Избранная и беглец - Штерн Оливия

Вздохнула. Прислушалась. Тишина и шепот ночного леса.

Сбежать от Проклятых оказалось на удивление просто.

Ну и, в конце концов, Золька тоже ведь сбежал, чем она хуже.

Айрис ощупала несколько деревьев, прежде чем определила южную сторону по мху.

Прощай, Рина. Ты сделала благое дело, тебе зачтется.

И смело шагнула вглубь леса.

Чтобы не думать о том, что вокруг шастает зверье, Айрис не выпускала из мыслей образ Мики, самого лучшего малыша с парой крепких белых зубиков. Она представляла себе, как будет гладить его по пушистым и мягким волосикам, как прижмет к себе и будет с наслаждением вдыхать его особенный, детский аромат. Сожаление о том, что она не смогла сама его кормить, больно вгрызалось в грудь, выжимая слезы из глаз. Но ведь она не виновата. Это после того, как Рато ее в очередной раз избил, а потом она два дня валялась, не в состоянии подняться, молоко пропало.

И мысли плавно перетекли в сторону воспоминаний. Айрис вновь увидела себя совсем еще юной и в общем-то счастливой девушкой. Ее семья жила не слишком богато, и у Айрис были сестры, которые не очень-то с ней церемонились. И маленький братик, которого она очень любила. Но самое важное — Айрис могла быть собой, могла ходить, куда вздумается, и делать все, к чему лежало сердце. Она ведь любила рукоделие, покров на алтарь Двуединого, расшитый бисером, до сих пор украшает храм. И еще она умела читать. Но Рато все уничтожил, все растоптал. Такое впечатление, что ему просто нравилось давить всех вокруг себя. Как букашек.

Айрис не знала, долго ли шла. Порядочно исколов ноги, она невольно ойкала и шипела с каждым шагом. И постоянно проверяла направление. Хорошо еще, что здесь лес не был непроходимым и она просто петляла меж деревьев. Лунный свет едва сочился сквозь кроны, и этого было довольно. Айрис тихо радовалась тому, что полнолуние так удачно совпало с ее побегом.

…И вдруг она поняла, что не одна.

Ее охватило неясное ощущение опасности, и при этом в животе все скрутилось в тугой узел. Во рту моментально пересохло.

Айрис остановилась, чувствуя, как дрожат и подгибаются коленки.

Что-то… ходило рядом. Что-то страшное, чужое и… живое.

Хруст ветки.

Шелест прошлогодней листвы.

Айрис дернулась, пытаясь проследить взглядом за звуком. Как будто кто-то большой двигался за кустами, стремительно, целенаправлен но.

Волк? Рысь? Медведь? Кто?..

Она должна дойти. Должна во что бы то ни стало. Неужели Двуединый позволит умереть вот так, глупо, так и не увидев свое маленькое солнышко?

В груди заныло. И снова тело охватило сладковатой жутью, от которой руки и ноги делаются ватными.

— Эй, — громко сказала Айрис, в основном чтоб самой услышать собственный голос, зацепиться за него и не сойти с ума от ужаса.

В ближайших кустах затрещало так, словно там и в самом деле крутился медведь.

Айрис тяжело сглотнула.

И в следующий миг увидела.

Существо не было похоже ни на одного известного ей зверя. Огромное, на четырех мощных лапах. Морда вытянутая, клыки торчат такие, что понимаешь — этот зверь легко перекусывает кости. И весь покрыт чешуей, но не рыбьей, у этого зверя каждая чешуйка костяная, поблескивает в лунном свете как будто перламутр.

Айрис забыла, как дышать.

Тело сделалось неповоротливым, похожим на деревянную колоду, руки не поднять, с места не сойти.

И она подумала, что, должно быть, Двуединый та еще подлюка. Дать сбежать от Проклятых — и толкнуть навстречу ожившему кошмару.

«У него есть хвост», — отстраненно подумала Айрис.

Чудовище посмотрело на нее и двинулось вперед, сокращая расстояние. На клыках танцевали лунные блики, и чешуя, казалось, мягко светится во мраке. Айрис судорожно вздохнула, попятилась, споткнулась и упала навзничь.

Вот и все.

Сейчас эти огромные зубищи перекусят ее, как тростинку. И она уже никогда… И Мика не будет помнить, что у него была мама.

«Может, оно к лучшему?»

