Избранная и беглец - Штерн Оливия

— Мне надо отсюда сбежать, — прошептала Айрис, — у меня сыночек остался дома. Я не хочу, чтобы он был один.

— Ну так беги. — Кажется, Рина пожала плечами, — я бы сбежала, но мне оно без толку. Лучше умереть на чистой постели, чем на грязной соломе. Или, что еще хуже, утонуть зашитой в мешок.

Айрис зажмурилась. А она-то и подзабыла, что делают с теми, кто побывал у Проклятых! Но она же… И посмотрела на свои запястья. Выдохнула с облегчением: кожа была чистой, никаких знаков, какие рассмотрели у Зольки.

— Никто не узнает, что я здесь была, — проговорила она, — скажу, что заблудилась, когда от мужа убегала.

Рина присвистнула.

— Хорошо ты жила, красавица. И все равно вернуться хочешь?

— Так там же…

— Знаю, знаю, ребеночек. Мне проще, у меня детей не было, не успела нажить. А может, что со мной не так было… Теперь не важно. Так если ты бежать хочешь, то беги, этой же ночью. А поутру иди прямо на юг, выйдешь к озеру. Ну а там и город будет.

Айрис медленно накрывала злость. Ей показалось, что Рина попросту издевается. Хочешь — беги. Но как? Превратиться в дым?

— Тебе повезло, — тихо продолжила Рина. Ее голос ломался, оседал трухой, и казалось, что внутри женщины что-то хрустит и скрежещет. Как будто идеальный механизм, созданный Двуединым, вмиг поломался. — Повезло, — повторила она, — в твоей комнате прежде сидел мужчина, который тоже хотел бежать, но он умер в ту ночь, когда для побега было все готово. Решетка на окне легко снимается. Он умудрился выкрутить крепежные винты, и теперь она висит на честном слове. И Проклятые об этом ничего так и не узнали.

Айрис едва удержалась, чтобы не кинуться и не проверить, но вовремя одернула себя.

Она сделает это ночью, когда погасят свет.

— Спасибо, спасибо тебе!

— Не за что, — силуэт Рины дрогнул, — а теперь иди, ложись на кровать. Скоро принесут обед. Поесть надо, тебе понадобятся силы, чтобы дойти до дома.

— Я… могу тебе как-то помочь? Хоть как-то? — Айрис невольно приложила ладонь к отверстиям, и Рина в ответ приложила свою.

— Не поможешь ты мне. Скоро уже…

И закашлялась. И тут же отошла. Айрис услышала, как Рина хрипит и как ее рвет, выворачивает наизнанку.

«А может, и со мной будет то же?»

Да нет же. Она прислушалась к себе. Самочувствие было отличным. Похоже, нелюди не успели сделать с ней то, что сделали с несчастной соседкой.

Изо всех сил стараясь не выдать волнения — кто знает, а вдруг за ней все же наблюдают? — Айрис вернулась на койку и снова забралась под одеяло, поджав ноги. Руки подрагивали. В удачу почти не верилось. Но ведь Рина не могла обмануть, зачем ей.

И Айрис, закрыв глаза и пытаясь хоть как-то успокоиться, принялась рисовать в воображении образ своего малыша. Светящиеся счастьем и любопытством глазенки, серые, как у нее. Светлые волосики, тоже ее. Ничего практически от Рато, и это к лучшему. Она вернется, обязательно, и вырастит малыша хорошим человеком. Не таким, как его отец, совсем не таким…

Время тянулось удручающе медленно. Принесли обед, вернее, привезли на металлической тележке. Проклятый, который еду привез, был другим, не тем, с кем Айрис имела дело £о этого, и на нем было свободное серое одеяние. На груди пришит большой карман, и в нем что-то лежало, сквозь ткань помигивало цветными огоньками. И костяной венец на голове совсем низкий, как будто не успел еще отрасти.

Взгляд желтых нечеловеческих глаз придирчиво обежал сжавшуюся на кровати Айрис, и нелюдь поинтересовался:

— Как ты себя чувствуешь?

Она лишь плечами передернула. И вновь подумала о том, что нужно быть сдержанной и вежливой, тогда они потеряют бдительность и ночью все задуманное получится.

— Хорошо, спасибо.

Проклятый ухмыльнулся, но ответом Айрис не удовольствовался. Достал из кармана небольшую черную плитку, на поверхности которой так и бегали разноцветные огоньки, складываясь временами в сложный и непонятный узор. Айрис непроизвольно сжалась, когда он преодолел разделявшее их расстояние и начал водить над ней этим странным устройством.

