Хорошая примета - Катя Матуш

Такси остановилось, мы вышли и сразу направились мимо лифта к лестнице.

— Хочешь, можешь в кафе подождать, — указал мне Тиша на дверь, когда мы дошли до третьего этажа.

— Ты надолго?

— Нет, мне только переодеться.

— Тогда с тобой пойду.

Тихомир не оглядываясь кивнул и завернул на следующий этаж. Завтра у них “отгул” до обеда, потом праздничное застолье в столовой, а сегодня, как я поняла, больше официальное мероприятие для спонсоров и руководства, которое обещало всех долго не задерживать. Автобусы наверняка повезут остальных обратно в Сорочинку, тогда зачем он опять в гостинице остался? Для меня, чтоб позавтракать?..

Дверь пятьсот пятого номера открылась.

— Чувствуйте себя, как дома, — указал мне Тихомир рукой.

Каждый раз один и тот же номер. Вот интересно, а если бы он занят был, в другой гостинице бы бронировал? Или просто «пятый» бы его устроил?

— А это что? — увидела я черный чехол на вешалке.

— Костюм. Мы сегодня при параде, — по пижонски сказал Тиша и тряхнул головой.

В голове образы моих забитых шмотьем полок суматошно начали сменять друг друга. В костюме? Да у меня ни одного вечернего платья нет! Точно придется в сарафане идти… На все случаи жизни.

Я скинула валенки и плюхнулась в кресло.

— Ты куда? — уставилась я на парня, который потащил чехол в ванную комнату, где с полотенцем-то еле развернешься. — Хочешь, я выйду. Извини, не подумала, — подскочила я.

Стесняется! Вроде бы мужик, что такого, сам меня уже всю облапал, а тут аж щеки загорелись.

Тихомир нахмурился и глянул на меня:

— Сиди уже, — рыкнул он и кинул чехол на кровать.

Да чего он злой такой? Неужели почувствовал, что я первый период за Лучей болела?..

Парень стянул кофту и уселся на кровать, принимаясь за носки.

Наготой меня до инфаркта не доведешь, все же трехкомнатная квартира не пятиэтажный особняк, и ванная там одна, за которую мы в мои тринадцать с Даном и Третьяком чуть не дрались, вытаскивая друг друга за волосы прям из душа. Тихомир в спорте с детства, крепкий и жилистый, совсем не богатырь, но в запасе у него еще лет пять до расцвета, может и наберется с десяток другой килограммов, хотя и сейчас стесняться нечего. Пусть и ребра немного торчат.

И куда, интересно, наша самоуверенность подевалась?

— Могу я узнать, что тебя так смешит? — спросил он, когда остался в одном белье.

— Ты, — вякнула я.

— Очень интересно, — ворчал Тиша, натягивая брюки.

Ремень звякнул. И кто ему костюм сюда привез? Мама?

— Давай, помогу, — схватила я галстук с кровати.

Уж это я умею! Очень хозяйственная, сдержанная и спокойная, образцовая жена будет, а пока завидная невеста. Петелька… Это наверх… Сразу бы так, а не истерики устраивать. Успокоительных что ли попить? Глядишь, начнем разговаривать нормально, а то эти “сверху-снизу”, а толку. Жена, она ж не только целоваться с ней!

Тихомир фыркнул, сунул руки в карманы брюк и отвернулся. И чем он так недоволен? Было бы что-то явное, уже бы огрызался во всю, а тут ведь язык чешется, а молчит. Чуйка у него все же не волшебная, мысли он читать не умеет, а значит дело не в матче, половину которого я занималась не пойми чем, тогда в чем?

И ведь не облизывается даже. Раньше только возможность появится, так сразу, а тут в гостиничном номере, я в считанных сантиментрах, а он нос воротит. Неужели обиделся, что я целоваться не лезу? Что он тут полуголый разгуливает, а у меня даже не ёкнуло? Сижу смеюсь. Потому что я только и думаю, как бы прожить с ним долгую и счастливую и в моей голове для того чтобы целоваться, у нас еще сто лет впереди, а сейчас главное сделать так, чтобы эта жизнь состоялась! Любовь, это же не только…

Я потупилась. Для меня это “не только”, а для него вдруг важно? Я же знаю, что ему малейшую возможность дай, сразу лезет, и вроде бы не отказывалась никогда, а теперь он ни в такси, ни даже сейчас, и не думал ко мне приставать, а только дулся и сопел. Сомневаться в моей любви начал из-за этой ерунды?!

Вроде бы и не гоже оно, руки самой распускать, хотя с другой стороны кто такое сказал?..

— Мила, — шепнул волк. — Задушишь.

Я потянула его еще сильнее вниз и улыбнулась. И почему он замер и стоит?.. Наверняка же чувствует, что поцеловать его хочу. Неужели ждет теперь, пока настаивать начну? Если так подумать, инициативу я только один раз проявила, как раз перед тем, как с простудой слечь. И все?.. Я бы на его месте уже точно себе там напридумывала. Хотя он же всегда чувствует, что мне нравится. Так и что? Выделывается?

Конечно, он же у нас сегодня победитель!

Я отпустила галстук, завела руки Тише за спину и крепко обняла:

— Поздравляю.

— Спасибо, — стукнул он мне подбородком по макушке, но даже не подумал руки из карманов достать.

Я задрала голову, привстала на носки и облизала его от воротника до уха:

— Мы очень опаздываем?..

Тихомир засопел и схватил меня за плечи:

— А нам куда-то надо?

Картина со стены с грохотом повалилась на пол, когда меня впечатали туда со всего маху. И быстро же он сдался!

— Рубашку помнем, — шепнула я.

Сарафан поползл к бедру.

— У меня есть пиджак, а ты переоденешься.

Ремень зацепился за шитье, Тиша выдернул его и бросил на пол. Наша любовь совсем разная, и если считывает он признания в моих стонах, так и пускай они наконец-то прожгут в нем дыру. Сам своим фырканьем напросился, и пусть только попробует лишнего взять…

Я подлетела и сцепила ноги у него за спиной. Нам было бы очень удобно целоваться на лестницах из-за разницы в росте, но мы выработали свою методику, из-за которой теперь возбуждались с пол укуса, и когда-нибудь точно доиграемся.

Языки сплелись, но только я оторвалась чтобы вдохнуть, Тиша сразу отпустил одну руку и придавил меня за лоб к стене. Зубы впились в шею, и я быстро почувствовала разницу, когда в такой позе между нами пара джинс, или когда только брюки и не самые теплые колготки. Целоваться стало сложнее. Тихомир ритмично наваливался, и начал тереться ушами о мои губы.

— Не жадничай… — схватила я его за волосы и потянула выше, чтобы это рычащее сопение коснулось и моих ушей, но Тиша только дернул головой и усмехнулся.

Мы все равно что занимались любовью