Тень заговора - Злата Иволга
— Если вы согласитесь, конечно.
— Зигфрид — герцог, и я не позволю ему зачахнуть над пыльными книгами и склянками, — возразил Зигмунд. — Его ждет более блестящее будущее.
Магистр замотал головой.
— Вы не понимаете, это же благословение Хора. В династии Фершланге нередко рождаются маги. Вспомните гениальную принцессу Генриетту. Такой дар…
— Зигфрид не поедет в Башню, — решительно отрезал Хозяин Морской Длани. — Никогда. И вы будете молчать.
Андреас застыл, пораженный этим сухим и холодным тоном.
— У вас есть еще время подумать, Зигмунд, — тихо сказал он.
— Я подумал.
Магистр молчал.
— А я? — неожиданно спросил Зигмунд.
Андреас со вздохом коснулся его руки у локтя, и через несколько секунд коротко ответил:
— Нет.
Зигмунд улыбнулся, поднялся со скамьи, поймал бегущих сыновей и прижал их к себе. Поверх белокурой головы младшего он подмигнул Магистру.
Манфред с горем пополам закончил свой рассказ и вытер со лба выступивший пот.
— Отец заметил тебя и взял клятву? — поинтересовался Зигфрид.
— Нет. Я сам молчал.
— Разумно, — кивнул Зигфрид. — А когда отец умер? И Конрад?
Манфред сглотнул.
— Это сложно объяснить, монсеньор. Я… Гизела тоже не знает. Никто. В первую очередь, я не хотел навредить вам.
Зигфрид долго смотрел на него. Потом спрыгнул с подоконника, где сидел, и пошел к Манфреду, почти слившемуся со стеной.
— Понимаю. Храбрый, справедливый и обаятельный Конрад. Надежда и опора Морской Длани и рода Корфов. На его фоне я смотрюсь несколько… невыгодно. С твоей стороны очень любезно щадить мои чувства.
— Простите меня, монсеньор. — Манфред закрыл глаза.
— Ты еще помолись и голову на колоду положи, — с насмешкой сказал Зигфрид, наблюдая за ним. — Наверное, Феликс сумеет ее снести, не прибегая к оружию. — Он подвинул к себе стул и сел. Манфред вздрогнул от резкого звука и поднял голову.
— Монсеньор, вы…
— Оставляю твою голову на плечах. Она будет продолжать молчать и слушать, что я ей говорю. Совсем скоро мне предстоит очень важное дело, требующее моего присутствия в другом месте. Резиденцию и порт я оставляю на тебя и Гизелу.
Манфред удивленно поморгал и, спохватившись, медленно кивнул.
— Гостей не принимать, особенно Магистра Дитера. Нужные мне люди сами будут знать, как со мной связаться. Лекаря Карла Ханке я сегодня же отпущу на все четыре стороны, он у нас и так сильно загостился. За время моего отсутствия посторонних в замок не пускать, ни живых, ни мертвых. Ты понял?
— Я все понял, монсеньор.
Зигфрид внимательно посмотрел на него.
— По моему сигналу вы с Гизелой должны будете собрать людей и двигаться к столице.
— Случилось что-то серьезное, монсеньор? — вскинулся Манфред.
— Надеюсь, не случится, и вы не понадобитесь. Но будьте готовы. Никто не может знать, до чего додумаются мои драгоценные илехандские родственники.
Столичный тракт, Илеханд
Мишель оставил в кустах яркую плебейскую одежду купца и, ведя в поводу лошадь, осторожно вышел на дорогу. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Если бы не ноющий затылок и ушибленная рука, которым больше всего досталось от упавшей двери, то он бы, вскочив в седло, погнал коня галопом. Но приходилось ехать рысью, поскольку Мишель из своего огромного опыта знал, как может подвести в самый ответственный момент небрежное отношение к собственному здоровью.
Ему не жаль было разгромленного дома, брошенного добра и оставленной в кустах одежды. Все это было образом купца, который Мишелю больше был не нужен. Его огорчала разлука с Ильзой, поскольку он успел привязаться к нечаянно спасенной девушке. Она почти успела исцелить его сердце, израненное потерей любимой жены, как случилось это невероятное нападение.
Магов, посланных за его головой, Мишель посчитал крайней и совершенно ненужной мерой. Он мог понять и нетерпение, и желание во чтобы то ни стало схватить ускользнувшего врага. Но отправлять людей, услуги которых стоят наверняка недешево, на верную смерть мог только законченный болван. Впрочем, это было самой щадящей оценкой нового правительства родного герцогства Фель. Наверняка в разгромленный дом прибежал патруль, схватил валявшихся без сознания напавших и утащил их в тюрьму. Мишель хорошо знал законы Илеханда, чтобы не позавидовать пойманным магам. Только бы с Ильзой все было благополучно. Ей тюрьмы и смерти Мишель не желал.
Сам он очнулся довольно быстро, заставил себя забыть про боль, привести в относительный порядок, чтобы не вызывать подозрений потрепанным видом, и пойти на конюшню. Там он услышал стук копыт и увидел, как оседланная лошадь с сидящей на ней Ильзой завернула за угол дома. Что ж, девушку можно было понять. Чувствовать себя в относительной безопасности и подвергнуться такому внезапному нападению. Конечно, она в спешке умчалась, куда глаза глядят. Перед этим она успела оказать Мишелю неоценимую услугу, вырубив обоих нападавших. Мишель в конце концов понял, что спас ученицу или выпускницу Башни. И валяющиеся в его холле маги-головорезы доказывали, что всякое добро рано или поздно вознаграждается. Кажется, так говорили священники, когда Мишель еще находил в себе силы молиться и посещать храмы.
Сам он благополучно добрался до северных ворот столицы на неоседланной лошади, без задержек был выпущен из города и теперь держал путь на север. Именно там лежали земли человека, на след которого Мишель напал с таким трудом. Но это стоило и плаванья на кораблях, и потраченных денег, и житья в образе купца. Больше всего Мишель не любил именно эту личину. Но в своей жизни ему приходилось делать много из того, чего он не любил. Сейчас он сделал еще один шаг вперед в своем деле, и это наполняло его давно ожесточившееся сердце забытым азартом. Осталось выяснить, достоверны ли сведения, предоставленные ему в Морской Длани.
Мишель сдвинул на затылок шляпу и пообещал себе в ближайшей придорожной таверне купить седло, хорошо поужинать и отоспаться. А потом можно будет позаботиться о том, чтобы на его след больше не нападали гости из Феля. Мишель поправил перевязь со шпагой и мрачно и довольно усмехнулся. Это купец был неспособен проткнуть пяток человек, теперь же будет совсем другой разговор. А магов много не напасешься.
Королевские земли, Илеханд
Вильгельмине было холодно. Дождь промочил толстый плащ, а порывистый ветер постоянно срывал капюшон и хлестал по лицу колючими каплями. Более противный и угрюмый лес сложно было себе представить, а ведь недавно Вильгельмина мечтала покататься по его тропинкам, послушать птиц, подставить лицо ветру. Вот такие простые желания рождаются, когда долго сидишь взаперти.
— Куда мы едем? — отважилась она спросить у генералиссимуса.
— В безопасное место, — коротко бросил тот.
— А охотничий замок перестал быть
