Нора Робертс - Долина Молчания

     — Уже прогресс. Не нужен мне ваш ужин. И кофе твой не нужен, зря ты его варишь. — Он поднял бокал. — У меня есть все, что мне сейчас необходимо.

     — Отлично. Ну и сиди тут, пьяный, вонючий и несчастный. Но может, это тебе понравится.

     Она положила коробку в яркой подарочной упаковке ему на колени.

     —Открой.

     Киан взглянул на коробку без всякого интереса.

     —А у меня нет для тебя подарка.

     Гленна присела у его ног.

     —Открой, и будем считать, что ты сделал мне подарок. Пожалуйста. Мне это важно.

     —И тогда ты уйдешь?

     —Уйду.

     Чтобы отделаться от нее, Киан поднял крышку, обклеенную серебристой бумагой, сдвинул в сторону слой тонкой, блестящей ткани.

     На него смотрела Мойра.

     —Черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал, Гленна. — Ни виски, ни воля не помогли ему справиться с чувствами; голос его дрожал. Киан взял в руки портрет в раме. — Потрясающе. Она прекрасна.

     Гленна изобразила Мойру в тот момент, когда она извлекала меч из камня. В ее глазах — задумчивость и сила. Вокруг — зелень лугов, серебристый туман. Новая королева держит в руках сверкающий меч, острие которого устремлено в небеса.

     — Я думала... Я надеялась, что эта картина будет напоминать о том, как ты помог Мойре, о том, как много ты ей дал. Без тебя она бы не стояла у камня. Без тебя не было бы Гилла. Без тебя я не сидела бы тут. Все мы не выжили бы друг без друга. — Она накрыла его ладони своими. — Мы все еще круг, Киан. И останемся им навсегда.

     — Я ушел ради нее. Ради нее.

     — Да. — Гленна сжала его руку. — Ты все сделал правильно, и это было выражением огромной, настоящей, чистой любви. Но осознание того, что ты поступил правильно, что на то были веские причины, к сожалению, не избавит от страданий.

     — Ничто не избавит. Ничто.

     — Я могла бы возразить тебе, сказав, что время лечит, но не уверена, что в данном случае это действительно поможет. — В ее голосе, взгляде угадывалось сочувствие. — Но я скажу, что у тебя есть родные и друзья, которые тебя по-прежнему любят и которые всегда будут рядом с тобой. На свете есть люди, которые переживают за тебя.

     — Я не знаю, что тебе ответить... Но это... — Он провел пальцем по раме. — Спасибо.

     — Пожалуйста. Тут есть еще и фотографии. Те, из Ирландии. Я подумала, что тебе они понравятся.

     Киан дотронулся до следующего слоя ткани, потом неожиданно замер.

     — Мне нужно побыть одному.

     — Конечно. Я на кухню, закончу с кофе.

     Оставшись один, он извлек из коробки большой конверт из плотной коричневой бумаги и вскрыл его.

     Внутри были десятки фотографий. Мойра среди книг в его библиотеке и с Ларкином у порога дома. Кинг, колдующий над кухонной плитой, и Блэр в боевой стойке с мечом в руке и блестящей от пота кожей.

     А вот и он сам вместе с Хойтом — Киан и не заметил, когда его снимали.

     Он внимательно рассматривал каждый снимок, и радость в его душе боролась с печалью.

     Подняв голову, он увидел Гленну — она стояла, прислонившись к дверному косяку, с чашкой кофе в руке.

     — Я тебе должен не просто подарок — гораздо больше.

     — Нет, ты мне ничего не должен. Киан, на Новый год мы собираемся в Гилл. Все.

     — Я не могу.

     — Понимаю, — помолчав, сказала она, и сострадание в ее глазах едва не пробило его броню. — Я знаю, что не можешь. Но если хочешь что-то передать...

     — Нет. Слишком много нужно сказать, Гленна, но никакие слова тут не помогут. Ты уверена, что у вас получится?

     — Да. У нас есть ключ Мойры, и Морриган обещала помочь. Благодарности богов долго ждать не пришлось.

     Гленна подошла к нему и поставила кофе на стол.

     — Если передумаешь: мы отправляемся не раньше полудня в канун Нового года. Потом мы с Хойтом будем в Ирландии. Надеюсь, ты навестишь нас. Блэр с Ларкином переедут в мою здешнюю квартиру.

     — Вампиры Нью-Йорка, берегитесь.

     — Точно. — Наклонившись, Гленна поцеловала его. — Счастливого Рождества.

     Киан не стал пить кофе, но и к виски больше не притронулся. Маленький шажок — но куда? Он сидел, не отрывая взгляда от портрета Мойры, и не заметил, как наступила полночь.

     Вихрь света, неожиданно ворвавшийся в комнату, заставил его вскочить с кресла. Рука потянулась за оружием, но под рукой оказалась только бутылка виски. Киан сомкнул пальцы на горлышке бутылки. Он, конечно, напился, но не до галлюцинаций, мелькнуло у него в голове, когда перед ним появилась Морриган.

     — Ну, сегодня настоящий праздник. Сомневаюсь, чтобы раньше такой, как я, был удостоен визита богов.

     — Ты один из круга шести, — произнесла Морриган.

     — Был.

     — И остаешься. Хотя снова отделился от них. Скажи, вампир, почему ты сражался? Ведь не ради меня.

     — Нет, не ради тебя. И не ради всех остальных богов. Почему? — Он пожал плечами и снова отпил из горлышка, демонстрируя вызов и неуважение к гостье. — Нужно же было чем-то заняться.

     — Глупо притворяться и лицемерить. Ты верил, что поступаешь правильно, и понимал, почему идешь сражаться. Ты был готов пожертвовать жизнью. Я знакома с существами, подобными тебе, с тех пор как они впервые были сотворены темными силами из крови. Никто из них не сделал бы того, что сделал ты.

     — Ты отправила сюда моего брата, чтобы проверить, на что я гожусь?

     Удивленная его тоном, богиня вскинула брови, потом склонила голову.

     — Я послала брата, чтобы он нашел тебя. Но действовал ты по собственной воле. Ты любил эту женщину. — Морриган указала на портрет Мойры. — Человека.

     — Думаешь, нам не знакома любовь? — Голос Киана дрожал от ярости и боли. — Думаешь, мы не способны на глубокие чувства?

     — Я знаю, что существа, подобные тебе, могут испытывать искреннюю привязанность, но их эгоизм все равно побеждает любовь. Ты не такой. — Богиня подошла к портрету. — Мойра просила тебя сделать ее одной из вас, но ты отказался. Ты мог бы сейчас быть с ней, если бы выполнил ее просьбу.

     — В каком качестве она была бы со мной? Домашним питомцем? Нет, если бы я выполнил ее просьбу, то я проклял бы ее, убил бы ее, уничтожил бы свет, который она несет.

     — Ты подарил бы ей вечность.

     — Вечность тьмы и жажды крови тех, к кому она когда-то принадлежала. Я обрек бы ее на жизнь, которая хуже смерти. Мойра не понимала, о чем просит.

     — Понимала. У нее храброе сердце и глубокий ум, и она знала о последствиях такого превращения, но все равно просила тебя, была готова отдать тебе свою жизнь. Ты ведь преуспеваешь, не так ли? Ты образован, богат. Ты владеешь прекрасными домами.