Скиталец - Тиффани Робертс
Раздался стук в дверь.
— Войдите, — позвал Родригес.
Вошла женщина в белом халате. Она подошла к полковнику и что-то прошептала ему на ухо.
Взгляд Родригеса упал на Ронина.
— Состояние Лары стабильное.
Женщина отступила и направилась к двери.
— Тогда я пойду к ней прямо сейчас, — ответил Ронин, вставая.
— Мы здесь еще не закончили.
— Я закончил. Я ответил на все ваши вопросы — многие из них по многу раз — и отвечу на другие позже. Но прямо сейчас я собираюсь увидеться с Ларой.
Женщина стояла в дверях, переводя взгляд с Ронина на Родригеса.
— Ты можешь доверять ему в сотрудничестве, — сказал Ньютон. — Позволь ему пойти.
Наконец, Родригес кивнул, махнув рукой женщине.
— Возьми его.
Ронин последовал за ней в коридор. Полы ее лабораторного халата развевались за ней, когда она с удивительной скоростью лавировала по коридорам. В большом зале было меньше людей, чем раньше, и проходы патрулировали другие солдаты. Женщина провела Ронина в проход, выкрашенный зеленой краской.
Пройдя по еще одному лабиринту коридоров, они, наконец, добрались до двери с надписью «Лазарет» на стене рядом с ней. Они вошли в комнату с низким потолком, которая была разделена занавесками, свисавшими с металлических перекладин — Ронин насчитал сорок таких перегородок, только шесть из них были закрыты.
Узкие, аккуратно застеленные кровати стояли в открытых секциях, окруженные различным оборудованием, похожим на то, что он видел в неиспользуемой комнате в Клинике. В дальнем углу стояло оборудование для ремонта ботов — на первый взгляд более совершеннее, чем что-либо в Шайенне.
Женщина подвела его к одной из закрытых штор. Изнутри донесся тихий, устойчивый звуковой сигнал. Она остановилась у проема и повернулась к Ронину.
— Вы должны понимать, что она все еще в тяжелом состоянии. Она стабильна, но ситуация может измениться в любой момент. У нее сломана рука, сломаны ребра, несколько рваных ран и сильные ушибы. Со временем отек спадет, и мы думаем, что это не повлияет на ее зрение.
Ронин кивнул и двинулся, чтобы пройти мимо нее, но она остановила его, нежно положив руку ему на грудь.
— У нее травма мозга. Она в коме. Мы не знаем, когда она очнется, и очнется ли вообще. Процессоры Ронина остановились, либо неспособные, либо не желающие усваивать эту информацию. Если бы он послушал Лару и они ушли бы из Шайенна, когда она впервые заговорила об этом, если бы он не настоял на еще одном походе, если бы он не позволил себе стать настолько самоуверенным, что пропустил бесчисленные признаки опасности повсюду…
Женщина отступила в сторону и раздвинула занавеску. Ронин вошёл в проем.
Сначала его внимание привлекли волосы Лары. Они были чистыми и собраны в аккуратный конский хвост, резко контрастируя с белым постельным бельем. Бледную кожу ее лица портили темные синяки. Оба ее глаза были заплывшими и закрытыми, линия швов длиной в полтора дюйма пересекала ее левую щеку, а левая рука была в шине, прикрепленной к груди на перевязи.
Она была такой неподвижной, если не считать неглубоких вздыманий и опусканий груди и плеч, казалась такой хрупкой в нетронутой постели, окруженная медицинским оборудованием. Ее живот и ноги были прикрыты одеялом, но он знал, что под ним было больше синяков.
Он проследил за трубкой в ее правой руке до банки с жидкостью, подвешенной на столбе рядом с кроватью, а затем перевел оптику на монитор, показывающий частоту сердечных сокращений. Оно билось медленно, но ровно.
Он нежно накрыл ее руку своей.
— Не уходи.
Она не ответила. Секунды растянулись в минуты.
— Я принесу тебе стул, — сказала женщина в белом халате, привлекая внимание Ронина к открытой занавеске. Она стояла там все это время?
— Мне не нужно сидеть.
Она задержалась в проеме.
— Я все равно принесу, на случай, если ты передумаешь. В противном случае тебе придется долго стоять, — отступив назад, она взялась за занавеску. — Поговори с ней. Ей будет приятно услышать твой голос.
Женщина задернула занавеску, и ее мягкие шаги стихли, когда она вышла из комнаты.
Ронин сжал руку Лары, потянувшись вперед, чтобы убрать выбившуюся прядь волос с ее лица. Он слегка провел кончиком пальца по крошечному участку неповрежденной кожи на ее щеке.
— Помнишь океан, Лара? Я спросил тебя, какие места ты хотела бы увидеть, и это был твой ответ. Тебе даже не пришлось думать. Я отведу тебя туда, как только ты поправишься. Ты можешь танцевать босиком на песке под музыку волн. Собери столько ракушек и кусочков кораллов, сколько захочешь. Мы можем смотреть, как солнце садится за воду, и притворяться, что мы единственные люди на свете.
Он изо всех сил пытался представить это в своей голове, собрать воедино образы из своей памяти, чтобы создать сцену. Насколько довольными они были бы, если бы были последними двумя выжившими?
Образы ускользали от него, и логическая часть его разума перечислила мириады осложнений, которые мог бы вызвать такой сценарий — как он мог гарантировать ей снабжение едой или надлежащую медицинскую помощь? Была бы она опечалена, если бы никогда не увидела другого человека из плоти и крови, если бы она никогда не узнала, каково это — вынашивать ребенка, видеть, как вокруг нее растет семья?
Другая его часть отбросила все это в сторону, хотя бы на долю мгновения, и увидела счастье. Близость. Дружеское общение.
Он любил Лару, и не имело значения, зародились ли его эмоции как симуляция, не имело значения, были ли они до сих пор классифицированы как таковые. Кем бы они ни были — как бы их ни называли люди вроде Уильяма Андерсона, — Ронин чувствовал все.
— Я потратил много времени на поиски, — сказал он, потирая большим пальцем тыльную сторону руки Лары, — своей цели. Моей программы. Все мы были созданы не просто так, — он усмехнулся. — Это не та причина, о которой я мог бы догадаться… но это больше не имеет значения. Я нашел то, что искал, до того, как Ньютон рассказал мне все. Это была ты, Лара. Ты — моя цель, ты — причина, по которой я продолжаю жить, причина, по которой я не выключил себя в заброшенном здании. Обычно я не считаю себя эгоистом, но ты мне нужна. Я только что нашел тебя и не думаю, что смогу идти дальше без тебя.
Единственным ответом был писк электроники, ровный и безразличный.
Двенадцать минут и