От чудовища пахло сладковатой свежестью, сыростью, водой. Айрис даже не нашла в себе сил зажмуриться, просто лежала и смотрела, как склоняется к ней гладкая, жемчужно-блестящая голова самого настоящего дракона.

Только ведь… драконы огромные и с крыльями. А этот… мелковат.

И она едва не рассмеялась. Ну надо же, тут бы по-хорошему молиться, а ее занимают такие глупости.

Ее затрясло, когда чудовище ткнулось носом в ключицу, когда дракон шумно втянул воздух, видимо, обнюхивая ее. Нос его был теплым.

— Пожалуйста… сделай это быстро, — пробормотала она, испытывая пронзительное сожаление о том, что у Мики не будет больше мамы. О том, что она уже не сможет обнять его, прижаться губами к шелковой пухлой щечке.

Ни о чем другом Айрис не жалела. В ее нынешней жизни не было ровным счетом ничего, достойного сожаления.

Внезапно дракон отстранился, рыкнул что-то неразборчиво. Айрис услышала хруст ломаемых веток и поняла, что он ушел. Не тронул. Просто ушел.

Глава 3

ПАТЕР СКОЛТ

На рассвете Айрис вышла к озеру. Ее била крупная дрожь то ли от холода, то ли от страха, потому что тот, чешуйчатый, тащился за ней всю ночь, шуршал в кустах, шумно вздыхал, но больше не показывался. Айрис не видела его, но отчего-то была уверена, что это не волк и не медведь, те бы давно напали.

Она заставила себя не думать о чудовище, крадущемся в ночи, потому что в противном случае и вовсе сошла бы с ума от ужаса. Стискивая зубы, пыталась размышлять о том, как правильно поступить дальше. Когда дойдет. Обязательно дойдет.

Первым ее порывом было сразу бежать к патеру Сколту, но эту мысль Айрис откинула как совершенно негодную. Если она явится к патеру в одной рубашонке из неизвестного материала, сразу станет ясно, где она была и откуда пришла. И патер Сколт наверняка позовет храмовников, потому что наипервейшая обязанность любого патера — искоренять скверну, а заодно и тех, кто ее несет в себе. Тех, кто мечен проклятием…

Поэтому Айрис, подумав еще немного, решилась пойти в родительский дом и для начала попросить у матери платье. Какое-нибудь старое, на время. А уж приодевшись, можно отправиться к патеру, рассказать ему о том, как ее избил муж, и попросить защиты. В конце концов, к кому ей еще идти? Только патер может повлиять на барона этих земель. Наставить на путь истинный.

Над озером плыл туман. Густой, молочный у воды, выше он редел, и сквозь дымку был виден баронский замок — как будто в камень обратился уродливый, несуразный зверь. Вокруг рассыпались каменные дома, крытые черепицей; те, что ближе к замку — кокетливо-белые, двухэтажные, с балконами, те, что ближе к окраинам, — низкие, серые. Самые бедные были крыты камышом.

Айрис торопилась. Ей хотелось успеть добраться до родительского дома до того, как проснутся горожане и будут тыкать в нее пальцами — а то как же, госпожа баронесса почти голая на улице. Впрочем, вряд ли бы ее узнали. Барон не слишком-то показывал свою жену и на все городские праздники ходил один, предпочитая веселых девок из дома развлечений.

Она скорым шагом обогнула тот участок, что отделял озеро от первых домов, решительно нырнула в ближайший проулок и пошла, торопясь, но почти на цыпочках, потому что на окраинах было грязновато, сливные канавы никто не чистил. Ступать по помоям — то еще удовольствие.

Пока что ей просто невообразимо везло.

Она миновала два квартала, а на улицах все еще было пустынно. Только в пекарне хлопали ставни да мимо старик прокатил тележку с дровами.

«Ну и славно», — подумала Айрис.

Ей оставалось пройти немного, всего-то три квартала до дома, где она провела детство.

Отец Айрис, Герхард Ленне, был известным мастером-оружейником и мог себе позволить хороший дом в Оружейном же переулке. Мать Айрис, Лависия, за всю жизнь не подняла ничего тяжелее кастрюли с супом, но в ее взгляде постоянно читалось легкое презрение к мужу. Айрис никогда не задумывалась, почему это так, но накануне свадьбы с бароном Лависия честно призналась, что отец ее, разорившийся и проигравшийся в пух и прах благородный человек, был вынужден отдать свою дочь за простого оружейника. А вот теперь, мол, Айрис по счастливому стечению обстоятельств возвращается к «благородной» жизни.