Месть за моего врага - Алексин Фарол Фоллмут
— Дима больше не разговаривает с Кощеем, — сказала она неуверенно. — Он не простит ему ни твоей смерти, ни того, что произошло с Романом. Всё это — полный хаос. — Она крепче прижалась к нему. — Что бы ни случилось дальше, я больше не хочу быть частью этого.
Лев понимал её. Но всё же…
— Саша, — начал он, нахмурившись. — Какую роль в этом играет твоя сестра Марья?
Он почувствовал, как она напряглась.
— Маша?
— Да. — Она отстранилась, глядя на него с удивлением, словно имя её сестры прозвучало так же неожиданно, как для него упоминание его братьев.
— Почему, по-твоему, я отвечал на телефон Эрика? — напомнил он, и она застыла. — Я работаю на твою сестру.
— Что? — уставилась на него Саша. — Но…
— Она вернула меня, — сказал он, а затем быстро уточнил: — Хотя нет, на самом деле не она, но именно Марья была той, кто… починил меня. Я был в сознании, но не живым, — неуверенно пояснил он, — пока не появилась Марья.
Саша становилась всё более обеспокоенной.
— Маша знала? Она всё это время знала, что ты жив?
— Конечно, знала, — подтвердил Лев, нахмурившись. — Вот почему я и спрашиваю: каков был её план, Саша?
План. Он должен был быть. У Маши он всегда был.
— Я… я не знаю, — призналась она, её лицо застыло в растерянности, как будто она пыталась собрать части разбитой мозаики. — Она хочет уничтожить Кощея, это я знаю, но…
— Что бы она ни делала, это больше, чем просто месть, — сказал Лев, пристально глядя на неё, а Саша отстранилась и замерла.
— Ты только что сказал мне, что моя сестра врала мне, — произнесла она хрипло. — Она врала мне. Она предала меня. Она позволила мне жить с разбитым сердцем, а ты… — Саша запнулась, её голос дрожал от гнева. — Ты только и думаешь о том, каков её план?
— Ну, я, конечно, не в восторге от нее, Саша, поверь, — Лев придвинулся ближе к ней, — но ты же знаешь свою сестру. Ты серьёзно думаешь, что она сделала это, чтобы причинить тебе боль?
Саша моргнула, её взгляд постепенно наполнялся осознанием.
— Нет, — сказала она. — Нет, она не сделала это, чтобы причинить мне боль. — Её лицо напряглось, становясь всё более жёстким. — Она сделала это, чтобы использовать меня.
— Я… — Лев замялся. — Саша, — мягко произнес он, протянув руку, чтобы удержать её. — Саша, послушай…
Но она уже поднялась, быстро собирая с пола разбросанную одежду и натягивая её с явной поспешностью.
— Я собираюсь поговорить с ней, — резко заявила она, натягивая футболку и бросая на него яростный взгляд. — Ты идёшь со мной?
С одной стороны, это, вероятно, было неразумно.
С другой — это было фантастически неразумно.
Но он уже следовал за Сашей обратно из мёртвых. Как он мог не последовать за ней к её сестре?
— Хорошо, — сказал он, поднимаясь на ноги и осторожно притянув её к себе за руку, прижимая к груди. — Но, Саша…
— Что? — спросила она раздражённо, взглянув на него снизу вверх.
Он на мгновение замолчал, осторожно убрав прядь волос за её ухо.
— Я больше никогда не проведу ночь без тебя, — произнёс Лев тихо.
Если она и смягчилась, то только на мгновение. Ровно настолько, чтобы уверенно ответить на его прикосновение, прежде чем она вернулась к своему обычному состоянию — к той своей версии, подумал Лев, которая была порождением Марьи Антоновой и ведьмы Бабы-Яги.
— Заткнись, Лев, — вот и всё, что сказала Саша, хотя её прикосновение к его губам было нежным.
V. 18
(Официальный наряд)
— Он выиграл, Иван?
— Да, Марья. И он ждёт вас.
Она кивнула, задумчиво глядя на платья, разложенные на кровати.
— Я скоро буду, — сказала она, перебирая ткани взглядом. Что надеть для победы? Она не выносила ошибок в демонстрации своего триумфа, особенно после того, как превратила одежду в искусство, подходящее для любого случая. — А пока передай ему это, хорошо? — Она указала на свёрток, оставленный на туалетном столике. — Иди без меня, Иван. Я скоро присоединюсь.
Он, как обычно, не хотел её покидать, но всё же кивнул.
— Да, Марья, — сказал Иван, убирая свёрток во внутренний карман пиджака. Затем вышел, оставив её в размышлениях о ткани и нитях, через которые она пыталась выразить себя.
Красное платье всегда сидело идеально, подумала она. Оно подчёркивало её изгибы, каким бы ни было её состояние. Это был вызов, крик. Серое же платье говорило тише, но многословнее. Красный был цветом роскоши, серый — доказательством воли.
Пока она размышляла, хлопнула дверь. Она узнала шаги, приближающиеся с такой уверенностью, что всё сложилось само собой.
— МАША! — раздался крик сестры.
Марья закрыла глаза и глубоко вздохнула. Дверь распахнулась за её спиной.
— Маша, как ты могла…
— Наконец-то, — выдохнула Марья, открывая глаза и оборачиваясь через плечо. Она окинула взглядом сцену: Саша, пылающая от ярости, и Лев, стоящий рядом. — Сашенька, — спокойно произнесла Марья. — Солнышко. Немного запоздала, не находишь?
Саша смотрела на неё:
— Это всё, что ты собираешься мне сказать, Маша?
— Да, Саша, именно это. Я знала, что ты найдёшь его рано или поздно, — Марья пожала плечами. — И, думаю, сейчас самое подходящее время.
— Маша, — Саша потрясённо смотрела на неё. — Я делилась с тобой своей болью. Я рассказывала тебе всё, а ты говорила… — она замолчала, её кулаки сжались. — Ты говорила, что понимаешь. Что чувствуешь то же самое. Это была ложь?
— Конечно, нет, — ответила Марья, бросив короткий взгляд на Льва, который явно не знал, какое место ему занять в споре сестёр. — Я понимаю это лучше, чем ты думаешь, Саша.
— Маша, Лев — он… — Саша запнулась, её взгляд метнулся к Льву, задержался на нём, словно изучая каждую деталь, каждую черту. — Он не просто кто-то, он нечто большее, и он……
— Я прекрасно знаю, кем он является для тебя, Саша, — Марья снова обратила взгляд к платьям. — Тебе больше нравится серое или красное?
— Маша… — голос Саши дрожал от неверия. — Ты серьёзно?
Марья обернулась через плечо:
— Ты чего-то конкретного хочешь от меня, Сашенька?
— Я… — Саша смотрела на неё, потеряв дар речи. — Конечно, хочу!
— Извинений? — предположила Марья, пробегая взглядом по тёмно-синему платью. Оно выглядело скромно, но было практичным и не боялось пятен. — Мне их никто не давал, знаешь ли. Этот мир, Саша, никогда не извинится перед тобой. Так что нам не к лицу вести себя иначе, как ты считаешь?
— Когда именно ты собиралась мне сказать? — потребовала Саша.
Марья заметила, что Лев всё ещё молчал.
— Завтра, — спокойно ответила она.
— Правда? Завтра?
