Дрозд и малиновка - Марианна Красовская
— Он умирает, — торопливо прошептала Мэйгут. Я впервые в жизни услышала в ее голосе волнение. — Ну что ты стоишь, помогай!
А чем я могу помочь? Добить беднягу, чтобы не мучился? Я к проклятым фэйри даже пальцем боюсь прикоснуться!
А дочь тем временем ловко и быстро разорвала заскорузлую от крови чёрную куртку мужчины, обнажая гладкую мускулистую грудь и конец болта. Крови неожиданно оказалось не так уж и много.
— Древко не дало развиться кровотечению, поэтому он ещё жив, — деловито заявила Мэй. Я смотрела на неё с изумлением: откуда она это знает? А дочь продолжала: — Ты держи его за плечи, а я выдерну стрелу. Нет, лучше ты, ты сильнее.
— Я боюсь, — честно призналась я. — К тому же пойдёт кровь,и он умрет.
— Он и так умрет, и очень быстро. Такой красивый мужчина… не хочу, чтобы он умирал.
Я внимательно поглядела в ее лицо. Она… улыбалась. И я поняла: Мэйгут положила на чужака глаз. И ещё поняла: мне это совершенно не нравится. Кто знает, что она сотворит с беднягой, попали он в ее руки? Сведёт с ума? Уничтожит как личность? Сделает из него марионетку? Очень даже запросто.
— Погоди, нет. Так не выйдет, — озабоченно бормотала девушка, ощупывая грудь потенциальной жертвы. — Болт хитрый, наконечник раскрывающийся и с резьбой. Будем тянуть — разворотим ему грудную клетку.
— Все? Шансов нет? — с надеждой спросила я.
— Мы протолкнём болт дальше, в спину.
— И сломаем ему ребра?
— Возможно. Но это неплохой шанс. Но тебе тоже не хватит сил. Надо звать Тайхана.
— Тайхан уже тут, сестрёнка. Он всегда там, где неприятности.
Я была очень рада юноше, он появился как нельзя кстати. Впрочем, как и всегда! Самый первый мой помощник. Без него придётся тяжело.
— Ну-ка, что тут? Сломаны два ребра, пробито легкое. Не жилец, — сын опустился на колени рядом с телом и вопросительно поглядел на Мэй.
— Ты проталкиваешь стрелу, я останавливаю кровь. Мама держит его за плечи. На счёт три: раз, два…
Все получилось очень быстро. Я вцепилась в плечи чужака, Тай ловко и сильно нажал на торец болта, раненый сипло закричал, забился и широко раскрыл глаза. То был не фэйри. У всех фэйри глаза чёрные, как ночь. А у этого — золотистые. И даже не узкие, совсем чуточку миндалевидные. Возможно, это и вовсе не ильхонец.
Тай с рычанием выдернул болт из голой спины мужчины. Мэйгут быстро зажала ладонями оба отверстия: и входное, и выходное. Я впервые видела настоящую магию фэйри: кровь остановилась мгновенно, а кожа под девичьими пальцами вспыхнула алыми искрами.
— Стой, дура, ты его поджаришь! — заорал Тай.
Дочь быстро отдернула руки и виновато захлопала чёрными ресницами. На коже чужака остались алые пятипалые ожоги. А раны и в самом деле затянулись, оставив лишь багровые следы.
Мэйгут облизнулась, разглядывая полуголого мужчину, и я вдруг поняла, что его надо спасать, пока ещё возможно. Строго взглянув на дочь, я тихо и ровно произнесла ритуальные слова:
— По праву старшей крови я забираю его себе. Теперь это мой мужчина.
— Так нечестно! — взвизгнула Мэй. — Я его первой увидела! Я его спасла! Я хочу!
Лицо ее некрасиво исказилось гневом, губы задрожали. Мне немедленно захотелось отдать ей все, что она захочет. Подумаешь, мужчина! Для меня он слишком молод, да и не интересует меня противоположный пол! А единственная моя дочь хочет… Вот только совершенно непонятно, как он здесь очутился и зачем. Не опасен ли он?
Эта мысль и ещё пристальный и молчаливый взгляд золотистых глаз заставили меня повторить:
— По праву старшей крови он мой.
Мэйгут вскочила и сердито топнула ногой:
— Ну и возись тогда с ним сама! Не подойду больше! Пусть сдохнет как собака!
— Зря ты так про собак, — серьезно заметил Тайхан. — Мать, возьми его под левую руку. И понесли в дом, пока другие не сбежались.
7. Чужак
— И давно у Мэй дар исцеления? — спрашиваю я Тайхана, пока мы несем раненого в дом. — Почему мне не сказали?
— Давно, — пыхтит юноша. — Года три уже. Она сначала пробовала лечить мои ссадины, а потом поговорила с теткой…
— С кем?
— Ну, с Рене! Этой… мэйренни-айдро.
— Она знает?
— Разумеется.
— Ты рассказал?
Тай иногда навещал русалку в лесу, я никогда не скрывала от него, благодаря кому он остался здоров. Но я всегда думала, что он молчал об этом, храня мою тайну. Видимо, я ошибалась.
— Матушка, ну за кого ты меня принимаешь! Мэйгун узнала сама. Или ты не знаешь, что она может открыть все двери, которые поддаются тебе? Проследила, подслушала, прибежала советоваться со мной. Я ей рассказал все, что знал. А чего не знал — поведала Рене.
Как мило! И все это время меня обманывали за моей спиной.
Чужак в наших руках слабо, но выразительно застонал. Да, вместо того, чтобы болтать, следовало уложить его в постель и напоить горячим вином, если мы, конечно, не хотим, чтобы все усилия по его спасению пошли прахом! Впрочем, не понимаю, зачем мы вообще его лечили, надо было дать ему сдохнуть, а тело потом вытащить в лес и там бросить. Если будут искать — никто ничего не знает.
Класть раненого было некуда, и Тайхан благородно согласился уступить ему на время свою каморку в конюшнях. Конюшни — это громко сказано. Они, конечно, у нас есть, и там даже живет одна лошадка, мирная, тихая и покладистая. Мы запрягаем ее в возок, когда едем в город за покупками. А Тай мужественно взял на себя когда-то обязанности конюха, отгородил часть конюшни деревянными щитами и соорудил себе вполне уютное логово с узкой деревянной постелью, полками на стенах и даже отхожим местом. Разумеется, зимой он перебирался в дом, к печке, но сколько у нас той зимы? Даже снег выпадал не каждый год.
— Где же ты будешь спать? — неуверенно спросила я оборотня.
— Так в стойле, — беззаботно ответил он. — Постелю сена, брошу поверх него плащ и нормально. Я же не изнеженная барышня! Ты не волнуйся, это
