Анна Сокол - Призраки не умеют лгать

В коридоре никого не было. Вернее, народ всё так же толпился, но мужчины ушли, даже Гош, которого отпустили чуть ранее.

— Что, шалава, довольна? — подступила ко мне Борислава. — Детей сиротами оставила. По ночам как спишь?

— Мама, — простонала Ната, — не надо.

— Надо!

Я продолжала оглядывать коридор, не уделяя должного внимания её словам. Женщина уязвлено ткнула меня в плечо толстыми пальцами.

— Зятёк не навещает по старой памяти?

— Он убил моих родителей, — чётко проговорила я. — У вашей дочери есть мать, а у меня нет. Хотите об этом поговорить?

Она побледнела и позволила подскочившей Нате увести себя. С ними будет не просто договориться. Долю в нашем совместном с Владом предприятии наследуют сыновья и жена. Варианта два: либо выкупать, либо заново учиться общаться.

Как всегда, от воспоминаний о воспитанниках меня начало грызть чувство вины. Занятий нет уже неделю, пока родители держат паузу, но скоро их терпению придёт конец.

Я заметила в толпе знакомое лицо, подбежала к офицеру и скороговоркой выпалила:

— Где пятый учебный класс? — мужчина нахмурился, и я добавила, — Демон велел мне прийти.

Лицо псионника разгладилось, романтическую сценку Станина видели все.

— Второй этаж, крыло прямо напротив лестницы, учебные комнаты с правой…

Не дослушав, я бросилась к лестнице, и стала подниматься, перепрыгивая через две ступеньки.

Я знаю, кто и как убил Нирру Артахову.

Я знаю, кто и как убил Нирру Артахову.

Фраза раз за разом прокручивалась в голове, минуту за минутой, не оставляя места ни для чего другого.

Он сказал "кто" и "как". А чего не сказал? Он не сказал "почему". Не сказал "за что". Не потому, что не знал, а потому, что отвечать на этот вопрос будет не он, а убийца. И я хотела слышать этот ответ.

Дверь классной комнаты с цифрой пять ничем не выделялась в ряду таких же: коричневая краска, металлическая скоба ручки. Я почти её открыла, почти вошла и вдруг отступила на шаг. Ну же, подтолкнула себя мысленно, там Дмитрий, Гош, Илья. Чего бояться? Того, что наши понятия о том, что я должна видеть и слышать, не совпадут, что мне вежливо с поцелуем укажут на дверь?

Пальцы разжались. Станин так и остался загадкой, которую не надоест разгадывать никогда.

Коридор оставался пустым, сегодня занятий не проводили. Двери шли попарно через равные промежутки: две рядышком, затем метров пять — шесть монотонной гладкости стены, и снова две двери.

Каждый житель Империи проходил обучение в службе контроля. Людям рассказывают, как правильно вести себя с призраками, не паниковать, не убегать, не снимать кристалл. Втолковывают прописные истины. Первое занятие проводят со школьниками и повторяют каждые три года. Пси-наука не стоит на месте, к примеру, кад-арты раньше защищали разум, теперь же ещё несут информациию. Нововведение пришлось по вкусу не всем, особенно возмущались любители полежать в ванной. Хотя производители уже подсуетились, сейчас выпускают непромокаемые чехлы.

Я снова взялась за ручку и снова отпустила. Мне приходилось бывать здесь. Основное обучение прошло в Палисаде, но Эилоза нашла меня в Вороховке. Номер комнаты не вспомню, но здесь мне прочитали персональную лекцию о первом хвосте. Говорили, успокаивали, показали фильм, утешали. Получалось не очень.

Я повернулась к соседней двери. Фильмы! Класс рассчитан человек на сорок, изображение проектируется на спускающийся с потолка экран. Второй вход ведёт в кинопроектную.

Быстро, боясь передумать, я потянула на себя соседнюю дверь, успев представить, тщетность усилий, если та окажется заперта. По всем правилам она должна быть заперта. Но дверь без единого звука открылась, и меня встретила темнота каморки.

— Что вы там делали? — раздался голос Станина.

— Ну, молодой человек, это сложно объяснить, — возразил профессор.

Я на ощупь пробралась к проёму в стене и осторожно заглянула в класс.

— А ты постарайся, — Илья отодвинул скрипнувший стул и навис над Борисом Михайловичем. Впечатление портили только перебинтованные ладони.

— У меня есть свидетели.

Я проследила за рукой Станина и поняла, что в комнате находятся ещё двое мужчин. Один — знакомый мне Антонис, которому было так и не суждено закончить ремонт в квартире. Второй, постарше, в рваном ватнике и валенках, походил на бомжа или на тракториста из такой деревушки, как Суровищи.

— Они видели, как вы со странным прибором в руках облазали всю аллею славы вокруг захоронения Артаховой.

Свидетели переглянулись, похоже, сильно удивлённые показаниями, которые дали.

— Прибор по описанию похож на "ловца душ", — вставил Лисивин.

— Не "ловец душ", а проявитель оболочек, — профессор выпрямился, — экспериментальный образец.

— Так вы ищете…? — Демон запнулся.

— Оболочку Нирры, — закончил Илья. — И заметь, не в рабочее время. Без документов и по собственной инициативе. Значит, и результат не для широкой общественности.

— Хотите силу карги прикарманить? Найти оболочку и… И что?

— Не знаю, — преподаватель уронил руки.

— Значит так, — Дмитрий хлопнул по столу, — ваши теории — ваше дело. Но если услышу, что вы обвинили мёртвого псионника в помощи блуждающим, оболочки не оболочки, а перевод на границу с Восточными пустынями я вам обеспечу, скажем, для сбора материала. Ясно?

— Но, молодой человек…

— Ясно?

— Да, но…

— Свободны.

Профессор, буркнув под нос что-то нелицеприятное, быстро поднялся и пошёл к выходу. В дверях обернулся, явно намереваясь оставить последнее слово за собой, но натолкнулся на взгляд Лисивина и не стал испытывать судьбу.

— Антонис, — позвал Демон, — веди сюда своего свидетеля.

— Как договаривались? — с тревогой спросил тот. — Я нашёл Степаныча, а вы забыли о том, что мы выставили ту девчонку после атаки? Идёт?

— Торгуешься? — без удивления сказал Демон, — идёт — идёт. Можешь убираться.

Мужчина не заставил себя упрашивать дважды, а быстро последовал за профессором.

— Ни сном ни духом, начальник, — начал Степаныч, — но если надо, всё подпишу, того мухомора прижать? Легко, всё, как надо, скажу, мало ли по Ворошкам чудик ходит…

— Ты нам лучше про безымянную могилку расскажи, — остановил словесный поток Дмитрий.

— Дык, чегось про неё рассказывать-то? Ну, был камешек без имени, дык, исправили, всё чин-чинарем.

— Вот про это и расскажи. Кто исправил, как, когда.

— Дык, мать, знамо дело. Пришла, денег дала, просила имя выбить, — мужик перевёл взгляд со Станина на столичного специалиста.