Нарезанные на скорую руку шёлковые нити, в меру прочные и едва заметные на ранах в последствии, лежали в высокоградусной самогонке в небольшой чаше, похожей на ту, что когда-то изобрёл Петри. Необходимые зелья стояли тут же, ожидая своей очереди, так же, как и горячий отвар из высушенных ромашки и подорожника с чистым куском ткани и бинтами.
Не разуваясь, мужики аккуратно внесли раненого, постоянно извиняясь перед хозяйкой дома и домовым за грубое нарушение неписаных правил. На удивление слаженно они перетащили его на единственную кровать и поспешили покинуть дом, оставив всё в руках целительницы, которая уже приступила к лечению.
Нагло разрезав явно дорогую рубаху до самого горла, она ещё раз удостоверилась, что всё плохо. Нужно было торопиться, ведь как только мужчина начнёт согреваться, кровотечение усилится, а запоздалая лихорадка придёт к нему с двойной дозой. Но прежде всего Есения коснулась его лба и груди и пустила сквозь кончики пальцев небольшие магические импульсы, позволяющие ей узнать, какие существуют внутренние травмы у человека.
— Продольная трещина левого бедра… Сотрясение мозга… несильное… Все органы целы, но зараза уже проникла далеко… — быстро перечисляла она, изредка останавливаясь. — Везунчик чёртов!
В первую очередь Есения тщательно вытерла сначала обычной водой, а следом отваром спёкшуюся и ещё свежую кровь, края раны и даже немного внутри, насколько было возможно. Картина предстала отвратительная: некоторые мышцы живота были порваны пополам, частично был виден желающий выйти из брюшной полости кишечник. Обработав ранее вымытые мылом руки спиртом, она принялась аккуратно, как истинный ювелир, сначала вырезать сильнее всего подвергнутые заразе участки кожи, уже омертвевшие, а после зашивать каждую рану, одну за одной соединяя ткани. Ещё во времена студенчества ей довелось работать на скорой, где приходилось и роды принимать, и зашивать пьяным придуркам ранения от удачного или не очень падения, а долгая работа в травмпункте потом только укрепила этот навык. Ведь порой всё приходилось делать одной, как и сейчас.
Спустя достаточно длительное время, Есения закончила, откусила ножницами нить и краем уха услышала, как мужчина застучал зубами. Он начал согреваться, медленно, но верно, поэтому времени на почти бескровную обработку ран не осталось. Пришлось действовать радикально. Она поспешила наконец-то наполнить припасённой ещё давно дистиллированной водой небольшую колбу с порошком пеницилия, а следом набрала всю эту слегка