— В самом деле хорошо, — прокомментировал нелюдь, — даже странно, что настолько хорошо.

— Вы что-то со мной сделали? — внезапно охрипнув, спросила Айрис.

Ведь за стеной умирала Рина, медленно и мучительно.

— То же, что и со всеми, — черные тонкие губы дернулись в усмешке, — но, видимо, наконец нам повезло. Как и тебе.

— И у меня на руках будут знаки?

— Вряд ли, мы поменяли модель. — Он пожал плечами, убрал мигающую штуку. — Ешь. Ты должна хорошо питаться.

Потом, когда он ушел, Айрис заставила себя заглянуть в содержимое металлических квадратных мисок. А в груди жирной, скользкой личинкой ворочался страх. Похоже, они все же успели что-то с ней проделать, причем то же самое, что и с Риной. Но Рина умирала. Значило ли это, что и она, Айрис, скоро отправится в вечные сады Двуединого?

Руки тряслись. Но так нельзя. Она сбежит этой ночью, доберется до замка и… что тогда?

«Сперва к патеру, — мелькнула мысль, — если появлюсь в замке сама, то Рато меня точно убьет. Скажет, что шлюха, и убьет».

В мисках была самая обычная, хорошо разваренная ячменная каша, тушеное мясо кусочками, тонко нарезанные овощи и зелень. В последней емкости Айрис обнаружила розовый студень, который приятно пах земляникой. Ну и бутылка с водой. Ее Айрис даже не сразу смогла открыть, потому что там не было пробки. Горлышко закрывал колпачок из неизвестного Айрис материала, и пришлось изрядно поломать голову, прежде чем она сообразила — его не надо пытаться сдернуть, его достаточно просто покрутить.

Айрис заставила себя съесть все, что привезли. Потом вспомнила про желтую и синюю кнопки, привела себя в порядок и снова легла в постель. За окном медленно собирались сумерки.

Она тихо лежала, поджав ноги, и ей казалось, что ее, маленькую и невесомую, швыряет в бурных, пенящихся водах страхов. Они были у Айрис разными, эти страхи: боялась, что Рато что-нибудь сделает Микаэлу, боялась, что с ней пойдет все, как с Риной. Да что уж там, ночная прогулка по лесу тоже была тем еще развлечением.

Но она дойдет. Двуединый будет идти следом, и ни зверь, ни человек не тронут ее, потому что будет самой большой подлостью — вырваться из лап Проклятых и не увидеть своего малыша.

А Двуединый ведь не подлый, нет?

В комнате медленно собиралась темнота. Никто больше не тревожил ее — ни Проклятые, ни Рина. Возможно, той стало совсем плохо. Возможно, она умерла, потому что ни единого звука не доносилось сквозь отверстия в стене.

Потом Айрис увидела, как на бархатное небо в мелких точках звезд выкатилась медовая луна, большая, низкая. Почему-то из замка она всегда казалась куда меньше — так, еще одно пятно на небесном покрывале. Луне Айрис обрадовалась. Это значило, что ей не придется брести в кромешной уж темноте.

Потом… что-то словно толкнуло в бок.

Пора.

Айрис неслышно поднялась, прислушалась. Хотела подойти и позвать Рину, но передумала. Окно открывалось внутрь, что было очень удобно, и открывалось легко, стоило только потянуть за ручку. Сердце в груди замирало, когда Айрис взялась за решетку и осторожно начала ее толкать от себя. Заскреб металл по камню, и Айрис едва не рассмеялась в голос, когда решетка оказалась у нее в руках. Тяжелая и крепкая, но уже бесполезная.

Она высунулась из окна, спустила решетку в траву, а затем и сама выбралась наружу, сразу присев на корточки и прижавшись к стене. Оказалось, ее держали в длинном, сложенном из камня доме. В одной его стороне окна светились, и сквозь стекла Айрис увидела нескольких Проклятых. Они были заняты своими делами: кто беседовал, кто переставлял с места на место тонкие колбы, наполненные разноцветными жидкостями, кто просто шел куда-то, мелькая то в одном окне, то в другом. Но все казалось спокойным, и тревогу пока никто не поднял. До леса оставался жалкий десяток шагов. Айрис, пригибаясь, метнулась к деревьям, но, когда добежала, остановилась. Ей показалось, что в траве что-то блеснуло. Наклонилась — и в самом деле, тонкая проволока огораживала поселение. Две блестящих стальных нити, одна на уровне колен, другая на уровне груди. Айрис подобрала руками рубаху, чтобы невзначай не коснуться проволоки, и проскользнула сквозь ограждение.