Эрика О'Роурке - Избранная
Мы искали дорогу между мраморными крестами и печальными святыми. Люк тащил меня за собой.
Я наблюдала за ним и полностью осознавала, что мое лицо покраснело и покрылось каплями пота.
Белая рубашка прилипла к влажной коже на спине. Люк же выглядел так, как будто только что спрыгнул с обложки GQ. Я также заметила, что он знает, что может заставить его выглядеть немного хуже.
Но не делал этого.
Что не играло никакой роли, кричала я сама на себя в мыслях. Мой интерес к Люку ограничивался тем, чтобы узнать побольше о времени в Новом Орлеане. Времени, которое она провела с ним.
Он начал подниматься на один из холмов; он крепко держал меня, но я не чувствовала боли. На вершине находился белый мавзолей, возвышавшийся свободно, как греческий храм.
Горшки с розовыми цветами стояли по обе стороны от лестницы, бутоны распустились и свисали вниз. Я высвободилась и присела на мраморную скамью чуть поодаль, прикоснувшись к которой, почувствовала, прохладу камня.
Люк стоял, повернувшись ко мне спиной, и руками опирался на угол надгробного камня.
— Почему ты пришел сегодня? — спросила я и потерла локоть в том месте, где он держал меня.
Какое-то время он молчал. Даже не повернулся, а затем сказал:
— Потому же, почему и ты. Чтобы попрощаться.
Я не стала говорить ему, что простилась уже в больнице. Напряженные плечи и то, как он спокойно держался, явно показывали, что он за чем-то внимательно наблюдает.
Со своего места на скамейке я не могла увидеть, что это, но завидовала этому объекту.
Я пристально смотрела в его темный затылок.
— Ты соврал Греям, — голос стал громче, когда я вспомнила о трупе на носилках. — Она была мертва, когда ее привезли в больницу. Ты не знаешь, как она боролась.
— Но она боролась, — он говорил тихо, но отсутствие громкости компенсировала интенсивность. — Ты видела, что они с ней сделали. Ты видела, как она защищалась.
Воспоминания о Верити, как она лежала на столе с расцарапанными, окровавленными руками, заставило дрожать мои ладони.
Он продолжил смотреть вдаль с холма и говорить:
— Она проиграла, потому что они были сильнее, и их было слишком много, а не потому что она плохо старалась. Все, что я рассказал им, правда.
— Ты не врач, — подчеркнула я и попыталась не представлять, как Верити сражалась в темноте.
Он поднял подбородок, даже в профиль он выглядел надменным. — Я никогда и не говорил, что я врач. Они сами так решили.
— Ты заставил их поверить в это.
Он пожал плечами. — Почему ты держишься за этот разговор?
— Миссис Грей попросила меня.
Кривая улыбка появилась на его лице, когда он повернулся.
— Ты не любишь, если люди замечают тебя. «Нерешительная как мышь» — так говорила Ви. Она рассказала мне, что ты единственная, кого она знает, кто так старается уйти в тень, когда другие пытаются быть в центре внимания.
Я не знала как реагировать. Мысль, что она так много рассказала ему, предала меня, это было как минимум нечестно. Я не знала ничего о нем.
— И?
— И поэтому ты не хотела оставаться там наверху. Но сделала это, и поэтому сказала те вещи, от которых семья почувствует себя лучше, — он снова улыбнулся, горькой и понимающей улыбкой, направившись ко мне. — Собственно, ты не веришь, что ты можешь сохранить память Верити в твоем сердце или где-то еще. Но ты знала, что это помогло бы ее семье, если ты это скажешь.
Я бы охотно добавила, что он ошибается, но не могла. В этот момент, после того как он основательно проанализировал меня, что мог передать мне свои ключи с сатиновым бантом как подарок, я ненавидела его.
Не за то, что он так явно осматривал меня, хотя и это тоже, а за то, что он знал, насколько незначительными были мои слова.
— Это сработало, — объявил он тихо, прежде чем я смогла возразить. — То, что ты сказала. Это подарило им немного утешения, когда они думали, что такового нет. Я сделал то же самое. На этом все.
Он протянул руку, как если бы хотел прикоснуться ко мне, но снова опустил. Было труднее знать, что он тот самый для которого нет ни надежды, ни утешения. Он знал об этом, и это отличало нас от всех остальных в церкви.
Теперь был мой черед отвести взгляд. Я не хотела, чтобы возникло это чувство тесной связи, особенно, с ним. Было и так достаточно плохо, чтобы я вступила на лучший путь, где нужно лгать также как и он. Я резко встала, приблизилась к мавзолею и поняла, что он пристально смотрел на Верити.
С Холма открывался вид на ее могилу и небольшой пруд рядом. Толпа разошлась, и моя семья, вероятно, искала меня.
Но было так же резко больно видеть снова и снова неприкрытый прямоугольник, как и в тот момент, в который я увидела ее труп.
Я обхватила себя руками, чтобы отразить боль, глубоко вдыхала влажный пахнущий розами воздух, ожидая, что вот-вот закричу.
И тогда что-то шевельнулось.
Уголком глаза я увидела, как что-то двигалось. Медленно, направила взгляд туда, так как боялась, что слишком резкое движение спугнет это.
На краю леса, который граничил с кладбищем, показались четыре фигуры в плащах; самый первый носил бледно-васильковую одежду. Колыхание одежды пробудило мое внимание.
Так целенаправленно, как свадебная процессия, они двигались к пруду, во главе фигура в синем. Каждый, кто следовал за ним ровными рядами, были одеты в тоги.
Фигура в синем грациозно и торжественно преклонила колено на краю пруда, протянула руку к воде и оставила ее парить над поверхностью. Другие трое последовали ее примеру.
Когда подул свежий бриз, яркий свет осветил миллионы крохотных волн, как будто бы поверхность воды была охвачена огнем. Даже не заметив этого, я начала спускаться с холма, чтобы посмотреть поближе.
Люк грубо развернул меня и потащил за мавзолей.
— Эй! — вырвалась я. — Дай мне пройти!
— Что ты там сделаешь? — прошипел он.
— Мне нужно туда вниз! Кто эти люди? Ты знаешь их? — я пыталась, протиснуться мимо него, но он преградил мне путь. — Пусти меня!
— Успокойся, — рявкнул он. Я же ударила его. Пренебрежительно сопя, он схватил меня за запястья и бормотал что-то, что явно было не очень лестным.
— Я хочу их увидеть!
— Кого?
— Людей! У воды! Ты тоже видел их, я знаю! — я защищалась от него и пыталась освободиться. Он покачал головой, его хватка была железной. — Там никого, — я застыла.
— Что? Но они же там! Посмотри же!
Я вырвалась и завернула за угол мавзолея. Солнце ярко сверкало на белых мраморных стенах и слепило меня. Когда маленькие черные точки исчезли, Люк встал рядом со мной, его лицо было напряженным.
