Идеалы мисс Райт. Дилогия - Кристина Зимняя
В архивах «Вестника» наверняка имелось что-то посущественнее, и я намеревалась заглянуть в них при первой же возможности, то есть уже завтра. Пока же ясно было одно – и Руперт, и Ферран, и Дайана были давно и довольно близко знакомы со сладкоголосой куклой. А значит, мне, скорее всего, не померещилось притворство мужчин. А главное – Ди точно знала, о чем говорит, называя Каролину гадиной, и мне стало до жути интересно, в чем крылась причина змеиной ненависти. Уж не пыталась ли начинающая актриса увлечь звезду экрана? Это полностью объяснило бы отношение Ди к герцогине. Но не внесло бы ни капли ясности по двум вопросам: чем вызвано чарующее влияние Каро на мужчин и естественное ли оно. Интуиция подсказывала, что нет, да только интуицию к заметке не приколешь.
Нужны были факты, доказательства использования запрещенного зелья или магии. Немного упорства и везения и можно было, наконец-то, написать свою шедевральную статью и доказать соседу, что я прирожденный журналист. А заодно поставить на место противную куклу, ведущую нечестную игру. В этих приятных раздумьях я упаковала в дорожную сумку тетради с вырезками и рано отправилась спать, впервые в жизни мечтая, чтобы поскорее наступил понедельник.
Глава 19
В «Вестнике»…
Начало новой недели ознаменовалось очередным колоссальным опозданием на работу. Выехали мы отнюдь не на рассвете, который, к слову, уже был по-осеннему поздним, продвигались медленно из-за скользкой от дождя и опавшей листвы дороги – в результате только к обеду злые и раздраженные добрались до редакции. Наученная горьким опытом я подвинула соседку, намеревавшуюся снова всю дорогу проспать, чем тут же занесла себя в список заклятых врагов. Пока Руми дулась молча, это еще можно было терпеть – ее демонстративное сопение заглушали гул мотора и шорох шин по мокрой трассе. Но хулиганке быстро надоело страдать без должного отклика, и она принялась приставать с вопросами. В третий раз описывая наряды приглашенных на премьеру дам, я уже была готова рычать. И нарычала, когда надоевшая тема пошла на четвертый круг. Алекс, который поначалу предпочитал не вмешиваться и лишь посмеивался над моими мучениями, опрометчиво обронил, что мне не стоит нападать на его сестренку. Та радостно покивала и начала ныть, как я ее обижаю. Жалобы соседу моментально надоели, и он попытался оборвать их поток, Руми мгновенно возмутилась его черствостью, а я по глупости с ней согласилась – в общем, к моменту въезда в столицу мы все разругались, как никогда прежде.
Алекс, завезя сестру домой, наотрез отказался подождать пока я переоденусь или хотя бы отнесу в квартиру сумку. Так мы с ним и ввалились в «Вестник» в дорожной одежде. И если он в темных брюках и мешковатом свитере выглядел довольно прилично, то я – в аналогичном наряде, заляпанных грязью сапогах и с кудрявыми от влажности волосами – смотрелась нищенкой, которую он подобрал на обочине. Добавить рассерженные лица, перебранку и потрепанный дорожный саквояж, который я не захотела оставлять в машине и теперь пыталась вырвать из рук соседа, чтобы нести самостоятельно, и станет понятно, почему охранники схватились за оружие, не сразу опознав высокое начальство. Я бы на их месте вообще полицию вызвала.
В приемной Алекс затолкал мою сумку в шкаф, затребовал кофе и ушел к себе в кабинет, предварительно вывалив на меня целую кучу заданий. О том, чтобы добраться до архива и поискать сведения о Каролине Айвори не могло быть и речи. Я носилась по редакции, огрызаясь на подколки коллег, и ничего не успевала. Труповедка, на которую я то и дело натыкалась в самых разных местах, при виде меня зеленела, краснела, бледнела и, казалось, готова была запрыгнуть на люстру или забиться под ковер. Я даже подумала, что она, забредая то в один отдел, то в другой, пытается от меня спрятаться. Но почему она это делает, догадалась не сразу, а только услышав обрывки разговоров сотрудников. Обсуждая премьеру, никто из них не упомянул обещанный Фрэйлом «вынос трупа». Оно и не удивительно, если поразмыслить – на приеме была масса куда более интересных для прессы личностей, чем наша королева некрологов. Зато теперь мисс Руддол боялась, что о ее субботних подвигах поведаю я, как будто мне больше нечем было заняться, кроме как распускать сплетни. Тем более, если можно было взять пример с Руми и немного поторговаться. Знать бы еще, на что обменять свое драгоценное молчание.
Под вечер, когда мне наконец-то удалось присесть и налить себе первую за день чашку чая, на пороге кабинета появился грозный начальник. Смерил меня недовольным взглядом, сообщил, что ему нужно уйти, и велел дожидаться его возвращения. Я демонстративно посмотрела на часы и изобразила недовольство, а едва Алекс вышел из приемной, позабыв про чай, бросилась к картотеке. Вооружившись списком номеров, в которых упоминалась герцогиня, я пробралась в архив. Работавшая там девушка уже ушла, но у меня, как у секретаря главного редактора, был дубликат ключей – никогда ведь не известно, в какой момент начальнику понадобится журнал десятилетней давности или кличка любимой собачонки мэра, с которым он собрался поужинать.
В довольно большой комнате, заставленной рядами стеллажей, можно было отыскать даже размер обуви театрального критика и фамилию прапрабабушки популярной певицы. Но ни одного нужного мне выпуска не оказалось на полках. Более того, отсутствовала именная папка в алфавитном каталоге. И это было очень странно – на такую заметную личность, как Каролина Айвори, должны были собрать пухлую подборку данных. Но не нашлось даже жалкой пары листиков с фотографией, возрастом и прочей
