Илинара. Драготариус - Елена Шмидт
— Клянусь служить вечно, хозяин, — бормоча, пополз ему под ноги Иерхоним, мгновенно соображая, какие привилегии ему даст служение высшему. Глядишь, ещё поставит управлять Драготариусом за заслуги.
Моралус посмотрел на червяка, что извивался под его ногами, и сделал то, что давно хотел. Наступил ему на голову и раздавил. Потоки ещё не улеглись в нём, формируя тело, а он блаженствовал. «Всё, этому миру конец, — со злорадством думал он, — он должен пострадать за то, что здесь был несчастным я».
Злость захватило сущность девушки, сейчас на её глазах этот гад, который всё время убивал ни в чём не повинных, становился богом, или драгом. Какая в сущности разница? Мразь, убившая того, кого она любила больше своей жизни, собиралась стать великой.
— Что мне делать? — прохрипела она, потому что голос отказывал.
— Если ты готова отречься от своей любви, — тихо ответила Золотинка, — то мы можем попробовать сразиться с ним.
— Любви? Ты верно шутишь? Нет больше моей любви. Он убил Торагана.
— У тебя остались родители, — напомнил дракон.
— Вперёд, — голос Лины изменился, нет больше девушки с таким именем. Теперь она Илинара, которая приняла решение, и золотисто-красный дракон бросился вперёд на Моралуса.
Неулёгшиеся потоки словно потянуло назад из тёмного. Что же, она тоже умеет со своей подругой так делать. Зарвавшийся Моралус крутился следом за проносящимся мимо него драконом, на спине которого сидела та, что уже встречалась ему. Что-то было теперь в её облике, что не нравилось ему. Он потянул её и поперхнулся, забыв, насколько горячей она может быть. От жжения, разрывающего горло, завертелся волчком. Теперь потоки энергии стремительно покидали его тело, уносясь к дракону и всаднице.
Чем больше терял тёмный, тем всё более странное спокойствие овладело Илинарой. Не было больше обжигающей боли в груди, рвущей её на части. В голове словно выстраивался барьер, отделяющий её боль и реальность. Перед ней появилась задача, и она слепо следовала ей. Чем больше они с драконом забирали у Моралуса энергии, тем безразличнее становилась она. Странный сине-зелёный узор вновь пополз по коже, захватывая всё большую площадь и покрывая её сверкающим перламутром. Вслед за кожей стремительно синели волосы. К тому моменту, как тёмный едва живой слабо виднелся у самого основания площадки, лицо девушки стало сплошь переливающейся маской.
— Спасибо, дочь моя, — послышался мелодично звучащий, словно родник, необыкновенно красивый голос. И Лина заметила спускающуюся богиню. Она не была материальна, больше напоминала голограмму из фантастического фильма.
— Не смотри так, — улыбнулась она ей, — я рада, что ты приняла всё же верное решение.
— У меня был выбор? — спросила девушка.
— Выбор есть всегда, — пожала скульптурно вылепленными плечами высшая сущность. — Но я не неволю тебя, — она резко отвернулась от неё, — захочешь и станешь свободной. Вернёшься в мир с его болью, — бросила через плечо.
Через мгновение, она словно забыла о существовании Илинары, и уставилась на съёжившегося тёмного. Красные глаза его странно поблёкли, став полупрозрачными.
— Я вышвыривала уже тебя отсюда, но ты снова приполз. Может, расскажешь, что тебя так тянет сюда?
— Тегаус, — едва слышно ответил Моралус, — я должен убить его.
— Почему? Что он сделал тебе, что ты его так ненавидишь?
— Я не помню, — прошептал тёмный, — я снова сильно голоден. Дай мне поесть.
— Обойдёшься, — брезгливо поморщилась Илинария. — Похоже, что тебя придётся рассеять.
— Подожди! — раздался громогласный голос, и перед женской фигурой замерцал тёмный туман, который уплотнился, чтобы через мгновение стать невероятно красивым мужчиной в облачении воина.
— Ох, это ты, Тегаус? — чувственные губы женщины расползлись в усмешке. — Ты же не хотел этим заниматься, сколько я не просила тебя.
— Я не верил, — отрезал он.
— Да…, — протянула она, — и что изменилась?
— Я слышал его призыв.
— Так он хотел убить тебя, посмотри у него и сейчас глаза горят ненавистью.
— Ты можешь снять проклятие? Это всё же мой сын.
— Тегаус…, — идеально очерченные брови поползли вверх, — ты ли это? Ты тоже увидел проклятие на нём. Это ведь Агеда хотела проклясть тебя, а он просто случайно попал под него.
— Я знаю, — отрезал он, — вижу это клеймо не хуже тебя, отдай мне его.
— Чтобы он опять сбежал и стал убивать моих драготар?
— Я заберу его в миры Оледании и попробую очистить его тело от последнего пожелания Агеды.
— Зрящие Оледании выпотрошат тебя за это под ноль, — хмыкнула Илинария.
— Я представляю, на что иду, но это моё решение, — отрезал он, не сводя с неё горящего взгляда.
— Хорошо Тегаус, но только с условием.
— Каким?
— Ты вернёшь сейчас к жизни всех, кого твой дорогой сынок сегодня убил. Только так и никак иначе.
— Ты же знаешь, что я не люблю это делать.
— А я не люблю отпускать убийц моих созданий, — парировала Илинария.
— Хорошо, — неохотно согласился Тегаус, поднял руки вверх и стал что-то произносить. Потемнело небо, наливаясь мрачной синевой ночи, стало трудно дышать, воздух стал вязким и тягучим, казалось, что его можно было потрогать. Стремительно сгущались тени, словно отворялись врата Хаоса, возвращая попавшие туда души. Дунул резкий порыв ветра, закручиваясь воронкой вокруг сторожевой башни. Стало совсем темно, и с неба полетели искрящиеся огоньки. Они падали на землю, вспыхивали и гасли.
Потом ветер улёгся, посветлело, сумерки ещё не полностью захватили мир, и Лина увидела, как медленно начинают подниматься с площадки низшие и драготары, смотря друг на друга в недоумении. Встрепенулись видарги, готовясь взлететь. Поднялся, оглядываясь Тораган, встал Грег и, увидев свою дочь живой, бросился к ней, освобождая от пут и цепей. Таисия в недоумении гладила распластавшегося на земле Буранчика, который не мог понять, как он здесь оказался. Егор, сидел и с улыбкой оглядывался вокруг, пока не сняли с него оковы. Он был счастлив, что красавица Анюта, с глазами южного моря жива. Потом что-то вспомнил и стал лихорадочно собирать свои приборы. Калпа-частицы зашкаливали, показывая, что здесь были драги. Только двое остались мертвы. Агрей и старик Иерхоним, что так и остался лежать в луже своей крови, никто не позаботился, чтобы вернуть их души. Но в душе у девушки не было уже
