Помни о русалке - Х. П. Мэллори
В наступившей тишине пространство охватывает густое чувство вины. Мара права. Я не думала о ее детях с тех пор, как она прибыла. У меня было много мыслей, правда, но разве это оправдание? Когда мы были замужем за Эвардом, мы любили друг друга как сестры.
Как это произошло?
Майер стоит у кухонной двери с потрясенным лицом.
— Я не хочу быть причиной того, что вы ссоритесь, — тихо говорит он.
— Это не ты, — отвечаю я, — мы уже давно спорим.
У меня нет сил все уточнять для Майера. Рухнув на ближайший барный стул, я опускаю голову на стойку. Поверхность холодная, она успокаивает зарождающуюся головную боль, но тупая боль только перемещается на другую сторону моей головы. Фантастика. Внезапно я скучаю по горячим минеральным ваннам Корсики, по большим кратерам, где я могла расслабить на теплых, успокаивающих скалах свои уставшие мышцы.
Мне приходит в голову мысль, о которой я забыла в панике и хаосе: уроки плавания должны были состояться сегодня, начиная с десяти часов. Я поднимаю голову достаточно высоко, чтобы взглянуть на часы.
Десять сорок восемь смотрит на меня в ответ. Вот только пока не появился ни один человек.
И не собираются, думаю я, все внутри сжимается.
Из — за плакатов, расклеенных Майером по всему городу, мой бизнес практически разрушен, и я понимаю, почему — кто хочет, чтобы их детей учила женщина, скрывающаяся от закона? Честно говоря, чудо, что полиция еще не вмешалась. Или, может, мне просто повезло, что распечатанных листовок недостаточно, чтобы арестовать меня.
Несмотря на это, у меня теперь есть одна большая проблема. Деньги.
Где я найду средства, чтобы удержаться на плаву?
Глава пятая
Я всего несколько минут заполняю свое первое заявление о приеме на работу, а уже есть одна серьезная проблема: удостоверение личности — номер социального страхования, которого у меня нет.
Кроме того, у меня нет ни свидетельства о рождении, ни паспорта, технически у меня даже нет водительских прав. Ну, есть, но получить их было хлопотно, и единственная причина, по которой они у меня есть, это то, что Венди знает девушку из лицензионного бюро, которая оказала мне услугу. Но номер социального страхования? Нет.
Доказать, кто я, будет почти невозможно.
На Корсике документов не существует. Все понимается из уст в уста, личности никогда не оспариваются, просто принимаются. На суше все такое… техническое.
Я смотрю на разостланную передо мной тонкую газету, открытую на странице с вакансиями. Мой ноутбук также открыт с половиной дюжины открытых вкладок, каждая из которых посвящена работе с клиентами. Я рассматриваю должность бариста в «Мокко Пот», а еще — библиотекаря в старом викторианском доме напротив мэрии. Я не могу полностью заполнить какое — либо из приложений, так что в тупике.
Я со стоном плюхаюсь на обеденный стул.
Я никогда раньше не занималась физическим трудом — по правде говоря, я никогда раньше не работала. Культура русалок намного проще, чем жизнь на суше. Не лучше, но уж точно менее сложная. У женщин — русалок две работы: вести хозяйство и воспитывать детей. Такая жизнь не подготовила меня должным образом к этому новому образу жизни.
Мара не поможет, потому что она знает о человеческом мире еще меньше, чем я. Я могла бы спросить Сойера, но я уверена, что после всей этой истории с Калленом он больше не хочет иметь со мной ничего общего. На самом деле, прошел день, и я не слышала от него ничего.
Я не хочу этого признавать, но когда дело касается ситуации с работой, я знаю, что я должна делать.
Я должна поговорить с Венди. Обойти это невозможно, у нее лучшие связи в Шелл — Харборе. Она единственная, кто может мне помочь.
Мне нужно раскопать свой телефон, который наполовину спрятан за лавиной газет, ручек и маркеров. Я прокручиваю, чтобы найти ее номер, но не решаюсь нажать кнопку вызова. А если она не хочет со мной разговаривать? Хуже, если она захочет, но потребует ответов? Не знаю, смогу ли я справиться с этим разговором сейчас. Еще нет.
«Ты ведешь себя как трусиха. Ты солгала Венди, и теперь пришло время столкнуться с последствиями. Позвони ей, пока не потеряла самообладание».
С глубоким вздохом я это делаю.
Телефон все звонит, пока я не уверяюсь, что Венди не ответит, но в последнюю минуту я слышу, как она берет трубку, и тихое:
— Привет, Ева.
К горлу подступает твердый ком. Я так скучала по ней.
— Привет, Венди, — мягко отвечаю я. Невозможно не заметить дрожь в моем голосе, когда я говорю. — Я знаю, что сейчас неподходящее время, чтобы спросить тебя об этом, но мне… мне нужна услуга.
Она цокает языком, что, как я поняла, означает, что она раздражена, или расстроена, или и то, и другое.
— Ева, — спокойно говорит она, — я не слышала ничего от тебя несколько дней, и это то, с чего ты начала?
Будто я ребенок, которого ругает властный родитель, хотя я ненамного моложе Венди. Мне хочется защищаться, но я знаю, что это не принесет мне никакой пользы. Полагаю, я вела себя как ребенок, думая, что смогу вечно избегать этого разговора.
— Я не знаю, у кого еще просить, — я делаю паузу и пытаюсь собраться, но слезы уже наворачиваются.
— Хорошо, — в конце концов, уступает она, и я слышу ее вздох в трубке. — Какая услуга?
То, что я собираюсь спросить, прозвучит нелепо — может, это даже вызовет у нее еще больше подозрений. Но это никак не обойти. Конечно, я могла бы утверждать, что поиск работы там, откуда я родом, отличается, но она уже знает, что греческий город Корсика нереален. Поэтому я прямо говорю:
— Мне нужно найти работу, а я не знаю, как это сделать, потому что у меня нет документов.
— А как насчет твоей школы плавания?
— Никто не хочет пускать своих детей к учителю вне закона, — отвечаю я с горечью в голосе.
— Газеты, расклеенные по всему городу?
— Верно.
Я внезапно злюсь на Каллена за то, что он разрушил мой бизнес. Мне нравилось работать в воде, учить детей плавать, и теперь эта мечта стала далеким воспоминанием.
