Дом на Уотч-Хилл - Карен Мари Монинг
Когда официант вернулся, чтобы принять мой заказ на второе блюдо, я отказалась и попросила счёт. Потом закажу еду в номер. Мои аппетиты поменялись.
Я подождала, пока блондин сядет обратно, и позволила своему взгляду задержаться на нём. Как только он повернётся в мою сторону, мой подбородок опустится, и я взгляну из-под бровей с блеском вызова, обещанием дикой натуры. Я вложу в свои глаза всё, что чувствую, позволю этому набрать интенсивности и устремиться в его сторону. Голод, неудовлетворённая энергия, отчаянно нуждавшаяся в выходе, боль, горе, страсть, одиночество, рождённое не из слабости, а из аппетита сильной молодой женщины, ищущей равного ей в чувственности, интеллекте и компетентности. Я не пошлю это к нему, нежно петляя между гостями, деликатно и интригующе.
Я шарахну этим по нему.
Я с бесстрастной свирепостью скажу ему: «Я хочу тебя. Приди в мою постель. Никаких извинений, никакого эго, никаких игр. Лишь голод, похоть и пламя моей страсти, и я буду добра, пусть и необязательно нежна, и ты никогда не забудешь эту ночь».
Голова блондина начала поворачиваться в мою сторону, и напрягшись от аппетитного предвкушения, я слегка опустила подбородок.
Как раз когда его взгляд собирался столкнуться с моим, за столик рядом с ним внезапно скользнул другой мужчина, заслонивший мне блондина своим тёмным и мощным телом. Он сказал что-то мужчине, ударил его кулаком по плечу, словно в знак утешения, затем повернул голову и сцепился взглядами со мной.
Серьёзно говорю, сцепился.
Я была поймана, захвачена, околдована, заворожена, не в силах отвернуться. Я беспомощно смотрела в глаза тёмные как вороное крыло, в лицо скорее грозное, нежели привлекательное, и поняв, что он опутал меня, он прикусил кончик языка между зубами в улыбке, которая так и сочилась вызовом, и швырнул в меня через всю комнату слова острые, как ножи.
Он сказал: «Я хочу тебя. Приди в мою постель. Я знаю, какой дикой ты жаждешь быть. Я встречу тебя в тех необузданных землях, и я буду добр, но не нежен, ибо нежность не то, чего ты жаждешь. Ты хочешь почувствовать себя интенсивно, опасно живой, восстановить мечты, которые тебе пришлось отринуть, веру, которую ты потеряла, силу, которой тебя лишили непрекращающиеся, обыденные требования мира. Трахни меня, женщина. Я дам тебе это всё и больше, и ты никогда не забудешь эту ночь».
Дыхание вылетело из моих лёгких бессвязным звуком, и на мгновение я не могла сформировать ни единой мысли.
Затем, когда мой мозг прояснился, вспыхнула первая мысль. Как он смеет вмешиваться в мой момент сильной, агрессивной женщины, контролирующей собственную жизнь? Я оскорбилась так, словно…
О Боже, он вставал, прихватив бокал со своим напитком, и направлялся ко мне, и я понятия не имела, как пропустила его, пока сканировала ресторан. Присутствие, которое он источал, ошеломляло сильнее, чем четверо других мужчин вместе взятые.
Дюжины голов поворачивались, провожая его взглядом, пока он шёл ко мне, и у меня сложилось внезапное впечатление, что сегодня вечером в Криолло происходило что-то, чего я не понимала. Словно нити связности сшивали воедино каждый момент, минувший с тех пор, как я вошла в ресторан, со всеми людьми в том помещении, и все остальные, кроме меня, явно видели эту материю ночи.
Затем он оказался у моего столика, глядя на меня сверху вниз, и эта причудливая мысль сгорела как туман на солнце.
Ранее я говорила, что у меня есть предпочитаемый тип. Этот мужчина олицетворял данный тип. Этот мужчина был формой, в которой отливали данный тип, а сделав его, эту форму сломали, и любой другой мужчина, которого я выбирала в прошлом, был лишь тенью его. Такие резкие грани, которые я искала — у этого мужчины их было с лихвой. Да у его острых граней были острые грани. Была некая… будь я вычурной, я бы сказала, что это аура, которая окружала его, серебристая, соблазнительная и каким-то образом сотканная одновременно из сияния и отсутствия света, будто он носил свечение полной луны, накинутое на полночь словно плащ.
— Я Келлан.
— Стоп, — поспешно сказала я прежде, чем он успел продолжить. — Никаких фамилий.
— Я и не намеревался сообщать её тебе.
Я нахмурилась, одновременно удовлетворённая (он знал правила) и раздражённая (похоже, он сам их устанавливал). Я всегда думала, что если мужчина одарит меня взглядом, который я использовала сама, я буду упиваться этим, абсолютно утрачу рассудок.
Но я всей душой негодовала.
И вообще, выбрала бы я его, если бы увидела? Да. Смысл не в этом. Смысл в том, что он выбрал меня; это раздосадовало, и теперь я ни за что не займусь с ним сексом, вопреки тому, что блондин сейчас брал куртку, чтобы уйти, а средиземноморский мужчина уже удалился.
А ещё взгляд этого ублюдка был даже более отточенным, чем мой.
— Они всегда приходят, когда ты призываешь, не так ли? — ирландский акцент, как у блондина. Чертовски сексуальный. Когда он развернул стул и опустился на него, тот скрипнул под его весом. Может, около 188 см ростом, около 110 кг. Мне нравятся крупные мужчины; они создают впечатление, что я могу обрушить на них безумие в постели и не беспокоиться о том, что я им наврежу. У меня во рту пересохло.
— Я не просила тебя присоединиться ко мне, — ровно сказала я.
— Ты также не говорила мне уйти.
— Уйди.
Он мгновенно встал.
— Сядь, — зарычала я.
В его тёмном взгляде сверкнуло веселье. Стул снова скрипнул. Во рту у меня абсолютно пересохло.
— Ты предпочитаешь выбирать, — пробормотал он. — Это заставляет тебя чувствовать себя сильной.
Именно так. Я имела так мало контроля в жизни, что мне нужна была хоть эта единственная деталь. И я не осознавала это полностью до сего момента, когда мужчина сделал выбор за меня.
— Терять контроль, потому что мир отнимал его у тебя по бесконечно малым крупицам, без предупреждения и твоего согласия, в унизительной манере — это одно. Терять контроль, потому что ты сама приняла такое решение, потому что ты встретила того, с кем можешь отпустить себя, вырваться на свободу, не подчиняться правилам, не платить дань ни богу, ни демону
