Избранная и беглец - Штерн Оливия
— Неплохие характеристики, — усмехнувшись, произнес Проклятый, — возможно, переживешь имплантацию. Тебя развяжут, дадут одежду, поживешь пока здесь несколько дней. А потом мы продолжим.
«Я его понимаю. Понимаю!» — Айрис бултыхалась вдвоем ужасе, кровь стыла в жилах, и тут бы просто потерять сознание и окунуться в спасительную тьму, но… не получалось. Наоборот, мысли прояснились — от отчаяния и осознания безнадежности происходящего. И внезапно Айрис окутало спокойствие. Такое спокойствие бывает у людей, с которыми уже произошло все самое страшное.
Она посмотрела еще раз на Проклятого.
Он был одет в черный облегающий комбинезон из неизвестного Айрис материала, под тканью прорисовывались хорошо развитые мышцы.
«Черный на белом», — мелькнула глупая мысль, и она же показалась Айрис внезапно забавной.
Они находились в совершенно белой комнате с такими гладкими стенами, каких Айрис отродясь не видела. А еще у стены, сразу за широкими плечами Проклятого, виднелись странные белые короба, испещренные светящимися точками. Красными, зелеными, синими. Они мигали, и в тот момент, когда гасла или загоралась очередная точка, в недрах коробов что-то тихо и тонко попискивало.
Взгляд снова вернулся к Проклятому.
Интересно, когда он будет пить ее кровь?
Или зачем еще она им?
Снова вспомнился бедный Золька, его загорелые, покрытые царапинами и ссадинами руки, и узоры на запястьях сродни тем, что на черном лице Проклятого.
— Зачем я вам? — прошептала Айрис.
По коже прошелся холодок. Сама того не осознавая, она произносила незнакомые прежде слова, и они внезапно обретали смысл.
Она, прости Двуединый, говорила на языке Проклятых. Но… откуда? Почему? Нет ответа…
Орнаменты, странно вплавленные в черную кожу, мягко засветились.
— Еще рано, ты не готова узнать. Если выживешь, мы тебе расскажем.
— А вы… кто?
Глупый вопрос. Она ведь и так знает кто. Патер Сколт очень любил рассказывать, что в начале времен это было племя, блуждающее по миру и отринувшее Двуединого, за что он их проклял и принудил жить только под сенью лесов, не показываясь возлюбленным чадам его.
Зрачки в глазах Проклятого, и без того узкие, вытянулись в ниточки.
— Любопытная девочка, — пробормотал он, и Айрис, к собственному ужасу и одновременно восторгу, осознала, что действительно понимает. Абсолютно все понимает.
— Мы — поддержка, — с улыбкой ответил Проклятый, — но об этом поговорим чуть позже, когда будем уверены в том, что твое тело принимает все изменения.
— Отвяжите меня, — попросила Айрис, — я никуда не убегу. Мне… больно.
— Кто тебе руку сломал? — совершенно спокойно поинтересовался Проклятый.
— Это… муж. — Голос дрогнул, и Айрис поняла, что стремительно краснеет.
Глупо это было. Неподобающе вел себя Рато, а стыдно стало ей.
Впрочем, она наверняка и в самом деле была никудышней, очень плохой женой. Ведь хороших не бьют, хороших, наверное, любят и всячески балуют.
Ее ответ, казалось, изрядно позабавил Проклятого. Его тонкие губы растянулись в усмешке, он покачал головой, все еще пристально рассматривая Айрис. А она так и не поняла, что смешного было в ее ответе. Наконец Проклятый проговорил:
— Хорошо, я тебя развяжу и дам одежду. А потом отведу в твою комнату. Но обещай, что не будешь делать глупостей. Пока не можем гарантировать результат. Вообще ничего не можем гарантировать.
— Обещаю, — незамедлительно прошептала Айрис.
А сама подумала, что найдет любую возможность, чтобы сбежать. Там, в замке, ее ангелок, ее ласковое солнышко. Она сбежит, обязательно, и только ради него.
Проклятый повернулся к ней спиной, что-то нажал на белых коробах, и Айрис почувствовала, что свободна.
Свободна… и совершенно голая.
