Держи врага ближе - Хэйли Джейкобс
Вряд ли он гениальный стратег или выдающийся полководец, чтобы вести за собой армию. Других причин находится на передовой кому-то его происхождения и положения найти я не могу.
Однако, сюжет поменялся практически до неузнаваемости. Одно событие тянет другое, влияет на третье и запускает цепочку четвертого. Может, глупо сетовать на несоответствия теперь, когда сама всеми силами пыталась поменять предначертанную себе концовку.
Но логики в действиях кронпринца соседнего государства найти я все равно не могу.
- А, кстати. Эш тебя искал. Весь лагерь успел переполошить.
- Что?
И он только сейчас это говорит?
Тобиас смеется и вновь становится серьезным.
- Для меня огромная честь познакомится с человеком, который не дал Гаскиллу пасть. Если некоторые будут глазеть, помни, что их внимание объясняется этой причиной. И лишь самую малость тягой к сплетням о личной жизни нашего командира.
- Приму во внимание.
Возвращаюсь в полевой лазарет, но тут помощь больше не нужна, поэтому я, сделав парочку успокаивающих дыхательных практик, иду в сторону шатра Эша. Как и говорил Тобиас, вниманием меня не обделяют, замечаю на себе любопытные взгляды.
-…казнь. Это предательство.
- Не лучше ли подождать одобрения генерала?
Останавливаюсь возле входа внутрь, невольно услышав беседу главного героя с кем-то неизвестным.
- Сомневаешься в моих решениях? Или боишься? Вся ответственность на мне. Выполнять.
- Так точно!
Из шатра вылетает один из офицеров, одаривает меня коротким взглядом и исчезает в толпе занятых делами солдат.
- О чем была речь? – захожу внутрь, Эштоне меняет хмурую мину на более радушное выражение лица.
- Фишер и остальные. Они преступники и должны понести соответствующее наказание.
- Собираешься их казнить?
Брюнет кивает и трет устало переносицу.
Находится с ним рядом несколько неловко. Кто просил его лезть своим языком мне в рот и все усложнять! Дарргов дурак! Полюбить придется – да сейчас, разбежался!
- У того офицера с тобой какие-то проблемы? Что за сомнения?
Эш пожимает плечами, привалившись спиной к спинке стула и вытянув вперед ноги в пыльных ботинках. Он устал не меньше моего.
- Печется о субординации. А еще обо мне. Простолюдин выше званием отдает приказ казнить шайку провинившихся потомственных аристократов…
Киваю.
Понятно.
Ситуация довольно щепетильная. Вроде есть и преступление, и доказательства, и даже виновные, но, совершив правосудие, судья может вызвать на себя шквал гнева и кучу других неприятностей. Можно и жизнью поплатится.
- Делай, что должен. Мой…брат заинтересован в том, чтобы поскорее пожертвовать своими пешками и замести следы. Из-за этого дела звания тебя никто не станет лишать. Фишер раскололся на допросе?
Эш усмехается, блестя глазами в мою сторону.
Этого не надо! Будет еще мне глазки строить, я слишком устала и зла сейчас, чтобы пресекать его флирт.
- Как миленький. Однако, ему мало что известно. Я не услышал ничего из того, о чем не предполагал.
Какое-то время мы оба молчим.
- Я думал, что дворяне высоко ценят семейные связи.
- Так и есть, - киваю я, гадая к чему вдруг эти разговоры. – Нас слишком мало, приходится держаться вместе и терпеть друг друга. Хотя даже при таком раскладе, когда начинается гонка за наследование титула, эта родня готова по головам подняться в списке наследников…
- Он на самом деле твой брат?
Будний тон Эштона совершенно не подходит для данного вопроса. У меня холодеют руки, я буквально чувствую, как отливает от лица кровь. Значит, это не просто абстрактная тема для беседы, а изощренный допрос с пристрастием.
Сглатываю и, прежде чем успеваю ответить, главный герой зевает и уточняет:
- Вы родные только по отцу? Несмотря на выдающиеся заслуги личная жизнь генерала Велфорда могла не быть такой же вызывающей уважение и восхищение.
Эш намекает на то, что я и Дональд холодны друг к другу потому что у нас разные матери. Что ж, для такого вывода есть основания. Большая разница в возрасте, сомнения в том, что бабушка, которую я почти не помню, могла родить ребенка будучи в пожилом уже возрасте, действия отца по вопросу Гаскилла.
Забавно, исходя из подобной подлости премьер-министра никто даже предположить не может, что на самом деле он мне приходится родителем. Какой родитель бросит в пекло собственное чадо?
- Откуда у тебя вдруг такой интерес?
- Я хочу знать. Хочу знать о тебе все, - заявляет честно Эштон. – Раньше я не питал никаких надежд. Отказывался сближаться с кем-либо, стараясь таким образом защитить себя от возможной боли и предательства. И только после того, как ты причинила мне эту боль и предала доверие в день моего совершеннолетия, понял, что это была чушь. Пошло оно все. Мне захотелось узнать, что двигает тобой, что тебе важно, о чем ты думаешь, когда не можешь уснуть, почему с каждой нашей встречей твои глаза становятся все печальнее, какой у тебя любимый цвет…
Он говорит медленно, подбирая слова, и я отчетливо вижу, что дается ему этот монолог с трудом. Столько слов за один раз. Это и впрямь тот самый Эйдж, которого я знаю и помню? Немногословный и равнодушный чурбан, которого невозможно понять? Будет ложью сказать, что я не удивлена и не тронута. Но это чувство быстро тонет под гнетом других.
- …Я правда устала ошибаться.
Качаю головой и выпрямляюсь, готовясь уйти от него как можно дальше. Хоть что-то должно быть правильным, неизменным, как то и было задумано сюжетом. Вмешиваться еще больше, коверкать судьбы…не хочу.
- Ошибаться нормально. Приложив достаточно усилий и отпустив сожа…
- Но я до сих пор сожалею! – мой голос срывается на крики из глубин души лезут потаенные откровения. – Каждый раз! О том, что старалась изо всех сил! Стоило меньше доверять! Меньше убиваться! Посвящала такой ерунде всю себя, жаждала внимания тех, кто и гроша не стоит! Устала до жути…поэтому, я не