Снова накатил мучительный стыд — оттого, что лежала тут Двуединый ведает сколько, выставленная напоказ, и что все пялились на ее худое, костлявое тело. Единственное в округе тело, способное родить наследника барону. От мысли о том, что, возможно, к ней прикасались, все внутри заледенело, взялось болезненным комом. Айрис прислушалась к собственным ощущениям и с удивлением отметила, что у нее ничего не болело. Ни-че-го.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Она села. Как выяснилось, до этого она лежала на узком и длинном столе, таком же белом, как и все остальное. Непроизвольно закрыла руками грудь. Посмотрела на руку, которая еще совсем недавно походила на багрово-синюшное бревно. От перелома не осталось и следа.
«Но как? Как можно вылечить перелом за столь короткое время?»
И тут же одернула себя.
Она понятия не имеет, сколько часов или дней вот так провалялась здесь, под присмотром этих нелюдей. И вообще совершенно неясно, что они могли с ней проделывать…
На колени плюхнулся прямоугольный плоский блинчик, светло-серый.
— Одевайся, — сказал Проклятый.
Айрис непонимающе уставилась на блинчик, затем на мужчину. И как, спрашивается, она должна это надеть?
Черное лицо дрогнуло в раздражении. Он сам взял то, что называл одеждой, резко дернул в разные стороны — что-то хрустнуло, как будто тыкву раздавили. И встряхнул, разворачивая на весу, длинную сорочку.
— Все время забываю о том, насколько у вас все примитивно.
Айрис взяла в руки предлагаемую одежду и торопливо нырнула головой в ворот. Голой она чувствовала себя совершенно беззащитной. Сорочка, правда, оказалась такой мягкой и тоненькой, что однозначно обрисовала все контуры тела. Щеки снова налились жаром. Почему нельзя дать нормальную сорочку? Не такую, в какой она чувствовала себя шлюхой.
«Как есть шлюха, — непременно сказала бы матушка, — хороших жен не бьют».
— Следуй за мной. — Проклятый бесцеремонно вклинился в ее мысли.
И они пошли.
Как оказалось, за пределами белой комнаты располагался такой же чистый и белый коридор. Айрис с удивлением посмотрела себе под ноги, похоже, шла она по ковру, которым был выстлан весь пол. По чистому мягкому ковру цвета небеленого льна. Она посмотрела в широкую спину идущего впереди Проклятого. Мелькнула совершенно крамольная и неуместная мысль о том, что, если бы не черная кожа, змеиные глаза и гребень на голове, это был бы самый обычный мужчина. На языке вертелся вопрос о том, за что их проклял Двуединый, и Айрис не удержалась. В конце концов, пока что с ней обращались очень даже сносно, так отчего бы не спросить.
— За что вас проклял господь? — тихонько спросила Айрис.
Мужчина остановился, обернулся и посмотрел на нее с легкой полуулыбкой.
— Он нас не проклял, он нас избрал, — таков был ответ.
— Для чего избрал? — Айрис вдруг поняла, что тонет в этих странных и страшных глазах, что ее почти ощутимо затягивает туда, где тьма и еще что-то запретное, то, чего знать добропорядочной и богобоязненной женщине нельзя.
Узоры на коже Проклятого посветлели, сделались почти белыми.
— Если не умрешь в ближайшее время, возможно, из тебя выйдет толк, — миролюбиво заметил он. — Идем, я покажу тебе твою комнату.
* * *Комната оказалась маленькой, шагов пять в длину и три в ширину, не больше. Айрис невольно замерла в пороге, взгляд заполошно метнулся к узкой, аккуратно застланной койке в углу, затем — к довольно широкому, но, увы, забранному тонкой решеткой окну. Айрис сперва думала, что оконные проемы пусты, но затем рассмотрела, что в рамы были вставлены огромные куски совершенно плоских стекол, невероятно прозрачных, так что вообще было непонятно, как нелюдям удалось их изготовить. Окна-то в замке были застеклены мутными кругляшами, сквозь которые едва сочился дневной свет.
Проклятый легонько подтолкнул ее в спину, вынуждая сделать шаг вперед, а затем и сам скользнул в комнату, которая с его появлением стала казаться совсем крошечной. Мощная фигура нелюдя заняла все свободное пространство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Не бойся. — Его голос был спокоен, как равнинная река. — Здесь ты проживешь некоторое время.
Айрис только плечами пожала. Губы дернулись в горькой усмешке.